Не было бы счастья - Лагутина Елена

А может, это он ей не понравился? Маловероятно. Женщина, сразу видно, неглупая… А вдруг все-таки дура? И вообще, почему он решил, что Лариса такая уж умница, она ведь молчала почти все время? Потому и решил, что молчала. Вон у Георгия Валюшка, как рот открыла, сразу стало понятно, что она принадлежит, как сейчас принято говорить, к интеллектуальному большинству.

Впрочем, что тут сравнивать, Валюшка — обыкновенная курица. Клушка. А про Ларису что там Володька говорил? Вроде она по части английского крупный профессионал. Хотя знание иностранных языков, даже идеальное, на интеллекте не всегда отражается. Разные отделы мозга работают.

Ярослав выдвинул ящик стола. Сверху лежал рисунок Ларисы улыбающейся. Глаза получились особенно хорошо. Слегка прищурены, ресницы густые, черные. Интересно, они у нее действительно такие или это тушь? Странно, почему он не может вспомнить. Все женщины были накрашены, это точно, и Людмила, и Света с Валюшкой. Значит, и Лариса тоже, иначе она сразу выделялась бы. Почему же он не может вспомнить такой пустяк?

Он с грохотом задвинул ящик. Какого черта! Нет ему никакого дела, красится она или нет, умная или клиническая идиотка! И вообще у него масса работы, некогда ему тратить время на глупости! Некая госпожа Дранова, бизнесвумен, желает, чтобы он оформил ей коттеджик. Крутая дамочка, начинала десять лет назад с челноков, а сейчас у нее целая сеть магазинов. Купила себе недостроенный домик на окраине города, почти в лесу, и хочет теперь, чтобы он над ним поработал. Завтра надо показать первые эскизы. Где-то у него были подобные разработки.

Ярослав встал, порылся на полке, вытащил одну из больших папок. Зацепившись за нее, на пол шлепнулся тонким цветной журнальчик. Он ругнулся, швырнул папку на стол и наклонился за журналом. Английское издание? Повертел в руках, вспоминая, пролистал. Ну да, это ему кто-то подарил ради двух разворотов с большими цветными фотографиями, иллюстрирующими статью о викторианской усадьбе. Вот они. Интересно, а что, если попробовать предложить этой дамочке что-то подобное, в старом добром английском стиле? Ей должно, пожалуй, понравиться.

Убрал со стола папку с разработками обратно на полку, включил лампу, несколько минут сидел, внимательно разглядывая фотографии. Потом снял телефонную трубку и набрал номер.

— Володя? Я не слишком рано? — Голос звучит хорошо. Обыденно, по-деловому и чуть устало. — Нет, мне только пару слов. Ты говорил, что Лариса хорошо английским владеет? Да, та самая. А переводами она занимается? Да, тут у меня статья в журнале, было бы на немецком, так я бы сам разобрался… Не говори глупостей, сказал же. строго по работе. Нет, викторианская усадьба. Слушай, не дури! Если не лень, можешь приехать, я тебе покажу. Хорошо, записываю. Это домашний? Попозже, конечно, что ж я псих, почти незнакомой женщине в такое время звонить? Ладно, Людмиле привет передавай. Спит еще? Передашь, когда проснется Ну, счастливо, спасибо Володя. Ага, увидимся.

Он положил трубку, посмотрел на телефонный номер, на часы. «Да, звонить, пожалуй, рановато, семи еще нет. Ладно, займемся пока коттеджем мадам Драновой. Она женщина видная, стильная, так что на фоне изыскано» викторианской элегантности будет смотреться великолепно». Ярослав еще раз пролистал журнал, разглядывая фотографии. «Да, делать надо именно так».

Лариса только вернулась из колледжа и не успела даже переодеться, когда заверещал звонок. За дверью стояла Людмила.

— Ой, как хорошо, что ты дома! А я сегодня из конторы сорвалась пораньше. Срочной работы нет, начальство разъехалось, что я дура, что ли, там сидеть? Слушал, что у тебя с телефоном? Мне Наталья звонила, она к тебе пробиться не может, я тоже попробовала, все время занято. Столько времени даже ты по телефону болтать не можешь, вот я и забежала! Так что случилось?

— Повреждение на линии. Обещали утром исправить.

— Утром? — Людмила демонстративно посмотрела на часы. — А какого дня не уточнили? Ладно, раз я уже здесь, то что у тебя вкусненького к чаю?

— Ты, может, есть хочешь?

— Не-а, только пить. Мы в обед с девчонками за пирожками сбегали. Ставь чайник.

Пока Лариса наливала воду, подруга не стесняясь проинспектировала буфет.

— Что у нас тут? Так, достаем печенье, конфеты… «Гусиные лапки»? Господи, Лариска, ты что, на приличные конфеты не зарабатываешь? Нет, эти карамельки сама жуй! Неужели у тебя в доме ничего шоколадного не найдется?

— Смешай какао с сахаром, — равнодушно предложила хозяйка. — Что Наташа хотела, она сказала?

— Вспомнила молодость, — хихикнула Люда. — Я уже лет десять так не делала. А у Наташки очередная книжка вышла, и Игорь в командировке…

— Как, все еще? Он ведь еще до Восьмого марта уехал, ты говорила?

— Не все еще, а снова. Вернулся, а через пару дней снова уехал. Прямо-таки семейная идиллия, правда? Муж в доме словно праздник!

— Только не для Наташки, она слишком домашнее существо, — заметила Лариса.

— Это верно, такой, как Игорь, по жизни командированный, больше мне подходит.

— Что же ты за Володьку вышла? Нашла бы себе моряка, знаешь, из таких, которые по полгода в плавании.

— Так молодая была, глупая, — расхохоталась Людмила. — Не устояла перед его голубыми глазками. Ладно, не отвлекай меня. Значит, Наташка приглашает нас на презентацию. Поедем к ней на дачу на выходные. Ты как, не против?

— А мы там не замерзнем? Холодно же еще.

— Печку натопим, водки побольше возьмем, нормально будет.

— Я тогда рыбу в кляре сделаю.

— Естественно, Наталья так и рассчитывала А с меня торт. Она попросила из безе с масляным кремом.

— Это который ты вроде «Киевского» делаешь?

— Ага. С орехами.

— Нас на этот торт будет только трое? И ты еще спрашиваешь, поеду ли я?

— Можно подумать, что-то особенное, — отмахнулась польщенная Людмила. — Чайник кипит.

Лариса поставила на стол чашки.

— Ты именно на чай настроилась или, может быть, кофе будешь? — спросила она.

— А что у тебя? — Люда повертела в руках кофейную баночку. — Это что, внутри то же самое, что на этикетке написано? Тогда кофе, конечно. О! Придумала! Масле есть?

— Есть.

— Варенье? Абрикосовое, которое ты в прошлом году варила, еще осталось?

— Да.

— Тащи!

— Кофе с вареньем? С ума сошла? Я тебе чаю заварю.

— Ларка, ты никогда ничего не понимала во вкусной жизни! Мы будем пить черный кофе без молока и без сахара, заедая его пирожными.

— Солнышко, откуда вдруг взялись пирожные?

— Ты что, не помнишь? Это надо, шоколад из какао с сахаром она помнит, а про пирожные забыла! Печенье намазываешь маслом, сверху ляпаешь варенье, и пусть кто-нибудь попробует доказать, что это не пирожное!

— Действительно забыла, — даже удивилась немного Лариса, выставляя масло и абрикосовое варенье. — Розеточки дать?

— Вот еще, посуду пачкать! Из банки достанем. Ну, давай, подруга, рассказывай про свою горькую бабью долю. — Люда ловко намазывала печенье маслом. — Чего ты такая смурная? Неприятности?

— Да нет, устала просто. А главное, впереди никакого просвета. — Лариса задумчиво болтала ложечкой в чашке с кофе. — Скоро eщe экзамены пойдут, выпускные, потом вступительные… месяца три пахать без передышки. Сегодня вот еще должен позвонить один папуля, только мне доверяет свою доченьку натаскать, она в иняз собирается. Как только он дозвонится, если телефон не починят?

— Пробьется, такие папаши, они упорные. Возьмешь девчонку?

— А что ж я буду от денег отмахиваться? Я всех беру. Говорю же, все нормально, устаю только.

— Зато потом хорошо будет, — небрежно утешила ее подружка. — Это как горчичники, главное — перетерпеть. А в августе отдохнешь.

— Буду спать целую неделю, — мечтательно прикрыла глаза Лариса и отхлебнула кофе. — Нет, две недели! Мечта!

— Кстати, о мечтах, — осторожно спросила Люда. — Ларочка, а я все-таки не поняла, тебе Ярослав что, совсем не понравился?