Желанная для диктатора (СИ) - Дали Мила
— Подавись!
Вышвыриваю деньги.
Мужчина останавливается. Наблюдает, как купюры подхватывает ветер. Как красные бумажки плавно опускаются на землю.
Руками упираюсь в подоконник. Задыхаюсь. Плачу. Незнакомец спокойно усаживается в авто. Включает фары, заводит мотор. Резко жмет в педаль газа. Шины трутся об асфальт. Оставляют мне на прощание запах горелой резины.
Алые стоп-огни загораются на перекрестке. Я слышу рев мотора, и машина скрывается в ночной мгле. Не чувствую ни холода, ни жары. Захлопываю окно, возвращаюсь в комнату. Постель пропитана запахом моего гостя. Так вкусно, сладко. Пару раз глубоко вдыхаю. Мое тело еще не забыло его ласки. Кожа горит от одной лишь только мысли о нашей ночи.
Глава 4.
Вздрагиваю от телефонного звонка.
— Ника! Ты где? Сам Вадик-ревизор спрашивает. Злющий сегодня, Армагеддон нам грозит, а не философия. Я сказала, что ты в туалете.
Шипение принадлежит Оксане. Она отправилась на учебу прямиком от родителей. Беспокоится за меня. Ну или Вадима Петровича боится.
Мы называем его ревизор после случая на одной из контрольных. Меж рядов коршуном двигался и шпаргалку под моей юбкой заподозрил. У круглой отличницы. Навис рядом, а я молчала.
Уважаемая Фортуна, приподнимите край наряда. Выше. Еще выше. Вы там прячете подсказку? Расслабьте ноги. Нет, я не хотел коснуться вас, сами дернулись.
Вся группа потом хохотала и надо мной, и над преподавателем.
— Приболела. Пусть ставит прогул.
— Все хорошо?
— Да, отравилась. Наверное. К вечеру пройдет.
Заканчиваю разговор и откидываю телефон. Вытягиваю перед собой руку, разглядываю запястье — синяки от жесткого захвата. Как я могла не чувствовать боли? Немыслимо. Не мужчина, а животное. И близость его звериная, дикая. Но я, хрупкая девочка, получила жгучее удовольствие. От этого еще хуже. Я злюсь на него. Встаю с дивана и иду в ванную.
— Ого…
Смотрю в зеркало и вижу такие же следы от ладоней на ягодицах. Как сжимал, согревал. Брал. Открываю серебристый краник на раковине, умываюсь холодной водой, растираю ею лицо.
Стоит закрыть глаза, как тут же появляется образ мужчины. В таких нельзя влюбляться. Надо переждать время, пока забудется и станет легче.
Накидываю халат, собираю волосы в пучок. Беру подушку с дивана, чтобы поменять постельное белье и внезапно слышу звон. Хмурюсь, смотрю себе под ноги.
На паркете вижу кольцо, сияющее переливами. Сначала не верю глазам, наклоняюсь. Тело сковывает дрожью, когда я поднимаю вещицу. Прокручиваю в пальцах. Роскошное украшение из золота с большим бриллиантом. То самое, что затерялось в проклятом магазине. Диктатор знал, что я его не брала. Возможно, и те два монстра тоже.
А вот сейчас я нахожу украшение у себя в квартире. Другая бы порадовалась, но я словно в бездну шагнула. По телу прокатывается неприятная холодная волна. В груди колет. Крепко сжимаю в кулаке кольцо, кидаюсь к ноутбуку.
Так, Фортуна, успокойся. Ты же его не украла. Это просто подарок от таинственного мужчины…
— Да кто ты такой?! — кричу, ударяю ладонью по столу.
Часто дышу. Открываю браузер, поисковую строку. Быстро стучу пальцами по клавиатуре, набирая «Golden Diamond», гори он синим пламенем. Самый дорогой ювелирный бутик в нашем городе. Ищу фотографии, картинки, малейшие зацепки о личности Диктатора.
Владелец некий Давыдов. Уф… ну и рожа. Угрюмая. Старая. Нет, мне нужен другой. Приходится изучить все профили Давыдова в социальных сетях. Страницы явно коммерческие, показные. Нет ни семейных фото, ни снимков с отдыха.
— Бесы…
Нахожу снимок, где огромный черный «Майбах» и сам Давыдов подле. Здоровается за руку с главой города. Позади те самые монстры, которые запугивали меня. Оказывается они охранники, но не магазина, а владельца лично. Не зайди Диктатор вовремя, кто знает, что они со мной сделали бы…
Фото, второе, третье.
— Попался! — вскрикиваю, найдя, что нужно.
Приближаю фотографию. В автомобиле через наполированное лобовое стекло я вижу Диктатора. Увидев его бездонные глаза, настроение сразу портится, а душу саднит от тоски.
Клацаю кнопкой мыши и обрезаю все лишнее. Остается только его лицо. Он не позирует, наоборот. Серьезный такой. Истинно безупречный. Водитель? Не думаю.
Я очень надеялась узнать его имя, фамилию, возможно найти страницу в социальных сетях. У всех же есть. Тщетные попытки не увенчались успехом. Давыдов скрывает своих наемных людей. Прячет от общественности. Неудивительно. Я-то уж в курсе, чем они занимаются за закрытыми дверями ювелирного бутика.
Во мне разгорается пламя азарта. И зачем только полезла в интернет? Теперь ведь не успокоюсь. Я должна выяснить о Диктаторе все. Сколько бы времени мне для этого ни потребовалось.
***
7 лет спустя
В спальне убранство королевское. Не хватает канделябров и свечей. Чудовищный пурпурный балдахин уже висит над постелью. Застегиваю последнюю пуговицу на рубашке, подхожу к туалетному столику, разгадывая элитный парфюм. Наверное, выберу последний аромат. Чтобы понюхать.
Апартаменты, как у престарелого монарха, не мои, а Оксаны. Она любезно впустила пожить меня с дочерью, пока в нашей квартире специалисты устраняют ртутные пары — Ариша случайно разбила градусник. Квартира — вторичка на сорок квадратов, не хоромы, зато у меня чистенько. Жаль, далеко от центра.
Но это единственное жилье, что я смогла приобрести на скромную зарплату учительницы начальных классов и репетитора бонусом. Вторым бонусом нависла на моих плечах ипотека. Без первоначального взноса, но с дикими процентами. Я выплачу, обязательно. В тот день, когда моя доченька будет выходить замуж.
Оксана не бедствует. Выскочила за Вадима Петровича, теперь уже декана института. Вадик сразу же потерял ко мне всяческий интерес, когда новость о неминуемом переводе на заочку разлетелась по университету.
После той ночи, которую готова проклясть, я забеременела. Узнала через два месяца. Оксана тогда предлагала сделать аборт. Взвывала к моему благоразумию. Мол, жилья нормального нет, денег нет, мужа нет. А я не смогла. В принципе, и сейчас ничего не поменялось, но моя дочь не дает опускать руки. Ради нее я просыпаюсь каждое утро.
Расстегиваю сумку, озираюсь по сторонам. Из потайного карманчика достаю то самое кольцо. Огранка «принцесса», гравировка бесконечности на оборотной стороне. Прокручиваю в пальцах вещицу, подношу к губам. Целую.
Мужчина лично оставил украшение, положив под подушку. Красивый жест. На прощание. Чтобы я не забыла.
И действительно, я вспоминала Диктатора всякий раз, когда с огромным животом сдавала экзамены, рожала в муках и одиночестве, не спала ночами.
Аришка подросла, и я определила ее в сад. И все равно не спала. Утром работа в школе, после репетиторство. Вечера с дочерью. До рассвета проверка домашних заданий. И так по кругу.
Я вспоминала его всякий раз, когда обивала пороги ломбардов. Была готова продать кольцо за сумму вполовину меньше, но работники, едва разглядев его, отказывались принимать. Нервничали, стремились поскорее выставить меня вон. Я не знаю почему, но они словно боятся этого чертового украшения.
Или его хозяина.
Вот так. Любуйся и вспоминай.
— Мама!
Вздрагиваю и прячу кольцо обратно в сумочку. Малышка без стука забегает в комнату. Она уже позавтракала с Оксаной, мне остается заплести ее любимые косички. Ажурные. Не с первой попытки, но удалось научиться этому мастерству.
— Доброе утро, солнышко. Портфель собрала? К урокам готова?
— Уроки с тобой самые лучшие. Мне все завидуют, ведь моя мама — наша учительница! — с гордостью заявляет.
Чему уж тут завидовать?..
Усаживаю дочь на пуфик рядом с зеркалом. Беру расческу. Осторожно провожу по золотистым прядям. С годами чуть потемнеют и станут такими же, как у отца. Аришка смеется, болтает ножками в белых гольфах.
Улыбаюсь, смотрю через зеркальное отражение в ее глаза. Серые, почти прозрачные. Я узнаю в них арктический холод. Ее глаза гипнотизируют и завораживают. У дочери нет ничего от меня, только фамилия и выдуманное отчество. Аришка — точная копия Громова. Даже острый изгиб брови унаследовала от отца.
