Любовь в твоих глазах (СИ) - Ти Эллин

Не решаюсь стоять и думать, что мне делать. Разворачиваюсь и бегу к дому обратно, залетаю на третий этаж и жму на звонок так сильно, словно мне надо вдавить его в стену, а не найти бабулю.

Она открывает через пару минут, за которые я успеваю решить, что стоит вызвать ментов, МЧС, скорую на всякий случай. Целая и невредимая. Улыбается.

— Дамирушка, — называет меня уже привычно. Хотя первое время меня жутко бесило то, как она ко мне обращается. Потом привык, потому что спорить с ней бесполезно было. — У тебя случилось чего? Выглядишь странно.

Да я и поступаю странно, честности ради. Что творю — сам не понимаю.

— Да нет, я просто… Не встретил вас на улице, решил спросить, всё ли в порядке, — говорю правду, потому что оправдываться и придумывать что-то смысла нет.

— Заботливый какой, внимательный, — улыбается соседка, говоря какую-то чушь. Она просто не знает меня и глупо судит по одному поступку. А я просто привык ее видеть по утрам, да и всё. Сломалась привычная цепочка.

— Это вряд ли.

— Ты старушку не переубеждай. Я много лет уже живу, людей насквозь вижу, — мысленно глаза закатываю, но не отвечаю ничего. Я спорить не очень люблю. Тем более со стариками. Хочет меня хорошим считать — ее право. — А со мной всё в порядке. Я котенка вчера нашла, маленький совсем, вот нянчу теперь, бросить его не могу, совсем еще крошка. Не одинокая я теперь. Буду с котом жить.

— Хорошо, баб Валь. Я пойду тогда, — говорю и разворачиваюсь, но она останавливает меня, снова окликая по имени.

— Стой! Я пирогов вчера напекла. Дам тебе немного, угощу.

— Я пойду всё-таки, — вижу, что соседка расстраивается, но ухожу. Пироги я не ем, выбросить совести не хватило бы. А брать и есть просто чтобы… что? Не огорчать бабулю? Не могу сказать, что я слишком волнуюсь о ее чувствах. Или чувствах любых других людей. Этому меня тоже не научили, и о моих чувствах никто не заботился, чтобы я научился этому.

Ухожу и слышу в спину разочарованный вздох. Мне, вообще-то, надо бы закончить пробежку.

Наушники снова в уши, но музыки нет. Какого… Сука! Разрядились. Алёна задурила весь мозг и я забыл поставить наушники на зарядку. Всё утро идет по пизде, я вообще не представляю, как бегать без музыки. На что отвлекаться? На звуки города и людей? Бред…

Пытаюсь просто отключиться и ни о чем не думать. Просто бегу, глядя вперед, не обращая ни на что внимания. Какая-то собака пытается кинуться, плачет ребенок, чья-то тачка слишком громко тарахтит, автобус гудит. Сука! Со злости пинаю какую-то шишку, валяющуюся под ногами, и слышу тихий вскрик. Бля…

Поворачиваю голову и вижу девчонку. Стоит спиной ко мне и потирает затылок, а под ногами шишка валяется. Связать одно с другим несложно. Косяк…

Можно, конечно, сделать вид, что это белки на деревьях шалят и свалить, но с другой стороны виноват-то я.

Пару секунд борюсь с собой и всё-таки иду к девчонке.

— Живая? — спрашиваю, подходя со спины. Она дергается от неожиданности, разворачивается ко мне, все еще держась за затылок, и я не пойму, то ли видел её где-то, то ли похожа на кого.

— Ты мне мстишь за что-то? Зачем кидаешься? — спрашивает. На глазах очки солнцезащитные, я не могу понять, кто такая. Ощущение, что виделись. И судя по тому, что говорит — так и есть. Но кто она, хоть убей не пойму.

— Да я пнул, не знал, куда прилетит. Так живая? — пусть уже ответит и я пойду спокойно. Извиняться не буду — не умею, да и не за что. Я не собирался ей в голову попадать. Вообще не видел что тут кто-то есть.

— Да живая, конечно, — она снимает очки и я понимаю, что точно где-то ее видел. — Но это было больно.

— До свадьбы заживет.

— Даже помощь не предложишь? — спрашивает девчонка и вдруг улыбается. И меня как молотком по голове лупят. Точно, бля. Это ж та самая, которую я забыл как зовут. Новая пассия Руса, которая вечно улыбается и много тарахтит.

— Я не буду тебе помогать. На ногах стоишь — значит, в помощи не нуждаешься.

— Как тебя зовут? — спрашивает, заводя меня в тупик. Она, бля, странная. Очень странная! Я ей шишкой черепушку чуть не пробил — а я знаю, какой силы у меня удар, я мог, — а она имя мое спрашивает. Другая вопила бы уже что в суд подаст ну или позвонит кому-то, чтобы в морду мне дали, а эта имя спрашивает.

— Тебе неинтересно.

— Зачем ты за меня решаешь? — хмурится. Пиздец у нее эмоций вагон. То улыбается, через секунду уже недовольная. — Мне интересно.

— Лишняя информация забивает голову, важное забудешь, в школе пятерку не поставят.

— Я на втором курсе вообще-то! — топает ногой и губу оттопыривает. Вот думал вчера, что ребенок она, до сих пор так и думаю.

— Искренне рад достижениям. Раз ты живая, я дальше побегу.

Она что-то бубнит мне в спину, но я не слышу уже. Как ее зовут-то? Реально не помню. Ну и похер. Мне вряд ли эта информация понадобится. С вероятностью в девяносто процентов в следующий раз, когда я с толпой во дворе зависну, ее место займет другая, которая так же, как она, поведется на всю ту чушь, что Рус говорит своим девушкам.

Удивительно этот тупой разговор с незнакомкой меня успокаивает. Меня бесили все звуки, но я отвлекся на эту дурацкую шишку и странную улыбку и перестал психовать. Это редко бывает, что меня может успокоить что-то кроме ринга или груши, которую я буду колотить до отказа рук или выбитых кистей. Такое было пару раз, вправлять больно.

У меня дерьмово с агрессией. Я херово себя контролирую. В детском доме пока был, меня постоянно к психологу водили. Возможно, это помогло бы, если бы ему было не насрать. Он заставлял меня рисовать какие-то картинки и отпускал со словами «сеанс окончен, жду в следующий раз». Следующий раз обычно случался на следующий день, потому что я дрался постоянно. Место надо было зубами выгрызать, чтобы не убили и толпой ночью не задушили подушкой. В детском доме иначе никак. В том, в которым был я, так точно. Если тебя невзлюбили сразу, то дальше будет только хуже. И ты либо терпишь, либо делаешь так, чтобы тебя боялись. С трех до восьми я был в одном, там было проще. Потом сбежал, меня забрали в другой. Еще гаже, еще хуже. Где вместо еды какие-то помои, а воспитатели хуже надзорщиков на зоне. И меня невзлюбили. И приходилось драться. И агрессии с каждым днем становилось все больше. И выплескивал я ее только так. Сейчас стараюсь на людей не срываться — слишком дохера проблем мне в жизни это принесло. Колочу грушу и успокаиваюсь. Я, собственно, так в спорт и пришел. Когда решил начать драться для спокойствия.

А тут угомонился от какой-то странной девчонки. Меня так удивляет и даже немного парит этот факт, что я не замечаю, как пробегаю весь парк. Сорок минут, пульс шкалит, а всё как мгновение пролетело. С ума сойти можно.

Иду домой, пиная камни под ногами. Легонько, чтобы в башню еще раз никому не зарядить. Захожу в магазин, набираю себе еще каши, беру другую фирму, потому что та — дерьмо полное, а варить адекватную кашу по утрам у меня нет ни сил, ни желания.

Захожу домой, включаю какой-то фильм для фона, стараюсь отвлечься какими-то делами. Принимаю душ, рубаю салат, убираюсь, заставляю себя почитать книгу — практикую уже несколько лет по полчаса в день, — страдаю какой-то херней до вечера, а потом собираюсь в зал. Не хочу на тачке снова, она мне для удобства и дальних поездок служит больше, чем постоянный транспорт.

Захожу в банк перед залом. Тут меня все знают, я раз в месяц прихожу деньги переводить. Женщина на кассе в возрасте улыбается каждый раз. Не могу ей ответить тем же, но киваю всегда, здороваясь. Не знаю, что её так улыбает. Вообще не понимаю, чему постоянно радуются эти странные люди.

Иду в зал. Ощущение странное и предчувствие дерьмовое какое-то, во рту даже гадко. Такое бывает у меня перед какой-то очередной херней, которая произойдет.

На стойке отмечаюсь, беру ключи от своего шкафчика, забегаю на второй этаж, захожу в раздевалку и снова чувствую, как волна гнева во мне поднимается.