Измена. Право на семью (СИ) - Арская Арина

— Так? — я вскидываю бровь.

Живой и целый, значит. Мои фантазии с аварией теперь мне кажутся не такими уж и страшными.

— Да, позвонил и… В общем, заявил, что вы можете…

— Что могу?

— Что вы можете быть против новой беременности, — складывает ладони на столе лодочкой и серьезно смотрит на меня, — и прибегните к различному роду ухищрениям.

— Любопытно, — сдержанно улыбаюсь я, а сама уже готова найти Валерия и переехать его пару раз на дорожном катке.

Вот козел. Беспокойство выразил. И ведь не зря выразил, урод. Нарастает желание разгромить в ярости светлый кабинет в щепки.

— Вика, мне запретили вам способствовать в этом, — Елена слабо улыбается. — И ваш супруг потребовал, чтобы я в случае подозрительных анализов крови… Короче, никаких гормональных таблеток, пластырей, уколов или спиралей. Вы, конечно, можете обратиться в другую клинику, но в случае проблем с зачатием любую контрацепцию можно выявить. Через анализы, если это гормоны, или узи, если это спираль.

Меня охватывает дрожь черного гнева и ненависти. Я инкубатор, и мне не позволят даже телом своим распоряжаться, и в самое ближайшее время, когда я приду в норму, чертов бык-осеменитель покроет меня.

— Когда он вам позвонил?

— Около трех часов ночи, — Елена вздыхает. — Если честно, он меня очень напугал. Я думала, что с вами что-то стряслось…

— А разве не стряслось? — горько усмехаюсь я.

— Я понимаю, — Елена опускает взгляд. — Слышать такое…

— Я должна была ожидать подобного, — встаю и оправляю юбку. — Ничего нового. В этот весь Валерий. Он еще что-нибудь вам сказал?

— Да, — Елена поднимает блеклый взгляд. — Сказал, что сменить клинику и врачей не составит труда, если я посмею быть несговорчивой.

— Я прошу прощения за его слова, — перекидываю сумочку на другое плечо. — Он в последнее время очень несдержан. Возможно, проблемы в бизнесе. Вот и срывается на других.

— Вам не стоит извиняться, — Елена смотрит на меня с жалостью, от которой мне липко и тошно.

Тогда после первой встречи с Валерием мне стоило не бежать, а прыгать с крыши, а перед этим еще вены вдоль резануть и наглотаться таблеток, чтобы точно не спасли. Сейчас же идти на отчаянный шаг к смерти я не имею права. В коридоре клиники меня ждет Мария с коляской, а в ней спит Соня.

Мой муж — чудовище. У него есть женщина для любви, солнечных отпусков, теплого отдыха на шелковых простынях, и есть жена для рождения наследников и реализации своих королевских замашек.

Я выхожу к Марии, на руках которой агукает Соня и тянет ко мне ручки. Вот как так получается, что два человека, которые терпеть друг друга не могут, родили такое милое и улыбчивое солнышко? Как от семени мерзавца появилась моя сладкая Сонечка?

— Все в порядке? — обеспокоенно спрашивает Мария, когда я забираю у нее Соню.

— Да, — прижимаю к себе дочь и медленно плыву по коридору. — Все хорошо.

Ясное дело, что Валерий обязательно расспросит нашу няню о том, как прошла моя незапланированная встреча с Еленой и какой я вышла из ее кабинета. Почему он так не контролирует свою любовницу, как меня? И ведь не будь ее сообщений, то наше болото нелюбви не забурлило так сильно.

Я же почти смирилась с жизнью тихой и унылой жены, которая рожает по приказу и находит счастье в детях. Они же меня задавили, загнали в угол и не появись на горизонте наглой идиотки, то жили бы мы дальше в хронической неприязни друг к другу, но она обострилась, потому что я посмела возмутиться, какого черта мне пишут любовницы и ткнула Валерия рожей в его слабость. Он тоже заложник обстоятельств, родительской воли и ему это очень не нравится.

Вместо того чтобы взбунтоваться против отца, он свой гнев обращает на меня. И интересно, прилетело ли любовнице хоть чуток его недовольства? Сомневаюсь. Как он к ней поскакал на ночь глядя сбрасывать напряжение и за порцией ласки и утешения. И вернется ли он сегодня домой, или милая красавица его удержит возле себя?

Глава 7. Острый осколок

— Валер, — Лада прижимается ко мне и пробегает пальчиками по моему животу. — Ты все еще на меня злишься?

Я молчу. Если я и злюсь, то на Вику. Это она меня бесит и раздражает до скрежета зубов.

— Тебе не стоило писать моей жене, — отвечаю шепотом.

— Прости, — едва слышно отзывается. — Я просто хочу, чтобы ты был рядом, и ты рядом.

Закрываю глаза. Какое же это удовольствие лежать в кровати с женщиной, в объятиях с которой тебе тепло и спокойно.

— Валер…

— М?

— Я больше жизни хочу быть с тобой, — пробегает пальчиком вокруг пупка. — Хочу ребеночка родить. Сыночка…

— Лада… — сглатываю. — Мы это уже обсуждали. Не тяни из меня жилы. Дети… У детей должны быть мама и папа…

— Валер, я хочу быть с тобой вместе, — садится и печально заглядывает в лицо. — Мы ведь можем быть вместе. Можем быть счастливыми. И я приму твою дочку, как свою. Я буду ее мамой.

— Но у моей дочери есть мать, — устало смотрю на Ладу, в глазах которой застыли слезы.

— Тогда пусть будем только ты и я. Валер, я хочу семьи. Ты мне предлагаешь быть любовницей долгие годы?

И тут в груди просыпается гнев уже на Ладу. Я встаю и подхожу к окну, раздраженно взъерошив волосы.

— Я ведь не об этом мечтаю, Валер, — жалобно всхлипывает, и злость меняется на что-то муторное и черное.

На чувство вины? Тоску? Я тоже хочу, чтобы все было иначе.

— Я ведь тебе говорил, — смотрю на пушистые облака, что плывут над крышами домов, — и не обманывал, что женат. Лада, я тебе не Вася с соседней квартиры, понимаешь?

— То есть мне так и быть в стороне и наблюдать, как другая женщина рожает тебе детей, а самой лишь наслаждаться нашими редкими встречами?

Может, плюнуть на все и рискнуть? Рискнуть ради уютного счастья и семьи, в которой мне будет хорошо и спокойно? Поддаться своей слабости и эго, которое считает, что я достоин ласковой и любящей женщины, с которой я воспитаю Соню и рожу новых детей?

Но в мой внутренний диалог вступает рациональный Валерий, который заявляет, что я потеряю слишком много, а итог будет непредсказуем и риски большие. И никто не оценит моего порыва быть с любовницей. Я буду взбалмошным идиотом, которого лучше убрать из игры, а то он из-за эмоциональности натворит дел и все просрет.

— Валер, — Лада целует меня между лопаток, обнимает и прижимается к спине. — Вместе мы справимся.

— Зачем ты написала моей жене?

— Я же ответила…

— А меня не удовлетворил этот ответ, — разворачиваюсь к Ладе и поднимаю ее хорошенькое лицо за подбородок двумя пальцами. — Ты же не глупая девочка и прекрасно понимала, что не она решает, уйду ли я из семьи или нет.

— Валер… — тянется, чтобы поцеловать, но я отстраняюсь.

— Ты меня подставила, Лада. Ради чего?

— Я хотела, чтобы она знала о моем существовании, — по щеке скатывается слеза. — Не подозревала, а знала. Я не хочу быть в тени, Валер. Я тебя люблю, и стала частью вашей с ней жизни. Ты уходишь от меня к ней, ложишься в одну постель…

Наивная девочка. Ничего не знает и не понимает. Мы ведь с Викой даже одной ночи не провели в одной кровати. У нас отдельные спальни и нет общего супружеского ложа, в котором мы бы могли засыпать и просыпаться.

И это было условие Вики. Разные комнаты, и я согласился, потому что это было разумно. Так же разумно, как и расходиться после близости, в которой не было поцелуев, объятий и удовольствия. Я испытывал только облегчение, что акт завершен и Вика сейчас встанет, чтобы оставить меня в одиночестве.

Однажды она задержалась, накрыла мою руку ладонью, а я попросил ее уйти. Она тихо извинилась и вышла. После подобного не повторялось. Почему я сейчас об этом вспомнил? И какого черта этот осколок этого воспоминания такой острый и будто смазан ядом?

— Валер?

— Мне пора, — шагаю к комоду. — У меня через час встреча.

— С женой?

— Нет, — раздраженно подхватываю рубашку и оглядываюсь. — С отцом, Лада, и кучей других людей, которые у него в подчинении.