Месть «Синдиката» (ЛП) - Николь Натали

— Делать все, что нужно, чтобы на ее лице сияла улыбка. Если это дети, дать ей столько чертовых детей, сколько мы сможем осилить. Если это переезд в деревню и жизнь на ферме, думаю, я придумаю, как стать чертовым фермером. Мне на все наплевать, лишь бы улыбка не сходила с ее лица.

Глава 3

Деклан

После признания Джио на последние сорок пять минут поездки в машине воцаряется неловкая тишина. От его признания мысли так быстро проносятся, что я не могу ни одной удержать в голове.

Люблю ли я Бетани? Да, черт побери. Я бы отрезал свой член и преподнес бы его ей на серебряном блюдечке, если бы она попросила. Хочу ли я, чтобы она всегда улыбалась? Да. Какой идиот не хочет, чтобы их девушка была счастливее, когда получает свою любимую еду, десерт или вечер в кино? Правильно, только дурак. Но на самом ли деле ли я сделаю все, что она попросит?

Вот что ставит меня в тупик. Если бы она попросила меня пойти на терапию по поводу моих проблем, я бы, наверное, рассмеялся, а потом пошел бы выпить. Если бы она спросила обо всех моих секретах, что бы я сделал? Мы не можем рассказать ей о синдикате «Трезубец». Ни одна женщина никогда не знала об этом. Конечно, бывали догадки, но над этим всегда просто смеялись и называли это клубом братства парней в университетском городке.

Люди не в курсе, чем мы на самом деле занимаемся. Они бы ахнули, если бы узнали, что наша инициация — это убийство того, кого мы больше всего ненавидим. Эта мысль возвращает меня к человеку, которого я выбрал в ночь, когда получил свое кольцо…

Холодные мурашки бегут по коже, когда мы входим в главный зал среди катакомб под универом, жуткий страх, который живет в этих стенах и во всех, кто их преследует. Пульс бешено скачет, когда мы приближаемся к нашим жертвам, стоящим на коленях на каменном полу с матерчатыми мешками на головах. Они не знают, где находятся, и никогда не узнают. Ни одно из сказанных слов не будет иметь значения. Они едва ли поймут, что сделали не так. Большинство из них думают, что в этом мире они не могут сделать ничего плохого.

Когда подхожу к своей цели, а Джованни и Синклер стоят по обе стороны от меня, сожаление охватывает меня. Я вовсе не желал выбирать этого человека, но тот, кого хотел бы увидеть корчащимся, когда жизнь покидает его глаза, — не вариант. Я бросаю взгляд на кресла, где сидит мой дедушка с двумя другими. Джанлука Мартинелли и Артур Блэквелл-старший, наши деды. Под ними стоят три других трона, те самые, за которыми наши отцы сидели в течение многих лет. Сегодня вечером, после того, как посвященные завершат ритуал, появится второй ряд.

Передача тронов, во время которого мы получаем право первородства и присоединяемся к руководству. Мы проходили этот процесс в течение нескольких недель, готовясь к нему. Я думаю, что помню, как все происходит, но спиртное и два бонуса, которые принял ранее, начинают действовать в полную силу, так что все становится туманным.

Я пропускаю большую часть сказанного, наблюдая, как наши товарищи-новички либо проходят, либо не проходят последний тест. Мы, конечно, остались последними. Хотя выбора у нас тоже нет. Этот процесс насильно вдалбливали нам в головы с самого детства. Наши отцы получили возможность насладиться хорошим детством. Как только парням и мне самому исполнилось пять лет, начались наши суровые тренировки. Фантомные боли вспыхивают в теле при воспоминаниях о побоях, которые отец наносил мне, если я не запоминал что-то правильно или не продвигался достаточно быстро по его стандартам.

Я быстро закрываю глаза и укрепляю свою решимость, отказываясь позволить этому дерьму добраться до меня, отталкиваю его и запираю обратно в свою коробку. Открыв глаза, вижу, как парень, которого Джованни выбрал, падает на пол, а кровь хлещет из его вен. Я почти успокаиваюсь, видя, как это происходит. Может быть, все эти годы промывания мозгов сделали больше, чем я думал.

Серебряное блюдо поднимается над головой, и я хватаю кинжал. Рукоятка тяжелая, а лезвие достаточно острое, чтобы разрезать бумагу.

— Деклан Роберт Картер… Кого ты решил принести в жертву и почему?

Ухмыляясь, срываю с парня повязку, прежде чем заговорить.

— Я выбираю Деймона Верона. Причина, по которой выбрал его, проста. Ублюдок обвинил меня в изнасиловании своей сестры, хотя эта сучка была жаждущей шлюхой. Он просто не мог смириться с этим, поэтому попытался распустить дерьмовый слух.

Циничный смех срывается с моих губ, когда хватаю Деймона за волосы и откидываю его голову назад, чтобы он увидел ярость на моем лице. Его глаза вспыхивают от страха, когда он извергает яд в мою сторону.

— Пошел ты! Она не хотела тебя… Ты… ты заставил ее… — Слова умирают на его губах, когда вонзаю лезвие в его грудину и прямо в сердце с удовлетворительным хрустом кости. Его глаза выпучиваются, когда вытаскиваю нож так же быстро, как и всадил его. Переместив его к горлу, шепчу ему на ухо: — Она всем давала, и ты это знаешь. Поверь мне, я слышал все истории о твоем грязном трахе с сестрой. Когда-нибудь увидимся в аду… сучонок. — Затем полоснул кинжалом по его горлу, фактически положив конец его жалкой и извращенной жизни.

Его тело плашмя падает на камень, а кровь растекается вокруг него. Я бросаю нож и поднимаю взгляд на сцену. Деды кивают, довольные результатом, а наши отцы смотрят на меня с оттенком отвращения в глазах. Я сделал из ритуала зрелище, но мне плевать. Я выполнил задание и не провалил его, так что они могут отвалить.

Да… Бетани, наверное, убежала бы, если б услышала половину того дерьма, через которое нам пришлось пройти, не считая подписания свидетельства о смерти, если бы мы сказали ей правду. Она пару раз видела нас в одинаковых костюмах с кольцами Синдиката. В ее глазах всегда читалось любопытство, но мы неизменно давали один и тот же туманный ответ. Это просто фиговое мероприятие с нашими отцами, на котором они предпочитают выглядеть одинаково. Я думаю, нет, знаю, что у нее есть вопросы. Но одна из самых больших вещей, которые она уважает, — это наша ненависть к слишком откровенным разговорам о наших отношениях с отцами и их прошлом.

Она знает достаточно, чтобы понять, что вся эта ситуация токсична и нездорова, и оставляет все, как есть. Но когда мы вернем ее, изменится ли это? Станет ли она более требовательной к нашим секретам? Или сочтет нас просто отбросами, которые ухудшили ее и без того трудную жизнь, и решит уйти к своим братьям, где сможет жить как охраняемая и почитаемая принцесса Братвы?

Одна мысль о возможности того, что она решит покинуть нас, заставляет меня жалеть, что я не закинулся таблетками до того, как мы уехали. Я не прикасался к ним уже два месяца, но желание запить их несколькими стаканами виски и просто заглушить боль почти непреодолимо. Вместо этого они лежат в моей сумке, дразня меня, как дьяволы.

Желая на мгновение отвлечься от всего, я, наконец-то, нарушаю молчание.

— Сколько еще осталось до отеля?

— В отель не поедем, — коротко отвечает Синклер.

Не удовольствовавшись таким ответом, отвечаю:

— А почему бы и нет, чувак? Я готов вылезти из этого обезьяньего костюма и пойти снести боксерскую грушу.

— Потому что, Дек, мы идем прямо в частный клуб, которым владеют ее братья. Нам нужно как можно быстрее заявить о себе и заверить их, что мы не имеем никакого отношения к ее исчезновению, и попросить их о помощи. Джио не может взломать дорожные камеры в нашем районе, поскольку большинство копов получают откаты от наших отцов, и они могут отследить взлом, что поставит нас в еще худшее положение. Без помощи Костова нам крышка, и если они подумают, что мы хоть немного причастны к нынешнему исчезновению Бетани… — Он прерывается. Дальше и так понятно, что говорить не нужно. Если братья Костовы не поверят нам или решат, что мы участвуем в какой-то схеме, нам конец.

С картелем Карины у нас было определенное взаимопонимание. Нравится ли им это? Чертовски нет. Могли ли они с этим спорить? Не совсем. К тому же, они любят Бетани, так что это помогло. Русская Братва с холодной вендеттой, не знающей границ?