Кристин Хармел - Искусство французского поцелуя
— Виновата я или нет, — наконец проговорила я, — не удивлюсь, если Гейб в следующей статье размажет Гийома по стенке. А это обязательно скажется на нас. На твоей фирме. — У меня было ощущение, что я все поставила под удар и теперь ничего нельзя исправить, — Я так виновата, Поппи. Боюсь, я больше не достойна этой работы.
Всю ночь я не спала, ворочалась, размышляя о Гейбе, его статье и о том, что будет с агентством Поппи.
Утром я встала, включила компьютер и с некоторым облегчением увидела, что за последние сутки Гейб ничего не написал. Конечно, я немного успокоилась, но, с другой стороны, это лишь оттягивало неизбежное. В каком-то смысле я бы предпочла, чтобы все закончилось разом, лучше одна катастрофа, чем несколько дней напряженного затишья перед бурей.
Завтрак для прессы на следующий день устроили в большом зале на втором этаже. Это была просторная комната с высокими сводчатыми потолками и гладкими стенами цвета сурового полотна. Когда репортеры — за исключением Гейба — заняли свои места и начали беззаботно болтать, многочисленные официанты принялись подавать им воду, апельсиновый сок, кофе и чай, заодно подкладывая выпечку в переполненные корзинки. За пятнадцать минут они обслужили практически всех.
После завтрака, во время которого Гийом то и дело бросал на меня виноватые взгляды, он исполнил а капелла «Charlotte, Je T'Aime» [26]— песню о любви, не вошедшую в альбом. Пресса была в восторге. Затем он спел под гитару «Город света», и народ аплодировал ему стоя. Когда Гийом сыграл последние аккорды, мы с Поппи переглянулись и улыбнулись. За два дня нашими стараниями Гийом завоевал любовь сотни журналистов, которым вообще-то платили за скептицизм. Нам чудом удалось невозможное.
Попрощавшись со всеми репортерами, мы наконец-то закрыли двери зала, и я со вздохом привалилась к стене.
— Все прошло идеально! — с улыбкой сказала Поппи и озабоченно на меня посмотрела. — Ты как?
Я натянуто улыбнулась.
— Хорошо. Ты права, все прошло отлично.
Как раз в эту секунду в зал протиснулся Гийом. Я лихорадочно стала искать пути к отступлению, но, увы, других дверей не было, как и гостей, с которыми можно было поболтать о регби, косметике или крикете.
Поппи положила руку мне на спину.
— Спокойно, — тихо проговорила она.
Я кивнула, собираясь с духом.
— Эмма, — пристыженно сказал Гийом. — Прости меня, пожалуйста. Я так виноват.
Я прямо чувствовала, как Поппи сверлит его злобным взглядом.
— Все хорошо, — пробормотала я и отмахнулась.
Скорей бы он ушел!
Поппи шагнула вперед.
— Не хорошо! — с жаром выпалила она, сердито подбоченившись. — Не смей говорить ему, что все хорошо, Эмма! Он тебя подставил!
Гийом смешался.
— В свое оправдание могу сказать только одно: я хотел насолить Гейбу, а не тебе.
— Ты совсем спятил?! — не выдержала Поппи — Вздумал уничтожить свою карьеру до того, как она началась?
Гийом ей не ответил и обратился ко мне:
— Я… э-э… не знал, что он так сильно тебе нравится. Мне очень жаль.
Его слова меня просто убили. Отлично! Гийом не только разрушил мои отношения с Гейбом, он еще и думает, что я смертельно влюблена в журналиста, которого он отпугнул!
— Все нормально, Гийом, — неловко ответила я, мечтая, чтобы он исчез. Как ни досадно, этого не произошло. — Гейб не так уж мне нравился.
От лжи остался горький осадок, но выбора у меня не было.
На следующее утро мой мир рухнул.
Уехав из Парижа еще вечером, мы с Поппи пришли на работу пораньше, чтобы посмотреть отзывы о презентации.
На первый взгляд они были прекрасные. В «Бостон гЛОуб» опубликовали лестный биографический очерк о Гийоме, в котором говорилось, что его музыка «подобна французскому вину: мягкая, вкусная и создана для того, чтобы дарить хорошее настроение». В «Нью-Йорк таймс» писали, что Гийом — актер, автор песен, певец и плейбой — первый настоящий представитель Возрождения XXI века. В «Лондон миррор» вышла передовица с громким заголовком: «Принц Уильям, берегись! В городе завелся новый холостяк!»
Увы, была одна огромная загвоздка: о прошедшей презентации от UPP — ни слова.
— Габриель не сдал статью, — сказала Поппи, листая сайты, и в ужасе поглядела на меня — Он не сдал статью!
— Ну, лучше пусть никакой статьи не будет, чем разгромная, — выдавила я, пытаясь во всем найти плюсы.
Поппи долго на меня смотрела и наконец воскликнула:
— Да, но ведь тут вообще ничего нет! Это означает, что «KMG» напрасно вбухала в презентацию кучу денег — в двухстах газетах по всему миру о ней не напишут.
Я охнула. У меня внутри все перевернулось.
— Точно…
В этом смысле даже плохие новости были лучше, чем их полное отсутствие.
Зазвонил телефон, и Поппи рассеянно сняла трубку, в которой заговорили так громко, что услышала даже я. Через несколько секунд Поппи положила телефон на место и побледнела.
— Звонила Вероник… Она вызывает нас к себе. Немедленно.
— Ох, Поппи… какой ужас… прости меня!
Она глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться.
— Пока ничего страшного не случилось. Может, Вероник хочет похвалить нас за прекрасные статьи в сегодняшних газетах.
Через пятнадцать минут мы подошли ко входу в «KMG», и нас тут же проводили в кабинет Вероник. Она приветствовала нас кивком и предложила сесть, а сама скрестила руки на груди и целую вечность переводила взгляд с меня на Поппи и обратно.
— Поппи, — наконец сказала она спокойным голосом, — ты знаешь, сколько «KMG» потратила на эту презентацию?
Поппи нервно сглотнула.
— Да, мэм. Очень много.
— Верно. А известно ли тебе, зачем мы потратили столько денег?
Поппи снова сглотнула.
— Чтобы раскрутить Гийома? — неуверенно предположила она.
— Да. И потому что ты убедила нас в необходимости презентации.
Моя подруга откашлялась и тихо пролепетала:
— В газетах вышли замечательные статьи…
— В «Бостон глоуб», «Нью-Йорк тайме» и «Лондон миррор»… — подключилась я.
Вероник покосилась на меня, как на досадную помеху, затем снова перевела взгляд на Поппи.
— Сегодня, когда я пришла на работу, у меня возник вопрос: почему о Гийоме Рише нет ни слова в сотнях га зет, которые, как ты меня уверяла, непременно о нем напишут.
Наступила мертвая тишина. Поппи взглянула на меня, потом на Вероник. Еще раз нервно откашлялась.
— Я могу объяснить…
— Нет нужды, — резко перебила ее Вероник, подняв руку. — Я сама нашла ответ на этот вопрос. Узнав о вашей недоработке, я спросила себя: «Почему? Почему более чем в двухстах газетах нет ни слова о презентации? Ведь Поппи мне обещала».
