Даниэла Стил - Питер, Поль и я
— Тебе бы надо снова повидаться с доктором Стейнфилдом, — сочувственно промолвил Поль, глядя, как я потягиваю джин с тоником.
— Нам бы всем не мешало записаться к нему на прием. — Я так устала, что больше не могла с ним спорить. Больше всего мне хотелось сейчас видеть перед собой Питера, а не Поля, рассевшегося в моей кухне в своих диких красных леггинсах. — Неужели у тебя ноги не зудят? Вот я терпеть не могу леггинсы. — Я быстро захмелела, но мне было наплевать. Жизнь все равно кончена. Питера я потеряла навсегда.
— Зудят, — словоохотливо откликнулся Поль, не обращая внимания на мой подавленный вид. — Хочешь, я сниму их сию же минуту?
— Не здесь, — решительно отрезала я, и он понимающе ухмыльнулся:
— Конечно, не здесь. Я имел в виду твою спальню.
Я откинулась в кресле и застонала, прикрыв глаза. И как мог Питер так поступить со мной? Почему он не встретил в Париже другую женщину, к которой мог бы подослать своего клона? Я влюблена в Джекилла и Хайда. В Джекилла больше, однако я ему не нужна. А Хайд мне самой не нужен — пусть убирается из моей жизни и из моей кухни. Но прогнать его не так-то просто.
— Где Шарлотта? — заботливо осведомился он, поднимаясь с кресла и потягиваясь.
— Спит. — Она отправилась в постель вслед за Сэмом.
— Уже? Так рано?
— Я попросила ее прибраться в комнате и сделать уроки. Это действует на нее лучше всякого снотворного. Не успела я договорить, как она улеглась в кровать. — Этим объяснялось необычное спокойствие, царившее в доме.
Я допила джин с тоником и встала. Интересно, удастся ли мне сегодня избавиться от Поля? Вряд ли. Проще уступить и позволить ему переночевать по старой дружбе, а наутро вышвырнуть за дверь вместе с игуаной.
— Почему бы тебе не расположиться в комнате для гостей? — предложила я, почти сдаваясь.
Пусть убирается в комнату для гостей, но я не отдам ему свою добродетель и свое сердце. Они принадлежат Питеру. Теперь я в этом уверена. Я больше не стану себя обманывать и утверждать, что люблю Поля. Я его не люблю. И тут я вспомнила, что комната для гостей завалена рождественскими подарками, и понадобится не один час, чтобы их разобрать. Я складывала их в кучу день за днем — больше их некуда было рассовать. Кроме того, они еще не упакованы в яркую бумагу, а мне не хотелось, чтобы дети увидели их раньше времени. Подарки лежат даже на кровати. Положение просто безвыходное.
— Прости, я совсем забыла. Ты не сможешь там спать. Можешь прилечь на полу моей спальни.
— Не могу, — уверенно заявил он, и я почувствовала слабость в коленях. Я потеряла человека, которого любила, и не в силах избавиться от клона, которого он ко мне подослал. — Я не могу спать на полу, — пояснил он, — потому что это повредит мои внутренние системы. У меня произойдет короткое замыкание.
— Утром я вызову электрика, и он тебя починит. Другого выбора у тебя нет.
— Стеф, ты сама любезность.
— Спасибо.
Я выключила свет, положила бокал в раковину, и мы с Полем пошли в спальню. Как только я прикрыла дверь, он стянул с себя красные леггинсы. Я старательно отводила взгляд от его стройных ног, которые были исполнены весьма реалистично и выглядели так же потрясающе, как и ноги Питера.
Я удалилась в ванную, надела халат поверх ночной рубашки и туго затянула пояс. Я бы надела и лыжный костюм, если бы он у меня был. Словом, настроена я была очень решительно.
— Ты замерзла? — спросил он, удивленно таращась на мой халат.
— Нет, просто стала фригидной, — отчеканила я и забралась в постель, а Поль пошел чистить зубы.
Он исправно чистил зубы, хотя ему не надо было посещать дантиста. Зубы у него были белые, ровные. Их сделали из какого-то редкого металла с фарфоровым напылением. Поль сам мне рассказывал. Он и понятия не имел, что такое пломбы. Что ж, ему чертовски повезло.
Когда он вышел из ванной, я уже успела потушить свет и притворилась спящей. Я лежала на краю кровати на боку и ждала, пока он устроится на полу, что в очередной раз подтверждало, что с головой у меня не все в порядке. Поль и не собирался спать на полу. Ни минуты не колеблясь, он лег в постель рядом со мной. Оставалось только надеяться, что он надел пижаму Питера. Тут я услышала, как чиркнула спичка, и сразу все поняла. Он зажег свечу, но я продолжала молчать, чтобы он не обнаружил, что я не сплю. Мгновение спустя я почувствовала, как он нежно массирует мне плечи. Я молча лежала, злясь на себя и на него за то, что он так мил и добр ко мне. Я, конечно, понимала, чего он добивается, и твердо решила, что он этого не получит, как бы ни старался.
Он массировал мне плечи и спину, и я понемногу успокоилась и расслабилась. Немного погодя я умиротворенно вздохнула и перевернулась на живот.
— Ну как, теперь тебе получше? — прошептал он в свете свечей, и при звуке его голоса я снова почувствовала себя желанной и счастливой, правда, сегодня к этому примешивалась еще и легкая грусть. Он так похож на Питера.
Он придвинулся ко мне чуть ближе, чтобы помассировать мне руки, и я застыла в напряжении.
— Не приближайся ко мне. У меня заряженный пистолет в кармане ночной рубашки.
— Ну так пристрели меня.
— У тебя все провода выйдут из строя.
— Ради тебя мне не жаль принести эту жертву.
Но теперь, наслаждаясь звуком его голоса и его прикосновениями, я понимала, что туман рассеялся и его чары больше не действуют на меня. Я могла думать лишь о Питере.
— О чем ты задумалась? — спросил он, массируя мне спину и постепенно переходя к ягодицам.
— Я думала о нем, — сонно пробормотала я, и голос мой прозвучал чуть сдавленно под его мощными пассами. — Мне так без него тоскливо. Как ты считаешь, он вернется… вернется ко мне?.. Наверное, он меня ненавидит.
— Нет, это не так, — мягко возразил он. — Он тебя любит.
— Ты серьезно? — встрепенулась я и перевернулась на спину, чтобы посмотреть ему в лицо. Это было самое приятное из того, что я услышала от него за весь вечер. А в следующий миг я поняла, что это была лишь хитрая уловка, чтобы заставить меня перевернуться. Он склонился надо мной и принялся меня целовать. — Не смей… — прошептала я, но слова мои потонули в его страстном поцелуе. Я не забыла Питера, я забыла только себя, а его руки скользнули мне под рубашку. — Поль… не смей… я не могу…
— В последний раз… прошу тебя… клянусь, я уеду и больше не вернусь…
Услышав это, я поняла, что скучать по нему не буду. Между нами все кончено.
— Мы не должны…
Поначалу я героически сопротивлялась, а потом решила, что это бесполезно. Да и зачем? В последний раз… ради старой дружбы… будет что вспомнить. И не успела я опомниться, как он уже ласкал меня, и мои халат и рубашка очутились на полу, и я отдавалась ему со всем пылом, краешком сознания понимая, что делать этого не следует. Положа руку на сердце, трудно сопротивляться, когда каждая клеточка тела пела при его прикосновении. Эту песню я еще долго буду помнить. Наша последняя ночь будет сниться мне во сне, после того как меня покинут и Питер, и Поль. Еще одно воспоминание о безумном романе.
