Эми Плам - Умри за меня
— Чувствую себя такой избалованной, — сказала я мечтательно, преклоняя свою голову к плечу Винсента.
Было так хорошо прикасаться к нему, после трех недель обниманий только с подушкой.
— Хорошо, это именно то, что хотелось бы мне, чтобы ты чувствовала. Только таким способом я могу скомпенсировать эту неординарную ситуации, который заключается в том, чтобы сделать всё для тебя необычайным образом.
— Винсент, потрясающе просто быть здесь с тобой. Мне ничего больше не нужно.
Он улыбнулся и сказал:
— Ну, это мы еще посмотрим.
Пока мы ели, кое-что всплыло в моей голове из того, о чем говорил Жан-Батист днём ранее.
— Винсент, что случилось с Чарльзом?
Он немного помолчал.
— Что тебе сказал Жан-Батист?
— Что Чарльз бросил нож в его портрет и сбежал.
— Да. Ну, это был конец истории. Всё началось с аварии на лодке и только усугубилось.
— Что случилось?
— Ну, на следующий день после спасения, когда его разум проснулся, Чарльз с Шарлоттой, которая помогла ему, разыскали мать девочки, которая погибла. Он начал следить за ней, будучи парящим, виня себя за то, что не спас её ребенка. Спустя пару дней, после того как он ожил, он начал преследовать её. Оставлять подарки у её двери. Отправлять цветы в похоронное бюро. Он даже присутствовал на похоронах девчушки.
— Очень странно.
Винсент кивнул.
— Шарлотта очень переживала и всё рассказала об этом Жан-Батисту. Он запер Чарльза и запрещал видеться с этой женщиной. Он даже упомянул об отправке близнецов в один из своих домов на юге, что могло помочь дистанцироваться Чарльзу от всего этого, пока голова не встанет на место. И тогда Чарльз взбрыкнул. Он вышел из-под контроля, разглагольствовал, как все это было несправедливо, о том, что он не хочет быть ревенетом вечность, что заставляет приносить себя в жертву ради людей, которых он даже не знает, и быть сосланным, когда он пытается вмешиваться в их жизнь.
Он вменил в вину Жан-Батисту, что тот кормил и заботился о нём, после того, как тот очнулся, а не дал ему умереть, как предназначено природой, после того, как его застрелили. И вот тогда он бросил нож.
— По крайней мере он не бросил его в Жан-Батиста!
— Он вполне мог бы, найти способ навредить ЖБ. Когда он ушел из дома, у Шарлотты случился нервный срыв.
Винсент замолчал.
— Мы были уверены, что он вернется, как только проветриться и выкинет всё из головы.
У него, кажется, был какой-то чип на плече перед аварией с лодкой, — сказала я.
— Ага. Он всегда был самым экзистенциально настроенным из всех нас. Не то, чтобы я не думал о нашей цели пребывания здесь. Ему просто труднее пришлось её принять. Это могло бы многое объяснить, подумала я, чувствуя, небольшую жалось к Чарльзу.
— Когда он ушел?
— Два дня назад.
— Как раз я его тогда и видела, — сказала я. — Ночью в пятницу, чуть за полночь.
— Тоже самое сказал и Жан-Батист.
— Итак… ходила без меня по клубам? — поддразнивая, улыбнулся он.
Я могла поспорить, что он пытался разрядить обстановку, меняя тему.
— Я хотела разогнать танцами свою грусть.
— Сработало?
— Нет.
— Может быть помогло, если бы я был там, — сказал он самодовольно. — Может нам следует сходить как-нибудь ночью потанцевать?
— Я не знаю. Я никогда не видела мертвого парня танцующем. Думаю, ты можешь держаться меня? — пошутила я, в ответ Винсент схватил меня за плечи и, наклонившись, прижал свои губы к моим.
Мои ощущения мгновенно усилились в тех нескольких крошечных миллиметрах нашей кожи, которые соприкасались. А затем он прервал связь, оставив мое сердце колотилось в горле, как будто поцелуй выдернул его из моей груди.
— Полагаю, что это да? — сказала я задыхаясь.
— Я скучал по тебе, — сказал он, наклонившись еще больше.
* * *— Уже поздно. Тебе нужно возвращаться, — сказал Винсент, после пары часов валяний на диване, обнимаясь и наверстывания упущенного.
— Вообще-то у меня есть особое разрешение от Мами, остаться на ночь в доме твоей семьи, если мне нужно время, чтобы всё уладить с тобой.
Я почувствовала, как на моем лице расползлась озорная улыбка.
— Что? — казалось, он выглядел удивленным.
Наконец-то я сказал ему что-то шокирующее, а не как обычно бывает, наоборот.
— Я заполучил твою бабушку на свою сторону? Неужели чудеса никогда не кончаться?
— Я не уверена, что она точно на твоей стороне, она больше на моей стороне. Или может даже на своей. Она не хочет, чтобы я зачахла от горя под её собственной крышей.
Винсент рассмеялся.
— Ну, мне бы не хотелось злоупотреблять доверием Мами. Ты можешь воспользоваться моей кроватью. Мне она всё равно не нужна. — он подмигнул. — Все что угодно, чтобы проводить побольше времени с ma belle Кейт.
Я внутри растаяла. Пока он сосредоточился на том, чтобы снова разжечь камин, я встала и начала бродить по его комнате, осматривая его вещи, в поисках большего количества подсказок, кем же был на самом деле этот загадочный парень.
Когда я подошла к его столику, я замерла. На том месте, где была моя фотография, стоял горшок с цветами.
— Я отдал твою фотографию Шарлотте, — сказал Винсент, вставая позади меня. — Было слишком тяжело смотреть на твою фотографию каждый день, когда понял, что не смогу тебя увидеть в живую.
Я прикоснулась к его руке, чтобы показать, что я не расстроилась.
— Я дам тебе другую. Должна сказать, это был не самый лучший из мои портретов.
— Хорошая мысль, — сказал Винсент и, откапывая на своем столике рядом с кроватью фотоаппарат, и поднял его, как трофей.
— Прямо сейчас? — поморщилась я.
Интересно, я выгляжу такой же уставшей, как себя чувствую.
— Почему нет? — спросил он, вставая рядом, обнимая меня за плечи и держа камеру перед нами.
— Не шевелись. Лучше не моргать, — сказал он, нажимая на кнопку.
Он повернул камеру, чтобы мы могли посмотреть снимок. Моё сердце замерло, когда я увидела своё изображение рядом с этим богоподобным мальчиком. Его глаза были прикрыты, и в тусклом свете комнаты круги под ними, на самом деле делали его более красивым, чем когда-либо, — но с намеком тьмы. А меня… ну, я светилась от счастья. Рядом с ним, я смотрелась так, что я там, где должна была быть. И я это чувствовала.
Мы сидели на пастели Винсента и разговаривали до глубокой ночи. Наконец мои глаза сами начали закрываться и он спросил не хочу ли я поспать.
— Хочу, нет. Нужно, может быть. Очень плохо, что бессонница ревенентов не может передастся мне.
