Рэдклифф - Затерянная мелодия любви
– Хэлен, – уверенно напомнила ей Анна, – Грэм была рождена для этого. Не волнуйтесь, она будет великолепна.
– Ты в это веришь, правда?
– Я это знаю.
– Каждый день я благодарю бога за то, что он послал тебя к нам, – со слезами на глазах прошептала Хэлен.
Анна обняла ее. – Я тоже.
***
Войдя в спальню, Анна увидела свою возлюбленную в кресле возле открытого окна. Она была в черном шелковом пиджаке и выглядела невероятно расслабленной. И невероятно красивой. Ее черты напомнили Анне классическую скульптуру, такую недоступную и утонченную. Это было то же красивое лицо, которое смотрело на нее с рекламных щитов и плакатов, развешенных по всему городу и анонсирующих сегодняшний концерт. Анна любовалась ею на расстоянии, пока черты лица Грэм не смягчились, когда она осознала присутствие Анны.
– Привет, любовь моя, – тихо позвала она.
– Привет, дорогая. О чем ты задумалась?
– О музыке.
Анна присела на подлокотник, запустив пальцы в волосы Грэм на затылке. Она наклонилась и поцеловала ее. – Я должна была догадаться.
– Почему? – спросила Грэм, стягивая Анну себе на колени.
– Потому что у тебя был такой вид, будто ты не здесь, а где-то, куда никому нет доступа.
– Это тебя беспокоит? – прошептала Грэм, прикасаясь губами к чувствительному месту за ушком Анны.
– Возможно, – выдохнула Анна, ловя губами губы Грэм.
Их поцелуй стал глубже, и вскоре их дыхание участилось. У Анны закружилась голова, ее тело ощутимо разгорячилось.
– Если бы я не могла вернуть тебя оттуда, – продолжила она охрипшим от возбуждения голосом.
Грэм встала, обнимая Анну.
– Ты всегда можешь сделать это, – прошептала она, уткнувшись в теплую кожу на шее Анны. – Потому что я твоя. – Одной рукой она притянула Анну ближе, а второй расстегнула на ней блузку и мягко обхватила грудь.
Анна застонала, чувствуя давление бедер Грэм.
– Грэм, постой, мы не можем, тебе нужно собираться.
У нее перехватило дыхание, когда рука Грэм опустилась ниже в поисках источника нарастающего жара. – О, нет, это нечестно! Ты умеешь завести меня с пол-оборота!
Грэм засмеялась и потянула Анну на кровать. – Разве ты не знала, что я ждала этого все утро? Ты единственное, что мне сейчас нужно.
***
– И что это было? Что-то вроде пред-концертного ритуала? – спросила Анна, выходя из душа. То, какой Грэм была в постели, всегда отражало ее эмоциональное состояние, и на этот раз она была весьма требовательной в утолении своего голода.
Грэм улыбнулась. – А это хорошая идея. Думаю, мы можем это организовать.
– Это щекочет мне нервы, – с улыбкой сказала Анна. – А тебе?
Грэм протянула вперед недрогнувшую руку, ее улыбка стала еще шире.
– Ты не видела мои запонки?
– Они на твоем туалетном столике, справа от расчесок.
Анна наблюдала за тем, как грациозные руки умело вдевали жемчужные запонки в отверстия рукавов, те самые руки, которые лишь час назад настойчиво ласкали ее, даря наслаждение и унося на вершину удовольствия.
– Ты смотришь на меня, – заметила Грэм, беря в руки белый шелковый галстук. Она растянула его и зажала между пальцами, предлагая Анне возможность присоединиться к процессу.
Анна тихо засмеялась, беря в руки мягкую ткань. Расправившись с галстуком, она поцеловала Грэм в губы. – Я люблю тебя и очень тобой горжусь.
Грэм ответила на поцелуй и серьезно сказала:
– Я люблю тебя всем сердцем. А теперь опиши мне свое платье. Я хочу знать, как ты будешь выглядеть этим вечером.
Отступив назад, Анна сняла платье с вешалки и облачилась в него.
– Почему бы тебе не посмотреть самой? – игриво предложила она.
Грэм ответила на предложение, приподняв уголки рта. Никто еще не позволял себе раздавать ей команды, как это делала Анна.
– Хорошо.
Она приблизилась к Анне, которая старалась сохранять неподвижность, пока руки Грэм исследовали материал, ниспадающий с плеч и обтягивающий грудь и талию. Ее прикосновения распаляли угли в теле Анны, не успевшие остыть после недавнего занятия любовью, и Анна боролась с соблазном вновь прижать к себе эти красивые пальцы. У них совершенно не осталось на это времени!
– Какого оно цвета? – хрипло прошептала Грэм, остановив руки на бедрах Анны.
– Как ясная ночь в октябре, – едва вымолвила Анна, обвивая руками шею Грэм.
Грэм одобрительно кивнула, притягивая ее ближе. – Красивое.
Анна прикоснулась пальцем к своим губам, а затем к губам Грэм. – Спасибо.
***
До концертного зала они ехали в тишине. Рука Анны лежала в руке Грэм, такой теплой и спокойной. Когда машина начала притормаживать, Анна выглянула из окна.
– Что ты видишь? – спокойно спросила Грэм.
– Огромное скопление людей, а так же множество фотографов. Но проход отгорожен лентой.
– Далеко до входа? – последовал тихий вопрос.
– Примерно столько же, как от входной двери до музыкальной комнаты. И потом еще четыре ступеньки вверх, и пять шагов до двери. Шейла ждет тебя в гримерной.
Грэм не стала спрашивать, как Анна определила точное расстояние, которое ей предстояло пройти на глазах у любопытной толпы, расстояние, которое она столько раз преодолевала, но никогда прежде в темноте.
А Анна не сказала, что приезжала сюда днем ранее, чтобы все лично проверить. Она и представить себе не могла, как тяжело должно быть для Грэм впервые появиться на публике после аварии. Анне хотелось максимально облегчить для любимой столь непростой шаг. Она крепко сжала руку Грэм.
– Спасибо, – мягко поблагодарила Грэм, в глубине души зная, что сделала для нее Анна.
– Ты и сама легко справишься, Грэм.
– Да, – сказала Грэм и открыла дверь лимузина, выходя под обстрел вспышек фотоаппаратов и какофонии голосов, взывающих к ней:
– Мисс Ярдли! Маэстро! Сюда!
Не обращая внимания на требование толпы, она подала руку Анне и помогла ей выйти из машины. После чего, быстро взяла ее под руку.
– Но мне больше не обязательно делать это одной, правда? – успела прошептать она Анне, прежде чем они повернулись к дорожке, для которой Грэм была рождена.
***
В зале был настоящий аншлаг. Новость о возвращении Грэм на сцену, подняла изрядную шумиху в мире музыки, и все с нетерпением ждали ее концерта.
Анна сидела с Хэлен в ВИП-ложе, слева от сцены, и пыталась утихомирить свое разбушевавшееся волнение. Их места, лучшие в зале, были расположены таким образом, чтобы можно было видеть руки пианиста на клавиатуре. Вскоре после того, как они сели, к ним подошел молодой швейцар с большим букетом длинных белых роз.
