Звезды в моих руках - Лим Юлия

Аля безмятежно спит, а я лежу, упершись локтем в подушку и подперев голову.

Але нельзя от меня отходить. Она должна смотреть только на меня. Никаких долбаных кассиров в нашей жизни не будет. Достаю телефон, включаю настольную лампу и фотографирую Алю без вспышки. Отправляю фото ее отцу с надписью: «Спит хорошо, ее больше не мучают кошмары». Ему ведь не обязательно знать, что в реальности никаких кошмаров не было.

Поглаживаю ее по волосам. Аля вяло шевелится и сонно мычит, поворачивается на спину. Ее голова утыкается мне в грудь. Кладу руку ей на ключицу. Взгляд скользит выше, пальцы перебираются на ее тонкую шею, которую мне так нравится трогать и целовать. Ладонь сжимается.

Я так сильно люблю ее, что готов задушить,

лишь бы она навсегда осталась со мной.

Вздрагиваю и убираю руку. Ложусь на спину и заставляю себя смотреть на звезды на потолке. Аля все время стремится куда-то от меня уйти. Надо что-то сделать, чтобы подобное не повторилось.

Выбираюсь из кровати и притворяю дверь. Закрываюсь в ванной и ищу в смартфоне контакт одного парня, с которым не общался со средней школы. Если бы ситуация не была столь серьезной, я бы позвонил Жилину. Но Жилин – тюфяк, к тому же сейчас он еще в Таиланде. Я отслеживаю его соцсети – этот дебил отключил номер и думает, что я не смогу на него выйти.

Нахожу контакт бывшего одноклассника и звоню ему:

– Это Осанкин. У меня есть для тебя работа. Готов заплатить вперед.

Глава 42. Аля

С мамой мы общаемся редко. Она настолько загружена работой и важными командировками, что с трудом находит на меня время. Ночью она не звонит, чтобы случайно не разбудить, а днем не беспокоит, потому что у меня могут быть дела. В один из редких дней, когда мы с мамой наконец сходимся в свободной минуте, я говорю:

– А ты знаешь, что я живу с парнем?

– Да, Саша мне рассказал.

– И ты даже не волнуешься?

– Переживаю, конечно. – Мама устало вздыхает. – Когда я была в твоем возрасте, я постоянно ругалась с родителями, отстаивала свою независимость. Они меня не понимали и всячески наказывали, не разрешали общаться с друзьями и пытались навязать свое мнение, с кем можно встречаться, а с кем нет. Это привело к тому, что я начала сбегать к друзьям и парню втайне от всех. Если бы не запреты родителей, кто знает, как бы сейчас сложилась моя жизнь. В молодости я наделала много ошибок, и я не хочу, чтобы ты их повторила. Поэтому я доверяю тебе и твоему выбору.

Слова мамы трогают меня до слез. Промокаю глаза, стараясь не шмыгать.

– Спасибо за доверие, мам.

– Ты у меня сильная девочка, Аля. И умная. Позаботься о себе, пока я в разъездах, ладно?

– Ладно.

– Когда встану на ноги, мы обязательно встретимся, и ты расскажешь мне все о своем парне. Хорошо?

– Хорошо.

– Люблю тебя, дочка.

– И я тебя, мам.

Скоро мой день рождения, но никого из близких, кроме Жоры, не будет на празднике. По словам тети Зины, Роза вернется из Таиланда только в сентябре, точного числа она не знает. Мама занята бесконечными командировками, а папа… Мне очень стыдно перед ним. Я не раз представляла, как извинюсь, выдумывала его реакцию на мой побег и на пустое «прости». Даже в собственном воображении я всегда выглядела жалко.

Чувство вины гложет меня, как дворняга – кость. Накручиваю вилкой спагетти, смотрю на кухонную плитку, подперев голову рукой.

– Аля. – Жора кладет руку мне на плечо, и только тогда я вспоминаю, что не одна.

Я не заслуживаю такого парня, как он. Он всегда внимателен ко мне, а я то и дело о нем забываю. Какая же я эгоистка…

– А? – Пытаюсь ответить бодро, но выходит вяло.

– Что с тобой? Ты заболела?

Он тянет к моему лбу руку. Перехватываю ее, подношу к губам и благодарно целую.

– Нет, просто волнуюсь. Все мои знакомые куда-то подевались. Сначала ушла мама, потом стала пропадать Роза. Папу я сама оттолкнула… – Взгляд устремляется в спагетти. Я все еще накручиваю их на вилку, а ее зубцы царапают дно тарелки. Запихиваю в себя порцию – еда уже остыла.

– У всех своя жизнь. Ты не можешь всегда контролировать других. – Жора смотрит на меня. В его взгляде есть что-то такое, что заставляет меня нервничать.

– Тебе не нравится, когда я говорю о близких? – Каждый раз, когда я упоминаю Розу или папу, взгляд Жоры меняется – становится отталкивающим. Жора кивает. – Почему?

– Потому, что ты забываешь о нас. Ты мчишься среди ночи к Розе, хотя ее можно навестить и днем. Если бы с ней что-то случилось, ты бы узнала первой. А твой отец… – Он быстро и шумно выдыхает. – Он не заслуживает того внимания, которое ты ему уделяешь. Он ведь тебя ударил. Не мучайся из-за него.

– Может, ты и прав…

– Аля. – Жора берет мои руки в свои. – Не бегай за теми, кто может жить без тебя. Если они так легко от тебя отвернулись, значит, тебе с ними не по пути. – Он нежно целует меня. Я отвечаю на поцелуй. Когда он отстраняется, его взгляд снова теплый и любящий. – Хочу провести с тобой всю жизнь.

Не сговариваясь, мы начинаем раздеваться в кухне, а заканчиваем в гостиной на ковре перед телевизором. Я лежу сверху, прижавшись ухом к груди Жоры. У любви есть мелодия – сердцебиение любимого человека.

– Знаешь. – Жора перебирает пальцами мои распущенные волосы. – Мне так спокойно, когда ты рядом, когда мы обнимаемся. Пожалуйста, никуда не уходи без меня. Тем более ночью. В тот раз у меня чуть сердце не разорвалось.

Приподнимаюсь и целую его в ключицу, пытаясь замять неприятную тему. Жора слишком серьезно воспринимает мои «побеги» к Розе. Я взрослая девочка и сама могу решать, куда, с кем и во сколько пойти. Подбираюсь к его шее, целую в подбородок.

– И больше не ходи в круглосуточный магазин. Тот кассир явно тебя хочет.

Не выдерживаю и фыркаю в губы Жоре. Он что, ревнует? Как глупо.

– Я сказал что-то смешное?

– У нас только что был секс. Почему ты вспомнил какого-то левого парня?

– Потому, что сейчас ты со мной, но потом вполне можешь оказаться с ним.

– На что ты намекаешь?

– На то, что я у тебя первый, но тебе меня мало и ты еще хочешь нагуляться.

От его слов у меня горит спина. Встаю и одеваюсь, резкими движениями натягивая на себя одежду.

– Аля, что ты делаешь? – Жора надевает трусы и ходит за мной по пятам, как пес.

– А что, не видно? Явно не раздеваюсь!

Пробегаюсь взглядом по поверхностям в поисках браслета удачи. Не помню, когда сняла его и куда положила. Плевать! Сейчас не до того.

– Я сказал глупость. Просто с языка сорвалось. Прости! – Он тянет ко мне руки, но я отмахиваюсь и иду в коридор.

Накидываю куртку и хватаю рюкзак – в нем лежат ключи от папиной квартиры, а в кармане куртки – ключ-карта. Когда я наклоняюсь, чтобы завязать шнурки на кедах, Жора хватает меня за руку и резко тянет вверх.

– Перестань! – Пытаюсь отцепить его руку, но он перехватывает и второе запястье.

– Ты никуда не пойдешь.

– Кто дал тебе право решать за меня? – Дергаюсь, но он держит так крепко, что я чувствую жар от его пальцев.

– Нет. Послушай! Давай успокоимся и поговорим. – Грудь Жоры приподнимается от глубокого вдоха. Я повторяю за ним. Мы одновременно выдыхаем. Его хватка ослабевает. – Вот так. А теперь…

– Я же сказала – перестань! – Отталкиваю его.

Он врезается спиной в дверь ванной комнаты, а я выскакиваю на лестничную площадку и убегаю по лестнице.

На улице темно и холодно. Злость сдувает, как пар от горячей чашки. Вызвать такси в такое время нереально, поэтому я иду к папе пешком. Запястья ноют. Под светом фонарей вижу проступающие синяки и стираю подступившие слезы.