Будешь моей (СИ) - Романова Наталия

Мгновенно нарвался на запущенное прямо в лицо полотенце и агрессивное шипение, будто не Маська швырялась и выражала недовольство, а кошка бешеная. Наткнулся на глаза-блюдца Гели, ещё секунда, и осенили бы его крестом, бесславно же обоссаться, как Финик, в его планы не входило.

Пришлось срочно ретироваться, надевать трико с футболкой. Мысленно отвесить себе подзатыльник, сосредоточиться, вспомнить законы старообрядчества.

Толки разные, но в целом-то традиции примерно одинаковые.

Да-а-а-а, влип Калугин Олег по самые помидоры.

Что теперь с дичком десятилетним делать?

Что делать…. что делать… любить, по возможности воспитывать. Мы в ответе за тех, кого… и прочее, высокодуховное.

Поначалу шарахался от каждого поста, думал ехать окольными путями, но таких из Сибири в центральную Россию немного, да и время дорого.

Подспудно ожидал, что остановят, арестуют, заберут девчонок, но не останавливали, не забирали, в принципе было подозрительно тихо. Несколько протоколов за отсутствие детского кресла и почти получасовая лекция по безопасности перевозки детей – вот и все неприятности.

Олег, к слову, внял, купил буст для Гели, та смотрела на приспособление, как на чудо-юдо диковинку. Потрогала, покрутилась, поблагодарила, а после того, как тронулись, выкарабкалась, легла под бок благодушно настроенного Финика.

Пришлось плюнуть и на это…

Генерал Калугин бы не одобрил. Вопрос, а на что, из того, что совершил младший сын, он бы одобрительно покачал головой, остался открытым.

Так и мчали в сторону Москвы, в полнейшую неизвестность. Позвонить бы, разведать обстановку, но Олег не звонил. Что бы ни происходило за пределами тесного мирка Рендж Ровера, план оставался неизменным – доставить девчонок в нужное место, а дальше… хоть потоп.

Оставалась одна ночь. Олег снял два номера в отеле.

С ужином вышла накладка, Геля отказалась есть в ресторанчике при отеле, пришлось мотаться в ближайший городок, искать что-то подходящее, сразу после разошлись.

Речи о том, чтобы ему ночевать в одном номере с Тиной, быть не могло, хоть он намекал всячески, нарываясь на угрюмый Маським взгляд исподлобья.

Ладно, проехали, вся жизнь впереди, всё равно своего добьётся, если не сядет в итоге… Тишина со стороны клана Калугиных не на шутку напрягала.

Финик с интересом изучал окрестности отеля. Особенно его интересовала помойка у задней двери ресторана.

Хозяин интерес не поддержал, пришлось довольствоваться газоном, двумя кустам и местным котом, который повидал многое, на столичного амбулли внимания не обращал. Ходят тут всякие, а потом ложки пропадают.

Олег поднялся на второй этаж, в свой номер. В коридоре, в торце, на маленьком диванчике, уткнув лицо в коленях, сидела Маська. Плачет?

– Эй, ты чего? – подошёл он, предварительно запустив Финика в номер. – Мась? Болит что? Расстроена?

Тина подняла лицо, посмотрела на Олега сухими глазами со следами слёз.

Плакала…

Пока он прохлаждался на улице, его Маська плакала.

Когда он поумнеет-то? Поумнеет вообще, или это нечто из области фантастики?

– Всё хорошо будет, вот увидишь, – сел рядом, придвинулся ближе, положил руку на плечо, подвинул к себе напрягшееся тело. – Мы справимся, обязательно справимся. Завтра в обед будем дома, отдохнём, съездим в торговый центр, вещей купим Геле и тебе, в школу запишем… что там ещё? Хочешь, на работу устроишься. На ту подстанцию, возьмут ведь… – он ободряюще улыбнулся, вышло как-то криво, неестественно. – Или в нашу структуру, фельдшером, – пожал он плечами. – Всё у нас будет хорошо.

– Нет никаких «мы» и «нас», Олег! – выдохнула Тина. – Как ты не поймёшь? Нет!

– Как это нет, если есть! – отзеркалил её тон Олег. – Вот я, вот ты, там – Геля, – взмахнул рукой в сторону номера. – Мы есть, были и будем.

– Нет! – вспыхнула Тина. – Куда Яну и вашего ребёнка денешь? С нами будет жить или ты по очереди приходить, по графику? Понедельник, среда, пятница с нами, в остальные дни с семьёй?

– Далась тебе эта Кучеренкова! – вспылил Олег. – Может, это вообще не мой ребёнок, приеду – разберусь. В любом случае, это было до тебя, понимаешь, до тебя, – подчеркнул Олег.

Претензии, что не он, а Маська едва не вступила в брак с каким-то сраным Митрофаном, пока он даже не думал о других бабах, придержал.

Хотелось, очень хотелось высказать всё, что думал, чувствовал, как колотило его при одной мысли о Маське с Митрофаном, под ним…

И это у неё претензии, оказывается!

Озвереть же можно!

– С ума сошёл? – зашипела Тина. – Какое «до меня», если ребёнок не родился ещё! Он сейчас есть и всю жизнь будет, а не «до тебя», – сжала кулаки до побелевших костяшек. – Отвези нас сразу в комнату, Олег, – выдохнула. – Спасибо большое за всё, что ты для нас с Гелей сделал, но на этом… всё. Всё!

– Как скажешь, – пожал плечами Олег, беззаботно улыбнувшись.

Надеялся, что вышло беззаботно.

– Как скажешь? – опешила Тина, окатив возмущённым взглядом.

Главное, она его послала, отчитала, а когда он согласился и пошёл – возмущается.

– Всё равно моей будешь, – засиял он, со щенячьей радостью наблюдая, как вспыхивают щёчки Маськи.

Зацеловать бы её, залюбить, затрахать. Так, стоп, об этом он подумает завтра.

Не спалось, извертелся весь, измаялся, извёлся. Финик сидел рядом, недовольно сопел, глядя на хозяина.

Не спится – не спи!

Дай приличным псам провалиться в заслуженный сон. У него тоже, может, проблемы. Пятый день в машине сидение с девчонкой непонятной делит – а это его место, законное!

И покрышку с трассы не дали забрать… Хорошая покрышка-то была, грызть и грызть.

Олег вышел на улицу, отправился в машину за сигаретами. В последние дни курил редко, смущался осуждающего взгляда Гели. Шутки шутками, но не по себе становилось, будто правда – грех великий совершал, когда возвращался с характерным запахом.

Эдак поститься начнёт, дрочить перестанет…

Открыл бардачок, заодно выхватил листок, который скомкал в психе несколько недель назад, расправил, пробежался взглядом по знакомым до острой боли в подреберье строкам:

«Вероятность отцовства: 99, 999%

Комментарий: Биологическое отцовство предполагаемого отца Калугина Олега Степановича в отношении плода матери Кучеренковой Яны Васильевны не исключено»

Что-то во всей этой истории не то, не так, криво, косо, будто нарисованная ребёнком каляка-маляка, а что конкретно – понять не выходило.

Понятно что – не хотел Олег этого ребёнка, не хотел, и всё тут.

Подло, только он на звание благородного рыцаря никогда не претендовал.

Не нужны ему были проблемы с пелёнками, распашонками, главное же – вынужденное общение с Кучеренковой. Видеть её, разговаривать, в одном помещении находиться, в собственном ребёнке её отражение видеть не хотел. Зубы сводило от одной мысли.

Не мог, воротило до дрожи, вот и выдумывал оправдания себе, каляки-маляки детские.

Сам себе Максимушку начинал напоминать, что по весне детский сад захватил…

Взял телефон, набрал единственного человека в семье, от которого точно проповедь не услышишь, потому что тоже на голову скорбная, неудобная для всех.

Славка.

– Уже думала, не позвонишь, – услышала бойкий голосок с той стороны.

– Что там? – не здороваясь, спросил Олег.

– Отец вопит, мама вокруг него с таблетками и тонометром кружит, как акула, в больницу хочет отправить, он, ясное дело, без боя не даётся, – отчиталась Славка. – Игнат приезжал, без Шуры, – добавила существенную деталь. Если без молодой жены, в которой души не чаял, особенно после всего, что им и всей семье пришлось пройти, значит, по делам неприятным. – Командир твой и ещё полковник Лодейников.

– Лодейнин? – почесал затылок Олег.

Лодейнин – мужик непростой, с лютым характером, старший их конторы. Шашкой махал направо и налево, чистил ряды от сброда, типа Калугина, без промедлений и сожалений.