Степень сравнения (СИ) - Бран Адерин

Он приподнялся над своей невестой, уперевшись руками в постель, и отпустил себя. Только когда он задвигался всерьёз, Эмине перестала протестующе ворчать. Девушка вцепилась в его руки и раскрылась перед ним, полностью отдавая себя в его власть.

Марат слетел с катушек. Он забыл о своём намерении быть нежным и терпеливым, но Эмине совсем не возражала. Тишина номера заполнилась их рваным дыханием, неприличными влажными звуками их соития и сбивчивым шёпотом Марата.

Эмине снова подходила к своему удовольствию, Марат видел это ясно. В нём проснулся азарт узнать, сколько раз эта невозможная девушка способна дойти до пика за одну ночь. Когда коготки Эмине впились в его спину, Марат перестал сдерживаться и взорвался, всем телом ощущая ответную дрожь его женщины.

Как только немного пришёл в себя, Марат перекатился на спину, увлекая девушку за собой. Она с довольным выдохом улеглась на его груди, накрыв его волной чёрных волос, в которую Марат тут же запустил пальцы.

Минут через десять Марат с ленивой улыбкой заговорил, перебирая пальцами её пряди:

— Джаным, тебе, вроде, полагалось быть скромной и застенчивой. И что я вижу? Фурию! Так не положено!

Эмине хихикнула, опалив горячим дыханием его сосок, и невольно вытолкнула Марата из своего лона. Она тут же протестующе заворчала и поднялась, усевшись на бёдра Марата. Она осматривала его с нарочито хозяйским видом, а Марат в ответ смотрел на неё и счастливо улыбался.

Встрёпанная, раскрасневшаяся, с искусанными губами и блестящей от испарины кожей, его невеста казалась ему самой красивой женщиной из всех. Эмине упёрлась руками в грудь Марата, наклонилась к нему поближе и с самым серьёзным видом сказала:

— Да плевать, что там положено! Что я должна сделать, чтобы это случилось ещё раз?

— Эмине!!

Марат расхохотался и повалил девушку на кровать, чтобы снова накрыть её собой.

[1] Привет (тур.)

[2] Моя любовь (тур.)

[3] Я люблю тебя (тур.)

Эпилог

Марат был очень удивлён, когда узнал, что новости о его крайне благородном происхождении дошли до России. Он был искренне убеждён, что эта информация будет интересна только в Турции и лишь очень узким кругам.

Но, как оказалось, нет. Марат ни сном, ни духом не знал о показе сюжета про него в вечерних новостях и чуть с ума не сошёл, когда ему вдруг начали названивать люди со странными предложениями.

Ему наперебой звонили друзья, набивались к нему в услужение пашами ну или хотя бы янычарами. Позвонила Ирина Константиновна, спросила не надо ли к нему теперь обращаться «Ваше Величество». Позвонили Инесса с Раидом, пытали по поводу связи его странного звонка и ошеломляющей новости, на что Марат молчал, как партизан.

Когда на экране вдруг высветился номер Гюльшат, Марат сначала просто не мог поверить в такую наглость. Поднимать трубку он не стал. Просто заблокировал её во всех мессенджерах, а заодно — и её родителей. Мало ли.

Марат всерьёз опасался, что их в Шереметьево будут встречать с фанфарами и почётным караулом, но обошлось. Но братья его потешались вовсю. Они шли по рукаву гоголем и требовали немедленных почестей. Даже Анвар Ахметович то и дело ухмылялся, глядя на дурачества сыновей.

Естественно, всерьёз эту новость никто не воспринял. Почти никто. Сегодня у праздно шатавшихся по Москве Марата и Эмине состоялась весьма нежеланная и неудачная встреча, и теперь Марат сидел на кухне в родительском доме и шипел, как перегретый чайник, не замечая боли от жгучего йода, которым Эмине смазывала его рассечённую ладонь.

Девушка сосредоточенно дула на ранку после каждого мазка. Она так нелепо и мило выглядела в раскрашенной под хохлому шапке-ушанке, которую нахлобучила после посещения кремля, что Марат, глядя на неё, не мог злиться. Поэтому он глядел на мать.

— Мама, ты представляешь? Нет, ты можешь себе представить⁈ — рычал он по-русски. — Припёрлась! Разыскала меня! И как только умудрилась! При моей невесте!

— Мурад-джаным, будь добр говорить хотя бы по-татарски, его я хоть как-то понимаю, — промурлыкала Эмине.

— Прости, джаным, я исправлюсь, — ответил Марат по-турецки и тут же перешёл на русский. — И хватило же наглости! Всё нипочём!

Эмине хмыкнула, но перестала пытаться образумить жениха. Марат всё никак не мог найти в себе силы продолжить.

— А что она хотела-то? — спросила Асма, с улыбкой наблюдая, как Эмине ухаживает за её сыном.

— Что-что… Поговорить! — вспылил Марат.

— О чём, стесняюсь спросить, — Асма вздёрнула бровь совсем, как Марат.

— О том, чтобы всё вернуть. Свадьбу там. Оступилась она, видишь ли, — Марат едва не выматерился при матери.

— Ага. Все сто сорок восемь раз оступилась, — хохотнула Асма. — А как именитые предки вместе с деньгами прорезались, так сразу и отпустило

— Во-во! — поддакнул.

— А это откуда? — Асма кивнула на раненную конечность.

— Да я телефон со злости в руке сжал, — Марат смущённо почесал затылок.

— Телефон-то тебе чем виноват?

— Ну не по морде же её бить! Хотя, хотелось, — всплеснул свободной рукой Марат.

— И мне хочется, — со вздохом согласилась Асма.

Женщина вытерла руки кухонным полотенцем и уселась на пол рядом с сыном, не пытаясь вмешиваться в процесс спасения смертельно раненного.

— А кончилось чем? — с любопытством спросила она.

— А ашкым сообразила, кто это, и развазюкала ей по лицу своё мороженное. Ото лба до подбородка, представляешь? — хохотнул Марат.

Асма вытаращилась на сидевшую по-турецки девушку в шапке-ушанке и больших модных очках. Эмине, поняв, о чём идёт речь, самодовольно ухмыльнулась и покивала головой. Асма запрокинула голову и расхохоталась.

— Прямо посреди Красной площади! — подтвердил Марат. — Хорошо, что она не понимает русских ругательств. Даже у меня уши чуть не завяли!

— Да… Гюльшат, как тот сюжет увидела, где про клад, так чуть с ума не сошла. Звонить начала, искать тебя.

— Она мне ещё в Биледжик звонила. Я заблокировал, — кивнул Марат.

— Вот и хорошо, что заблокировал! — кивнула Асма.

В дверь постучали.

— Кто там ещё может прийти? — удивилась Асма.

Женщина поднялась и выглянула в окно кухни, стараясь рассмотреть пришедшего сквозь занавеску.

— Марат, — тихо позвала она.

Из её голоса разом пропала вся весёлость. Марат мгновенно напрягся. Он вскочил с подушек и порывисто подлетел к окну. У входной двери мялся Дамир. Глаза Марата подёрнулись красной пеленой, он услышал странный рокочущий звук и не сразу понял, что этот рык издаёт он сам.

— Bu aynı arkadaş mı[1]? — послышался откуда-то издалека голос Эмине.

— Ага, — ответила его мать.

Женщины как-то быстро научились понимать друг друга, будто говорили не на разных языках. Марат слышал их, как через вату. Он уже шёл к входной двери, совершенно не зная, что собирается сказать или сделать. Марат рванул дверь.

— Абыем! — виноватым голосом начал Дамир, но тело Марата уже двигалось.

Бум! Его кулак влетел точно в нос Дамиру.

— Абыем! Көтү[2], — гнусаво выпалил Дамир, зажимая нос.

Бум! Второй кулак Марата влетел в его скулу.

— О! И кто это у нас тут⁈ — весело поинтересовались от калитки.

Марат даже не повернул головы, но ту перед ним из ниоткуда появился Самур и, обняв за плечи, развернул в сторону двери. За спиной Марата прочно встал Анвар Ахметович. Марат ещё попытался дёрнуться, но двое мужчин неумолимо потащили его юзом в сторону дома.

— О! Сестрёнка, — протянул Самур по-русски.

Только сейчас Марат заметил, что в прихожей тоже разразилась нешуточная борьба: Эмине, упершись в дверь враскоряку, пыталась удержать Асму от того, чтобы та выскочила Марату то ли на подмогу, то ли на помеху.

— Кызым[3]! — поприветствовал Эмине Анвар.

Он железной рукой пихал Марата в спину, не обращая внимания, что тот пытается вывернуться и вернуться к недобитой морде бывшего друга. Самур перегородил собой выход. Из-за его спины, с крыльца, доносилась непонятная возня, хныканье Дамира и голос Ильгиза.