Николас Спаркс - Лучшее во мне
— Ты был таким стеснительным, — пробормотала она. — Когда мы в школе попали в одну пару, ты рот боялся раскрыть. Я все намекала, ждала, когда же ты меня куда-нибудь пригласишь, гадала, произойдет ли это когда-нибудь вообще.
— Ты была красавица, — пожал плечами Доусон. — А я пустое место, вот и робел.
— И до сих пор робеешь?
— Нет, — ответил он, но потом задумался, и на его лице обозначилась улыбка. — Ну разве немножко.
Аманда подняла бровь.
— Я могу что-то сделать в этом направлении?
Доусон взял ее руку и, рассмотрев ее со всех сторон, отметил про себя, как эффектно она смотрится рядом с его рукой. Это в очередной раз напомнило ему, чего он когда-то лишился.
Неделю назад он был всем доволен. Не счастлив, конечно, возможно, немного одинок, но доволен. Он понимал, кто он такой, и знал свое место в мире. Одиночество не тяготило его, это был его сознательный выбор, и даже сейчас — тем более сейчас — он не сокрушался о своей жизни, поскольку никто и никогда не мог бы занять место Аманды раньше и никто не займет его в будущем.
— Потанцуешь со мной? — наконец предложил он.
— Хорошо, — едва улыбнувшись, ответила Аманда.
Доусон поднялся с дивана и мягко помог подняться ей. Ноги плохо держали ее, однако они двинулись в центр тесной комнатушки. Звуки музыки наполнили комнату томительным ожиданием, и какое-то мгновение они застыли в растерянности, не зная, что делать. Аманда ждала, глядя в непроницаемое лицо Доусона. Наконец он положил ей руку на бедро и притянул к себе. Их тела соприкоснулись. Аманда прильнула к его твердой груди, и они медленно начали свой танец. Как хорошо было с Доусоном. Аманда вдыхала его запах, чистый и естественный — как раз таким она его помнила. Ее тело касалось плоского живота и сильных ног Доусона. Закрыв глаза, Аманда склонила голову ему на плечо. Она ощутила желание и вспомнила о той ночи, когда они впервые занимались любовью. Тогда ее, как и сейчас, сотрясала дрожь.
Песня закончилась, но они продолжали сжимать друг друга в объятиях, пока не началась следующая. Аманда ощущала жаркое дыхание Доусона у себя на шее и вдруг почувствовала, как он выдохнул, словно получив облегчение. Его лицо еще ближе склонилось к ней, и Аманда резко откинула голову назад, желая, чтобы этот танец никогда не кончался. Она хотела, чтобы они никогда не расставались.
Сначала Доусон ласкал ее шею губами, потом легко коснулся ее щеки. В голове Аманды эхом прозвучало предостережение, на которое она не обратила внимания, поскольку всей душой жаждала легкого прикосновения его губ.
Наконец они поцеловались. Сначала это был неуверенный, робкий поцелуй, который перерос в более страстный, слоено они старались наверстать упущенное за долгие годы. Аманда чувствовала на себе руки Доусона, и когда их тела наконец разъединились, Аманда думала лишь о том, как долго она мечтала об этом. Тосковала по нему. Она посмотрела на Доусона из-под полуопущенных век, желая его так, как никого в жизни не желала, всего его, здесь и сейчас. Почувствовав ответную страсть Доусона, она почти предопределенным движением поцеловала его еще раз и повела за собой в спальню.
13
День выдался дрянь. Начался дерьмово, так же продолжился и так же дерьмово закончился. И погода была гнусная. Эби казалось, что он умирает. Дождь лил не переставая много часов кряду, рубашка Эби промокла насквозь, и его, несмотря на все старания, продолжало лихорадить.
Тед, надо сказать, чувствовал себя не лучше — выписавшись из больницы, едва дотащился до машины. Но это его не остановило, и он прямиком отправился в заднюю комнату своей хибары, где хранил оружие. Затем они нагрузили пикап и отправились к Таку.
Вот только Доусона там не нашли. Перед домом стояли две машины, но никаких признаков владельцев не наблюдалось. Эби знал, что Доусон с девчонкой должны вернуться — обязательно: ведь машины-то их здесь. Поэтому они с Тедом разделились и, затаившись в засаде, приготовились ждать.
Они ждали и ждали.
Просидели в засаде уже часа два до того, как начался дождь. Еще час под дождем, и у Эби начался озноб. Всякий раз глаза ему застило белой пеленой, лишь только начинал болеть живот. Ему, честно, казалось, будто он умирает. Чтобы скоротать время и отвлечься, он попробовал думать о Кэнди, но тем самым добился лишь одного — стал думать о том парне: интересно, появится ли он в баре сегодня вечером? Эта мысль привела Эби в ярость и лишь вызвала новый приступ лихорадки. Где же, думал он, этот треклятый Доусон и что он, кстати, тут вообще делал. Эби не очень-то верил Теду насчет Доусона — скорее, вообще не верил, — но, увидев выражение лица Теда, решил лучше помалкивать. Тед от своей затеи так просто не отступится. И Эби впервые в жизни боялся подойти к нему и сказать, что пора возвращаться домой. Боялся того, что он после этого мог сделать.
А Кэнди и тот парень между тем, наверное, прохлаждаются в баре, посмеиваясь и обмениваясь многозначительными взглядами. Лишь представив себе эту картину, Эби почувствовал, как от злости у него бешено заколотилось сердце. Боль в животе вспыхнула с новой силой, и на секунду он решил, что сейчас потеряет сознание. Нет, он все же убьет того парня. Во что бы то ни стало. Как только увидит его снова, сразу убьет, а после этого втолкует Кэнди, как надо себя вести. Нужно только сперва решить эту семейную проблему, и тогда Тед сможет ему помочь. Ведь он, ей-богу, сам сейчас не справится.
Прошел еще час, и солнце приблизилось к горизонту. Теда тошнило. При малейшем движении голова, казалось, вот-вот взорвется, а рука под гипсом зудела нет сил, так и хотелось сорвать с нее к чертям проклятую штуковину. Через распухший нос невозможно было дышать, и Теду хотелось только одного — чтобы скорее появился Доусон и можно было покончить со всем этим здесь и сейчас.
И плевать даже на то, будет ли с ним его девчонка. Вчера он еще беспокоился о свидетелях, а теперь его это не волнует — просто будет два трупа, которые нужно спрятать, и все дела.
Многие тогда решат, что они вместе сбежали.
Ну где же, черт подери, Доусон? Где можно шляться весь день? Да еще под дождем? В его планы такое развитие событий совершенно не входило. На сидевшего против него позеленевшего Эби было страшно смотреть — тот выглядел так, будто вот-вот собирался отдать концы. Но в одиночку Теду не справиться — с одной рукой, тогда как мозги в голове стучат и перекатываются из стороны в сторону. И дышать, ей-богу, больно, и при каждом движении так кружится голова, что приходится хвататься за что попало.
Стемнело, туман сгустился, а Тед все твердил себе, что они вернутся с минуты на минуту, но убеждать себя в этом становилось все труднее. Во рту у него со вчерашнего дня маковой росинки не было, и голова кружилась все сильнее и сильнее.
