Татьяна Корсакова - Слеза ангела
– Ну ты и размахнулась, Белоснежка.
– Не волнуйся, я все оплачу сама, – буркнула она, не глядя в его сторону.
– Я и не волнуюсь, – он усмехнулся, снял с прилавка бутылку водки и, поставив ее рядом с продуктовой баррикадой, озорно подмигнул зарумянившейся продавщице: – Это тоже посчитай, красавица.
– А это еще зачем? – тут же ощетинилась Белоснежка.
– На всякий случай, – туманно ответил он.
– За это я платить не буду!
– И не надо, – Сабурин плечом оттер девчонку от прилавка и достал из кармана куртки портмоне, – я сам заплачу, у меня командировочных аж три штуки баксов. Могу себе позволить.
Девчонка снова возмущенно фыркнула и отошла к залитому дождем окну. Сабурин расплатился за покупки, в задумчивости посмотрел на мешок комбикорма. По мокрой земле такой волоком не потащишь, придется на спине. С кряхтением он вскинул поклажу на плечо, скомандовал:
– Белоснежка, открой дверь!
Она не стала пререкаться, послушно распахнула дверь и даже придержала ее ногой. Мужики, толпившиеся на крыльце, молча расступились, пропуская Сабурина к машине. Под их внимательными взглядами он сгрузил мешок в багажник «бээмвухи», отряхнул куртку и вернулся в магазин за продуктами, которые продавщица рассовала по двум внушительного размера пакетам. Девчонка потянулась было к одному из пакетов, но Сабурин ее опередил, подмигнул продавщице, подхватил покупки и потрусил к машине. Часть провианта пришлось пристраивать на заднем сиденье, потому что мешок с комбикормом занял полбагажника. Наконец с шопингом «по-деревенски» было покончено, и Сабурин со стоном облегчения плюхнулся за руль. Рядом, отряхивая с волос капельки воды, пристроилась девчонка. Вид у нее был сердитый. А чего сердиться-то? Радоваться должна, что он сэкономил ее денежки, из собственного кармана оплатил все покупки. Или это она из-за продавщицы, из-за того, что тетка с ним кокетничала, да еще и уединялась в подсобке на непозволительно долгий срок? Мысль эта неожиданно развеселила Сабурина, развеяв прежнюю меланхолию.
– Чему ты радуешься? – Девчонка, поймав его улыбку, обиженно поджала бледные губы.
– Да так, – он неопределенно махнул рукой, завел машину, – иногда бывает полезно отвлечься от городской суеты, мешки с комбикормом потаскать.
– Очень увлекательное занятие, – она скрестила руки на груди и отвернулась.
– Не нравится? – делано удивился Сабурин. – Я думал, что шопинг – это любимое развлечение всех женщин, а оказывается, бывают исключения. Ладно, не нравится шопинг, поехали смотреть родовое гнездо. Надеюсь, это заинтересует тебя больше, чем поход по сельским магазинам.
Как и обещала Тихоновна, дом они нашли без труда. Он стоял на берегу наполовину затянутого ряской озера. Небольшой, приземистый, под крышей, крытой позеленевшим от времени и сырости шифером, но с виду абсолютно целый. Сабурин толкнул покосившуюся от времени калитку, но та даже не колыхнулась. Пришлось навалиться всем весом. Под его напором калитка пронзительно скрипнула и поддалась. Пропустив девчонку вперед, Сабурин шагнул за ней, и они оказались во дворе, заросшем бурьяном, красноречиво свидетельствовавшим о том, что в доме уже давным-давно никто не появлялся. Лопухи и крапива оккупировали все пространство, нагло заползали на крыльцо, тянулись вдоль промокших бревенчатых стен.
– Настоящие джунгли, – озадаченно пробормотал Сабурин, отодвигая в сторону мокрую лапу вымахавшего до гигантских размеров растения, не поддающегося идентификации. – Тут без мачете не обойтись.
– А у тебя есть? – с надеждой спросила девчонка. Все время, пока он рассматривал дом, она жалась к его плечу, нервно оглядывалась по сторонам и вздрагивала от малейшего шороха. Да, хорошо, что они напросились на постой к Тихоновне. В этом родовом гнезде и днем-то жутковато, а уж ночью да без электричества…
– Мачете нет, но есть вот это, – достав из-за пояса армейский нож, он безо всякой жалости полоснул по ботаническому монстру. Монстр с тихим хрустом сложился пополам, Белоснежка испуганно пискнула.
– Ты чего? – Сабурин обернулся.
– Ничего. Давай уже побыстрее зайдем внутрь, а то сыро тут.
Он очень сомневался, что в доме окажется уютнее, чем во дворе, но спорить не стал, а замахнулся еще раз. Через минуту его стараниями в густой стене бурьяна от калитки к крыльцу был прорублен узкий тоннель.
На входной двери висел здоровенный амбарный замок.
– Ключей у тебя, конечно же, с собой нет? – спросил Сабурин, разглядывая замок.
– Откуда? – В голосе Белоснежки послышались виноватые нотки.
– Я так и думал, – Сабурин достал из кармана связку отмычек, поискал нужную.
– Взломами на досуге промышляешь? – послышался за спиной ехидный голос.
– Ну почему же? – усмехнулся он, вставляя отмычку в замок. – Иногда еще и казино на деньги развожу.
Замок сопротивлялся недолго, через мгновение в нем что-то тихо щелкнуло.
– Прошу! – Сабурин толкнул дверь и отступил в сторону.
Секунду девчонка боролась со страхом, а потом решительно перешагнула через порог. Сабурин, не мешкая, последовал за ней. В то, что в доме может быть устроена засада, он не верил, сплошь заросший бурьяном двор – лучшая тому гарантия, но Белоснежка и так на взводе, не стоит лишний раз ее нервировать.
Они быстро миновали полутемные сени и оказались в просторной комнате, композиционным центром которой была внушительных размеров русская печь. В воздухе пахло сыростью, на углу сколоченного из струганых досок стола буйным цветом колосилась плесень. Сабурин запрокинул голову – штукатурка на потолке местами почернела и обвалилась от сырости. Без хозяйского присмотра дом медленно, но неуклонно умирал. Он был похож на старое дерево, крепкое и кряжистое снаружи, но совершенно трухлявое внутри. Жалко. Хорошее ведь место. Сюда бы на рыбалку или на охоту. Вон лес вокруг какой, зверья, наверное, завались…
Белоснежка сделала нерешительный шаг к столу, подгнившие половицы скрипнули, и она, испуганно вздрогнув, спросила растерянно:
– Где искать?
Если бы он знал, где… Наверное, первым делом надо заглянуть в платяной шкаф, старый, как и все в этом доме, покосившийся от времени, с тусклым, засиженным мухами зеркалом на дверце. В шкафу было пусто, ничего, кроме лохмотьев паутины. А больше и осматривать-то, собственно говоря, нечего. Из мебели в комнате лишь три колченогих табурета, железная кровать с проржавевшей сеткой да самодельная тумбочка, тоже пустая.
Не желая сдаваться, Сабурин заглянул на печь, не без брезгливости порылся в сваленной в кучу старой одежде, не поленился проверить карманы еще, наверное, дореволюционного мужского пиджака – без толку.
