Анна Тодд - После падения
Я выпрямляюсь, поправляя платье. Не могу избавиться от ощущения, что сделала что-то плохое, хотя и понимаю, что ничего не было.
– Я не помешал? – рявкает Хардин, привлекая к себе внимание.
– Нет, – отвечаю я, надеясь, что мой голос звучит твердо.
Дыхание мое все еще сбивается от смеха, в голове шумит от выпитого, а в сердце – боль из-за Хардина.
Хардин смотрит на Роберта.
– Надеюсь.
Роберт все еще улыбается, в его глазах искры веселья, пока Хардин изо всех сил старается его запугать. Но он не боится, даже не моргает. Даже если он натренирован и часто сталкивался с подобным дерьмом, чтобы всегда оставаться любезным, то тут, вне пределов слышимости других посетителей, ему, кажется, нет оснований демонстрировать Хардину показную вежливость.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я Хардина.
Когда он поворачивается ко мне, его губы плотно сжаты.
– Иди внутрь, – приказывает он, но я отрицательно мотаю головой. – Тесса, кончай свои игры. Заходи.
Он тянется к моей руке, но я отдергиваю ее и остаюсь на месте.
– Я сказала нет. Возвращайся сам – думаю, твоя подружка скучает, – с ненавистью шиплю я.
– Ты… – Хардин оглядывается на Роберта. – Тебе действительно надо зайти. Нам нужно принести еще напитки. – Он щелкает пальцами как можно оскорбительнее.
– Я и правда пойду внутрь. Но думаю, придется вам поискать кого-то другого, кто позаботится о ваших напитках, – говорит Роберт, пожимая плечами.
Хардин на мгновение теряется; он не привык, чтобы ему так отвечали, особенно незнакомцы.
– Хорошо, выражусь доступнее. – Он подходит к Роберту вплотную. – Отвали от нее. Убирайся внутрь и займись чем-нибудь полезным, прежде чем я возьму тебя за твой дурацкий воротник и грохну башкой о перила.
– Хардин! – восклицаю я, становясь между ними.
Но Роберт остается совершенно спокоен.
– Давай, – сообщает он уверенно и спокойно. – Но учти, городок у нас маленький. Мой отец – шериф, дедушка – судья, а моего дядю они посадили за нападение и избиение. Так что если хочешь навлечь на себя проблемы… – Он снова пожимает плечами. – Пожалуйста.
Я в шоке широко открываю рот. Хардин бросает испепеляющие взгляды, но, кажется, взвешивает все варианты, глядя попеременно то на меня, то на Роберта, то в зал ресторана.
– Пойдем, – снова говорит он мне.
– Я не пойду, – отвечаю я, отступая. Но затем поворачиваюсь к Роберту: – Пожалуйста, оставь нас на минутку.
Он еще раз кивает, бросив на Хардина еще один взгляд, перед тем как скрыться в дверях.
– Ну так что, ты собиралась потрахаться с официантом? – Лицо Хардина искажается, и я отступаю шаг назад, желая выдержать его взгляд.
– Может, ты все-таки остановишься? Мы оба знаем, что будет дальше. Ты будешь меня оскорблять. Я уйду. Ты придешь и скажешь, что никогда больше не будешь так говорить. Мы вернемся в дом и уснем вместе.
Я закатываю глаза. Он кажется абсолютно растерянным. Но, как всегда, Хардин быстро ориентируется. Он запрокидывает голову от смеха и говорит только:
– Неверно. – И быстро идет к двери. – Я не буду этого делать. Кажется, ты забыла, как это на самом деле происходит: ты начинаешь психовать из-за каких-то моих слов, потом уходишь, а потом я прихожу и трахаю тебя. А ты… – добавляет он со злорадной ухмылкой. – Ты всегда мне это позволяешь.
Я в ужасе смотрю на него, и мои руки тянутся к животу, чтобы удержаться после таких уничтожающих слов.
– Почему? – Я задыхаюсь, не чувствую холодного воздуха.
– Не знаю. Потому что ты без меня не можешь. Видимо, поэтому. Я трахаюсь лучше, чем другие, – говорит он резким тоном.
– Почему… сейчас? – уточняю я вопрос. – Я хотела сказать, почему ты так поступаешь сейчас? Из-за того, что я не поеду с тобой в Англию?
– И да, и нет.
– Я не отказываюсь от Сиэтла ради тебя, а ты решил отвернуться от меня? – Глаза горят, но я не буду плакать. – Ты приходишь с ней, – я указываю на Лилиан за столом, – и говоришь мне все эти ужасные вещи? Я думала, что мы это уже прошли. Что случилось с твоими заверениями, что ты без меня не можешь жить? Что случилось с твоими усилиями удержать меня рядом с собой?
Он смотрит в сторону, и на мгновение, еле заметную секунду, я вижу под маской ненависти волнение.
– Есть большая разница между невозможностью жить без кого-то и любовью, – отвечает он.
И он уходит, и то немногое, что оставалось от моего уважения к нему, уходит вместе с ним.
Глава 40
Я хотел сделать ей больно, чтобы она почувствовала то же, что и я, когда смотрел на нее за столом и видел, как она смеется. Черт возьми, она смеялась, а ведь должна была сидеть напротив меня и бороться за мое внимание. А она ведет себя так, как будто ей и дела нет, что я с Лилиан. Она слишком сосредоточилась на том, чтобы потрахаться с официантом, и на том, что он ей болтал.
Мозг начинает отсеивать идеи, пытаясь выбрать ту, которая точно на нее подействует. То, что Лилиан сказала мне утром, еще больше подогрело мою ненависть, и я произнес это раньше, чем подумал. Существует большая разница между невозможностью жить без кого-то и любовью. Я почти хочу взять свои слова обратно… почти. На самом деле она их заслуживает. Не надо было говорить, что она не хочет, чтобы я ехал с ней в Сиэтл. Она сказала, что я отвернулся от нее; я не отворачивался. Я здесь с ней, на ее стороне. Это она пытается уйти от меня при любой возможности.
– Я ухожу, – объявляю, добравшись до стола. Шесть пар глаз поднимается на меня, а Лэндон оглядывается на дверь. – Она снаружи, – саркастически замечаю я.
Он может побежать, подставить свою жилетку – я больше не собираюсь.
– Что ты сделал? – Он имеет наглость спрашивать меня об этом перед всеми!
Я зло смотрю на него.
– Занимайся лучше своими делами, мать твою.
– Хардин! – возмущается отец.
Не только он – все, похоже, против меня. Если отец хочет со мной поругаться, то я на хрен порву с ним.
– Я тоже пойду, – говорит Лилиан, вставая.
– Нет! – огрызаюсь я, но она не обращает на меня внимания и идет за мной, через ресторан, к выходу.
– Что ты там натворил? – спрашивает она, когда мы выходим на улицу.
Не останавливаясь, кричу через плечо:
– Она была там с этим парнем, вот что!
– И что? Что она сказала, когда ты объяснил ей, что я ей не соперница?
Она спотыкается на высоких каблуках, но я не останавливаюсь, чтобы помочь ей, потому что пытаюсь понять, где, черт возьми, нахожусь. Я знал, надо было взять свою машину, но нет, Тесса настояла на своем. И вот на тебе!
