Линда Олссон - Астрид и Вероника
Астрид и Вероника остановились у фамильного надгробия Маттсонов. Астрид извлекла из кармана куртки четыре свечки, наклонилась, поставила их прямо на снег и зажгла. Возилась она долго — все никак не могла зажечь спичку, те гасли одна за другой. Вероника не вмешивалась, понимая, что старушке необходимо самой справить весь обряд.
Астрид, слегка запыхавшись, поднялась только тогда, когда на снегу горели все четыре свечки.
— Все-таки и любовь была. Да, не иначе, наверняка была, — произнесла она. — Я думаю, когда осознаешь потерю, чувство превращается в свою противоположность. Нужно помнить, что любовь всегда есть, просто она таится где-то в глубине души. Всегда.
Старушка нашарила в кармане носовой платок, высморкалась. Плакала ли она, от холода ли заслезились у нее глаза — Вероника не поняла.
Они прошли дальше, к кладбищенской стене. На скромную надгробную плиту намело тонкий слой снега. В четыре руки Астрид и Вероника смели его, благо были в перчатках.
— Знаете, Вероника, было время, когда я боялась ходить сюда. А теперь понимаю — боялась-то я самой себя. — Астрид вынула еще одну свечку, опустилась на колени, сняла перчатки и зажгла свечу. Минуту-другую прикрывала пламя ладонями. — А теперь больше не боюсь, — закончила она и натянула перчатки.
Домой возвращались в молчании. Час был еще не поздний, но темнело стремительно.
— Приходите, как соберетесь, — сказала Астрид, отворяя свою калитку. — Я буду ждать.
Вероника бродила туда-сюда по дому. Она уже успела навести порядок, расставила все вещи по местам, как было. И дом начал отстраняться, начал забывать ее, дом недружелюбно молчал. Все здесь постепенно делалось чужим, словно она уже уехала. Веронику больше ничто не связывало с этим домом, и оба они настроились каждый на свое отдельное будущее.
Стемнело. Свет Вероника не зажигала, зато в окно ей было видно, как включила лампу в кухне Астрид. Долго-долго стояла Вероника и смотрела, как старушка снует там, за своим окном, — такая маленькая отсюда, будто кукла в кукольном домике.
Когда Вероника постучалась к Астрид, как раз пошел редкий снежок. Легкие сухие снежинки кружили над головой, но таяли, не достигнув земли.
— Объявляю правила на сегодняшний вечер. Никаких прощальных церемоний. Просто обычный ужин, — заявила Астрид, вводя Веронику в кухню.
Астрид уже успела накрыть стол на двоих и снова сервировала его старинным тонким фарфором. Теперь она подбросила дров в плиту.
— И еду я приготовила самую обыкновенную, вот увидите. Блинчики. — Астрид поворошила огонь и, не глядя на Веронику, продолжала: — А завтра, как поедете мимо, не останавливайтесь — просто помашите, и все.
— Хорошо, решено: у нас обычный ужин с обычными блинчиками, — отозвалась Вероника. — Хотя для меня они теперь уже никогда не будут просто блинчиками.
Астрид налила на сковородку масла, а Вероника тем временем наполнила два бокала. Пить решили красное вино. Вероника хотела было поставить бокал Астрид рядом с плитой, но старушка взяла его и подняла, сказав:
— За вас, Вероника. Lycklig resa. Счастливого пути. Bon voyage. — Она покраснела и скривилась. — Ну вот, строгие правила, строгие правила, и тут же сама заладила «прощай» на все лады. — Поставив бокал на стол, она приблизилась к Веронике и распростерла руки. — Тогда уж сделаем все как полагается. — С этими словами Астрид крепко обняла Веронику, выпустила ее не сразу, а когда выпустила — сразу отвернулась к плите.
Поужинав, они остались за столом, слушая музыку. Астрид включила сонату Брамса, но всего один раз.
— Для обычного ужина и одного раза довольно, — сказала она, — а теперь послушаем что-нибудь другое, — и поставила один из дисков, которые принесла Вероника. Лампу Астрид погасила, и свечи освещали только их лица — кухня тонула в темноте.
— Давайте я помогу вам прибраться? — предложила Вероника, но старушка покачала головой и протестующе отмахнулась.
— У меня теперь-то будет полным-полно времени на уборку, мне спешить некуда, — сказала она. Осеклась и снова сморщилась: — Ну вот, опять я за свое. Тяжело это, Вероника. Пожалуй, попрошу я вас уйти.
Она пристально глянула в глаза гостье, и та медленно, понимающе кивнула.
— Только обещайте, что завтра утром будете стоять у окна, хорошо? — попросила Вероника. — И что помашете в ответ. Обещаете?
Астрид улыбнулась своей обычной сдержанной улыбкой.
— Обещаю, — отозвалась она.
Вероника поднялась, подошла к ней, взяла ее лицо в ладони, отвела волосы со лба Астрид, заправила ей за уши. Поцеловала старушку в лоб. Потом повернулась и вышла, не оглядываясь, и плотно притворила за собой дверь.
Она медленно миновала дорожку, калитку, вышла на дорогу к дому, ступая по свежему снежку, оставляя на нем темные следы. И только войдя в свой двор, Вероника обернулась на дальний дом. В кухне у Астрид было темно. Вероника помахала рукой. Ей хотелось верить, что там, в темноте, Астрид помахала в ответ.
…Когда Вероника ушла, Астрид задула свечи и осталась во тьме. По лицу ее катились слезы, но она улыбалась. Выглянула в окно и увидела удаляющуюся фигуру Вероники, такую отчетливую на фоне белого снега. И когда Вероника помахала издалека, Астрид помахала ей в ответ.
Глава 35
…И разгорается день[40].
Дорога тянулась вдоль естественной песчаной косы, разрезавшей водную гладь. Берега здесь поросли белым мхом, и высокие сосны тянули свои прямые стволы в бледное небо.
Был март. Как и в прошлый раз. Только нынче погода стояла ясная, теплая, и мягкий солнечный свет разливался над верхушками деревьев, отражаясь в темной воде озера. Весна пришла рано: лед на озере уже успел стаять, и, хотя снег еще лежал на полях по обеим сторонам дороги, сама дорога уже просохла. И была пустынна: миновав Людвику, Вероника не повстречала ни единой машины. Вести прокатный «вольво» было удобно, в салоне пахло новенькой, еще не обжитой машиной. Радио Вероника настроила на местную волну — передавали новости, затем прогноз погоды. Она слушала, но не вдумывалась в смысл, слушала больше звучание языка, одновременно знакомого и чуждого, будто шведский уже перестал быть для нее родным.
Вероника не думала, что задержится и пустится в путь так поздно, но теперь радовалась вечерней поездке и подумывала, не заночевать ли. Ей нужно было сначала заехать за ключами в деревню к человеку, который приглядывал за домом.
Миновав лес, но еще не доезжая до моста, Вероника увидела на опушке двух лосей. Те стояли совершенно неподвижно. Солнце уже опустилось за деревья, и лоси четкими черными силуэтами вырисовывались на белизне снега, которая чередовалась с блеклой зеленью прошлогодней пожухлой травы. Вероника сбавила скорость. Пересекая мост, она видела, как обманчиво-медленно катит свои волны река, закручиваясь водоворотами, и слышала бурный влажный шум воды под мостом.
