Натали Май - Брачный контракт
Дональд быстро скинул одежду и вытянулся рядом с теплой, еще сонной Айрин. Их губы встретились. Казалось, что тело одного было продолжением другого.
— С возвращением, — прошептала Айрин ему на ухо.
Услышав телефонный звонок, Синтия вздрогнула. Она как раз сама собиралась позвонить в Нью-Йорк и уже поднесла руку к трубке, когда телефон зазвонил. В ту же секунду ей пришла в голову сумасшедшая догадка, но она отбросила ее как невозможную и нелепую.
— Синтия?
Она застыла, услышав этот голос. Невероятно, но это действительно Дэн.
— Алло, я не ошибся? Извините, но…
— Дэн, это я.
На другом конце провода замолчали. Синтия не могла выговорить ни слова, пытаясь справиться с оцепенением.
— Пожалуйста, прости меня, — наконец вы молвил Дэн. — Уже поздно…
— Ты хочешь сказать — рано? — Синтия не выдержала и засмеялась, услышав смех Дэна.
— Да, пожалуй.
— Если бы ты не позвонил сейчас, это бы сделала я, — призналась Синтия.
— В самом деле? — Его голос звучал взволнованно, она отчетливо слышала его прерывистое дыхание.
— Да, Дэн. Я знаю… про наших детей.
— Они у тебя были?
— Приезжал один Дональд…
— Синтия, я подумал… У нас есть теперь надежда… Возможно, откроется правда, которая будет не так страшна для… — Дэниелу не хватало духу закончить фразу.
— Для чего? — Синтия уже все поняла.
— Для нашего будущего. — Дэн не мог бы выразиться осторожнее и яснее одновременно.
— А ты теперь в него веришь? — почти шепотом произнесла она.
— Дети дали мне эту веру. Я больше не боюсь прошлого.
— В субботу я буду в Нью-Йорке, Дэн.
Часть 4
БЭРИЛ
1
Николь проснулась около часа ночи, услышав сдавленный крик. Она вскочила и протерла глаза. Может быть, ей приснилось? Николь прислушалась, но вокруг была тишина.
Не успела она вновь свернуться калачиком под одеялом, как кто-то пробежал по коридору мимо ее комнаты, раздался стук захлопнувшейся двери и повторился тот же вопль.
Николь накинула халат, сунула ноги в тапочки и вышла из комнаты. В спальне матери на другом конце коридора она услышала шум. Девушка различила взволнованный голос Джинни и еще какие-то странные звуки. Николь опрометью кинулась туда.
Джинни попыталась задержать ее в дверях, но Николь, оттолкнув пожилую негритянку, вошла. Бэрил сидела на полу и раскачивалась, уставившись в одну точку.
— Никки, она плохо себя чувствует… она больна, — сквозь слезы повторяла Джинни.
— Мама? — испуганно прошептала Николь.
Она была потрясена увиденным и не могла понять, что происходит. Бэрил сидела в ночной рубашке, белая, как простыни на ее постели, со спутанными волосами, устремив безумный взгляд неизвестно куда.
— Что с ней?
Николь увидела опрокинутый пузырек, содержимое которого разлилось по полу.
— Бэрил, ты должна справиться, — Джинни села на корточки и обняла ее, — это кризис. Надо потерпеть.
Она повернулась к Николь.
— Иди спать, Никки. Я побуду с ней.
— Я никуда не пойду, пока не объяснишь, что тут происходит, — заявила Николь.
— Куда… ты убрала? — выдохнула Бэрил. — Куда?
Она не сводила с Джинни широко раскрытых умоляющих глаз.
— Я все выкинула, дорогая, — ответила Джинни, — ты больше не будешь травить себя этой дрянью.
— О чем ты? — ужаснулась Николь.
— Да так… неважно, — замялась Джинни, — она иногда принимает снотворное. У Бэрил бессонница, только и всего.
— Неправда, — резко возразила Николь, — от снотворного в такое состояние не приходят.
Она нагнулась и подняла пустой пузырек. Взглянула на надпись и застыла на месте.
— Джинни… это…
Их взгляды встретились. В одном застыл ужас, в другом — немое признание.
Джинни помогла Бэрил подняться и почти насильно уложила ее в постель. Бэрил трясло как в лихорадке, зубы стучали, она пыталась что-то сказать.
— Он ждет меня… дай мне… он меня ждет, а я… я опаздываю… а если он перестанет приходить… ты должна мне дать… я опаздываю…
Бэрил говорила каким-то чужим голосом, как будто время повернуло вспять и она превратилась в пятилетнюю испуганную девочку. Это был голос ребенка, которым она когда-то была. На нее было жутко смотреть.
Джинни сделала знак Николь, и они обе вышли в коридор.
— Идем ко мне. — Джинни увела ее вниз в свою комнату, где иногда ночевала, если ей приходилось задерживаться допоздна в их доме.
— Мать принимает транквилизаторы?
— Николь, подожди…
— Так вот что с ней! Она наркоманка?
— Я пыталась, делала все, чтобы ее отучить… Я не хотела, чтобы вы знали.
Николь в изнеможении опустилась на стул.
— Джинни, когда это началось?
— Не знаю, милая. Действительно не знаю.
— Расскажи то, что ты знаешь, — попросила Николь.
— Я обнаружила это два года назад. Бэрил прятала таблетки в своей косметичке, а я случайно уронила ее на пол и наткнулась на пузырек, когда собирала содержимое. И тогда мне показалось… Словом, я взяла одну таблетку и дала мужу, он же фармацевт. То, что он сказал, меня ошеломило. Я думала, что это просто снотворное… Я и представить себе не могла…
— Ясно. — Николь вспомнила странное поведение матери, казавшееся необъяснимым раньше. Теперь все встало на свои места. Джинни знает о том, что Бэрил наркоманка, два года. Но сколько это продолжалось до того, как она нашла таблетки?
Николь любила мать, и ей было сейчас так больно, что она забыла мимолетное воспоминание, промелькнувшее тенью, когда мать повторяла бессвязные слова как мучительное заклинание: «Он меня ждет… я опаздываю… если он перестанет приходить…» В ту минуту Николь это что-то напомнило. Но под непомерно тяжелым грузом, сдавившем ее сердце, она была не в состоянии сосредоточиться ни на одной мысли, кроме осознания страшной истины, открывшейся ей этой ночью.
— Почему ты вернулся, не дождавшись утра? Я думала, ты переночуешь у матери, — поинтересовалась Айрин, блаженствуя в его объятиях.
— Ты жалеешь, что я вернулся? — с улыбкой спросил Дональд.
— Нет. Я жалею, что мы потеряли столько времени.
— Всему свое время и место.
Айрин приподнялась под одеялом и сжала его виски ладонями. За окном посветлело.
— Ты еще любишь меня?
— Больше, чем ты, — засмеялся Дональд. — Я остался бы в этой постели навсегда, а ты торопишься в Лос-Анджелес.
— Я не так уж тороплюсь. — Ее волосы пышной волной упали на его лоб. Дональд взял прядь и нежно поднес к губам. — Мы могли бы подождать до обеда. В два часа есть рейс, — сказала Айрин, поглаживая его щеки.
