Рози Томас - Влечение
«Если бы я ее не знала, решила бы, что она влюбилась».
Раньше, когда Бетт была моложе и мучилась ревностью, ей иногда представлялось, будто мама влюблена в Дэнни. От одной только мысли об этом ей становилось нестерпимо стыдно.
У мамы есть любовник! Это ясно.
— Кто он? Скажи мне его имя!
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
Но по лицу Лиззи было видно: она все прекрасно понимает.
Светлый круг от прожектора резко метнулся в сторону и выхватил из темноты скрывающуюся там фигуру. Бетт чуть не стало дурно. Вынырнув из мрака, фигура уже не могла снова кануть в неизвестность, хотя, опознав ее, Бетт страстно пожелала, чтобы она исчезла.
Хуже этого ничего не могло быть, но Бетт уверилась: так оно и есть. Только это могло объяснить странное поведение Джесс и брезгливый страх Лиззи.
Она вспомнила, как открылась дверь комнаты для посетителей и он возник на пороге в кожаной куртке. Правая сторона лица почернела от синяков и струпьев.
— Роберт Эллис, — прошептала Бетт.
Но уже в следующее мгновение швырнула это имя тетке в лицо, страстно желая опровержения:
— Это Роберт Эллис?
Лиззи молчала, и молчание было красноречивее слов. Бетт отступила, ошеломленно шепча:
— Моя мама?..
Лиззи машинально пошарила на каминной полке в поисках сигарет. Бетт повернулась и бросилась вверх по лестнице, не вполне отдавая себе отчет в том, что делает. Возле спальни Джесс она на мгновение замерла, но тотчас резко толкнула дверь.
Белое покрывало на кровати было аккуратно натянуто на холмик подушки. На трюмо — духи, тюбик с кремом для рук и резная шкатулка — рождественский подарок Бетт; Джесс держала в ней свои скудные драгоценности. На спинке стула аккуратно висел жакет; на тумбочке — книга в мягкой обложке.
Бетт открыла шкаф. Одежда матери висела аккуратно, в ряд; на полке внизу так же ровно выстроились коробки с обувью. Бетт рванула один ящик и увидела нижнее белье: светлое в одной стопке, темное — в другой. Мать была аккуратисткой, не то что тетка.
Бетт виновато задвинула ящик и без сил опустилась на край кровати. Она искала каких-нибудь следов пребывания в спальне матери Роба Эллиса — и ничего не нашла. Во всяком случае, на первый взгляд ничего не было видно.
Бетт, пошатываясь, пробралась в свою комнату. Бунгало в Сиднее было наполнено любовным шепотом отца и Мишель; обычно Бетт не составляло труда догадаться о том, что происходит. Но там все было естественно и ни капельки не шокировало. Здесь же — совсем другое дело. Конечно, если это правда. Господи, как омерзительно!
Прошло много времени, прежде чем она услышала, как вернулись Джесс и Джеймс с Соком. Снизу послышался горячий, но приглушенный разговор — она не могла разобрать слов.
Наконец Лиззи и ее муж направились к машине, сгибаясь под верблюжьей ношей «самого необходимого» для ребенка. Бетт не шелохнулась до тех пор, пока в дверь не постучались.
— Да?
Джесс принесла ей чай на круглом подносе.
— Спасибо.
Однако Бетт не протянула руку, чтобы взять чашку. Подождав немного, Джесс поставила поднос на тумбочку. Слабо звякнула ложечка о блюдце. Хотя Бетт уже много лет пила чай без сахара.
— Можно присесть? — спросила Джесс. Под ее тяжестью скрипнуло плетеное кресло.
Бетт устремила на мать горящий гневом взгляд.
— Это правда?
— Смотря что ты имеешь в виду.
— Я не могу произнести это слово — боюсь, что вырвет. У тебя связь с этим… Робертом Эллисом?
— Тебе Лиззи сказала? Я не стану сердиться — просто мне нужно знать.
— Нет. Лиззи не произнесла ни слова. Я подумала: что может быть страшнее всего? — и вот, пожалуйста. Я догадалась, ясно? По тому, как ты говорила по телефону. Как вела себя в аэропорту. Кассета в машине. И ни единого слова! Думала, тебе удастся скрыть свой секрет? Я права?
(«Скажи, что это не так! Пожалуйста, мамочка!»)
— Да, ты права — что касается голых фактов.
— Ты… была с ним здесь, в нашем доме? Жила с ним? Готовила ему еду?
Джесс сидела с опущенной головой, но при этих словах гневно взглянула на Бетт.
— Нужно было морить его голодом? Его отпустили на поруки при условии, что он будет ночевать дома.
— Как ты могла?
— Как? Он пришел однажды вечером. В канун Рождества. Для него было важно убедить меня, что Дэнни погиб в результате несчастного случая. Я и сама знала, но Роб заставил меня выслушать — вместо того, чтобы дать мне предаваться моему горю, рассказал о своем. Я поняла: он чувствует то же, что и я. Мне стало легче.
— Тебе стало легче — и ты легла с ним в постель. Так, что ли? С убийцей Дэнни! Моим ровесником!
— Что тебя больше шокирует?
— Что сказал бы Дэнни?!
Джесс опечалилась.
— Неужели ты думаешь, что я не задавала себе этот вопрос? Честно говоря, я не знаю. Я теперь ни в чем не уверена. Может, ему было бы так же противно, как тебе. А может быть, и нет. Роб был его другом.
Бетт медленно покачала головой.
— Ты произносишь его имя на особый манер. У меня не укладывается в голове. Это отвратительно.
— А если мне дороги наши отношения? Если я твоя мать, значит, не имею права на собственные чувства?
Бетт стиснула кулаки. И вдруг разразилась гневной обвинительной речью, в которой вылились боль утраты и вся многолетняя горечь.
— А как же я? У меня умер брат — и твой сын. Ты всегда любила его больше. Но сейчас ты нужна мне. Очень. Я не хочу делить тебя с убийцей Дэнни. Ты должна наконец-то принадлежать мне одной. Неужели я не заслужила?
Она не говорила, а кричала на мать. Но закончив, расплакалась. Джесс взяла ее за руку.
— Я знаю, Бетт. Я с тобой.
Бетт вырвала руку.
— Оставь меня в покое!
Она схватила с кресла брезентовую сумку и вывалила в ее черную пасть содержимое ящика комода. Сверху побросала кое-какие мелкие вещи.
— Куда ты?
— В Лондон. А ты что думала?
— Останься, пожалуйста. Хотя бы до завтра. Как мы планировали. Прошу тебя, Бетт. Мне нужно с тобой поговорить. Не уходи так.
Бетт с каменным лицом ответила:
— Ты меня не остановишь.
— Знаю. Но, может быть, я смогу тебя убедить?
Она попыталась схватить дочь за руку. Та вырвала руку. Они зацепили поднос. Горячий чай пролился на пол. Бетт не обратила на это внимания. Спустилась в гостиную и вызвала по телефону такси.
Джесс принесла из ванной тряпку и таз с водой и стала вытирать пролитый чай.
Спустя каких-то несколько секунд послышался гудок. Бетт, не задерживаясь, вышла к такси. Джесс последовала за ней, с тряпкой в руках.
— Подожди, Бетт. Не уезжай.
— А как же я? — повторила Бетт, и это были ее последние слова. Водитель поместил ее сумку в багажник. Она забралась на заднее сиденье и захлопнула дверцу. Джесс изо всех сил всматривалась в матовое стекло, отделившее ее от дочери.
