Эдна Ли - В паутине дней
Хотя говорила я твердо, но в душе у меня все трепетало. Вдруг они откажутся работать – вдруг уйдут вслед за Джоном Итоном. Передо мной встала ужасающая картина – рисовое поле не засеяно, молодой хлопок неухожен, Семь Очагов возвращаются к запустению и убожеству. Но хотя я и боялась, напряжение спало. Большая Лу пропела: "Джон Итон стыдна тебе – за тебя все эти безобразия. У нас тут хорошее место". И хор согласных голосов поддержал ее. Дядюшка Эрли побежал к себе в хижину и оставил там свою поеденную молью шелковую шляпу, и когда отошел он, то толпа распалась, и все разошлись. Остались только Шем, Джон Итон и я.
Шем сказал:
– Божусь, Джон Итон сам пожалел, что сделал, миз Эстер, – и он неплохой работник.
Но я была непреклонна. Джон Итон должен уйти. Более того, по контракту он лишается жалованья и своей доли урожая; через несколько минут я увидела, как он выходил из своей хижины с вещами в мешке, и взглянул на меня горящими от ненависти глазами.
Но рисовая плантация была засеяна, и я стояла рядом с Шемом на рисовом болоте, наблюдая за "заливом посева", слушая, как Шем обращается к двум неграм, открывающим шлюзовые ворота:
– Тепер' не так быстра, чтоб она не смыла семена.
И я видела, как лента воды, отделившись от реки, разлилась по земле, в которой уже лежали рисовые зерна, пока почва и вода не перемешались, превратившись в одно – гладкое загадочное озеро.
Над ним с жадными криками летали птицы, и Шем сердито смотрел в их сторону. "Эта самые злыи враги, – проворчал он, – надо б следить за ими день и ночь". И он рассказал мне о множестве других врагов, которые наносят убытки рисовому урожаю. Иногда паводки с холмов заносят на почву соленую морскую воду, и тогда земля становится бесплодной, пока ее не "выщелочишь". А иногда приливы сметают все на своем пути – иногда он вообще думает, а стоит ли рис таких хлопот? И когда я поинтересовалась а что же может принести такой доход, он ответил: "Овощи на продажу, миз Эстер, овощи на продажу, и пароходами – на Север. 'Десь прекрасная земля для овоща – но все почему-то прицепились к хлопку да рису. – Он презрительно сплюнул в желтую воду, что бурлила у нас под ногами. – Овощ – как раз то, что нужно".
Он побрел по ручью, а я с удивлением увидела возле себя Вина, который должен был в это время заниматься прополкой овощей.
– Там жентамен в доме спрашивает вас, миз Эстер.
Я удивилась:
– Джентльмен? А ему сказали, что мистер Ле Гранд в Саванне?
Он затряс головой:
– Это вы ему нужны – не мирстер Сент.
Я прошла по хлопковому полю, чтобы сократить дорогу, и через несколько минут уже входила в дом через заднюю дверь, там я задержалась на некоторое время, чтобы привести в порядок волосы. У "жентамена" составилось бы бледное впечатление от такого вида хозяйки Семи Очагов, с растрепанной прической и в забрызганном на плантации платье. Но делать было нечего, и я вошла в гостиную, где гость, осторожно присев на кресло из гарнитура Людовика Шестнадцатого, вежливо внимал болтовне Старой Мадам – если бы не его строгий черный костюм, то его можно было бы смело водрузить на рождественскую елку, так он был похож на херувимчика. На его лице застыла улыбочка, коротенькие толстые ручки заканчивались пухлыми детскими пальчиками, он перебирал своими крошечными, почти женскими ножками по полу, словно танцевал, сидя в кресле. Но когда он встал при моем появлении, я увидела, что его круглые голубые глаза холодны, как два кусочка мрамора.
Старая Мадам сказала:
– Моя невестка, мистер Хиббард.
Мне сразу не понравился этот человек, и потому я лишь сдержанно кивнула ему.
Его твердые голубые глаза пристально смотрели на меня поверх застывшей улыбочки.
– Прошу вас, поверьте, что я сожалею, миссис Ле Гранд, за свое, так сказать, неожиданное вторжение. Но у меня весьма важное дело, – он многозначительно кашлянул, – конфиденциальное, и я хотел бы изложить его вам наедине.
Не говоря ни слова в ответ, я вышла в зал и позвала Марго, затем прошла к камину и ждала там, пока после потока бурных извинений он раскланяется со Старой Мадам, после чего Марго укатила ее коляску в зал.
Затем мистер Хиббард опять сел на свое место. Его малюсенькие ножки едва доставали до пола, он снова прокашлялся:
– Поверьте, миссис Ле Гранд, что я ни за что, так сказать, не стал бы вас беспокоить, если бы не оказался, так сказать, в затруднительном положении.
Я ждала, что он скажет дальше, уверенная в том, что он по поручению одного из торговцев приехал требовать оплаты счетов Сент-Клера. "Несомненно, – криво усмехнулась я про себя, – предстоит принять еще много таких визитеров, которые станут одолевать меня, как стая ворон".
Его тяжелые голубые глаза впились в меня, вспыхивая в ожидании моей реакции.
– Незадолго до вашей свадьбы, миссис Ле Гранд, мне пришлось, – он сделал паузу, как бы желая подчеркнуть важность того, что собирался сообщить мне, – одолжить вашему мужу значительную сумму. Если этот самоуверенный человечек, судя по его интонации, думал удивить меня этим заявлением, словно смертным приговором, он ошибся. Единственное, что удивило меня, так это то, что Сент-Клер обратился за ссудой к такому малоприятному типу, который сейчас не отрываясь глядел на меня с неизменной улыбочкой:
– Вы знали об этом займе, миссис Ле Гранд?
– Я знала, что мистер Ле Гранд взял ссуду – да.
Он подвинулся на край стула.
– И вам также было известно, миссис Ле Гранд, – в его голосе зазвучал металл, – известно о, так сказать, не совсем обычных условиях этого соглашения?
– Мне только известно, что мистер Ле Гранд счел необходимым занять деньги для посадки хлопка и риса. – В моем взгляде и голосе сквозило высокомерие. – На Юге, мне кажется, в этом нет ничего "необычного".
Он продолжал смотреть на меня со своей улыбочкой, изображающей карикатуру на смирение:
– Конечно, нет, миссис Ле Гранд. Но речь идет об условии вашего мужа, которое касалось, так сказать, платы этого долга, вот оно было необычным.
– Что же это за условие?
– Что деньги будут возвращены сразу же после смерти первой миссис Ле Гранд. – Он сделал паузу, и круглые глаза его загорелись каким-то неясным светом. – Вам не кажется, миссис Ле Гранд, что это весьма необычно, что не прошло и недели после того, как ваш муж заключил это, так сказать, экстраординарное соглашение, как первая миссис Ле Гранд умерла.
Только я собиралась выпалить: "А какое это имеет отношение ко мне?", как до меня дошел зловещий смысл этих слов и самые разные чувства нахлынули на меня. Мир, в котором я уже чувствовала себя надежно, начинал рушиться и разваливаться на части, оставляя меня висеть над темной бездной, которая могла обнажить, если присмотреться, вещи более ужасные, чем я могла себе когда-нибудь представить. Но холодные голубые глаза, наблюдающие за мной, послужили мне предупреждением: ни единым словом, ни малейшим жестом не должна я выдать этому человечку своих мыслей и чувств.
