Барбара Делински - Наша тайна
— Можно я тоже останусь? — спросил Дилан.
— Нет, — заявила Грейс. — Я хочу устроить девичник.
Дилан поник. Желая приободрить его, Дебора сказала:
— Знаешь что? Пусть они остаются вдвоем, а мы тоже будем вдвоем. Может, закажем пиццу «Пеппер»?
У Пеппер МакКой была лучшая пицца в округе. Ее магазин был в десяти минутах езды от Лейланда.
Лицо Дилана посветлело.
— Можно я останусь здесь в другой раз — не на этих выходных, потому что я еду к папе, — а в другой раз?
Настроение Деборы поднялось, когда она увидела, что Дилан воспрянул духом.
Конечно. Мы забронируем тетю для тебя.
14
Дебора и Дилан сидели на диване в «семейной» комнате. Он читал «Там, где растет красный папоротник» и, казалось, был полностью поглощен книгой. Его мать читала статью о неоправданном применении антибиотиков, но мысли ее были далеко. Дебора думала о человеке, который не занимался бегом, но совершал пробежки там, где никто не бегает.
— Я хочу собаку, — сказал Дилан, оторвавшись от книги.
— Ты говоришь так только потому, что читаешь книгу о собаках.
— У папы есть собака, — возразил мальчик.
— Это собака Ребекки, а у папы полно места и масса времени.
— У меня тоже масса времени, — сказал Дилан. Он смотрел на мать молящими глазами. — И у нас тоже полно места. Я мог бы заботиться о собаке.
Дебора знала, что он бы справился. Она переживала, что не справится сама.
— Я смогу, мама. И хоть у меня и плохое зрение, собаку я увижу. У собаки Ребекки восемь щенков.
— Ага, — подыграла ему Дебора. — Ты мне об этом говорил.
— Почему мне нельзя завести хотя бы одного крошечного щенка?
— Потому что он не всегда будет крошечным.
— Ну пожалуйста, мама! — взмолился Дилан, обнимая ее за шею. — Я вел бы себя очень хорошо, если бы у меня была собака.
— Я в этом уверена, — сказала Дебора и поцеловала его в щеку.
* * *— Том?
— Да.
— Это Дебора. — Она говорила тихо, не столько из-за того, что дверь в спальню, где спал Дилан, была открыта, сколько потому, что чувствовала себя предательницей, звоня ему. — У меня, э-э, остался в памяти телефона ваш номер, после того как вы звонили в прошлый раз. Вы еще не спите?
Он издал звук, похожий на смех.
— Сейчас только десять.
— У вас явно никогда не было детей.
— Выматываетесь, да?
— Особенно иногда. — Дебора сунула подушку себе под голову. — Сегодня я устала.
— Вы говорили с Джоном? — спросил Том.
— Да. Поэтому и звоню.
— Все это очень странно. Я о том, что Кельвин выбежал из лесу.
— Думаете, это было намеренно?
— Не знаю. Но если он просто остановился, чтобы передохнуть, то они бы нашли следы, ведущие от дороги в лес и обратно.
— Разве дождь не смыл все следы?
— Там остались следы того же размера, что и у Кельвина. Нужно достаточно много времени, чтобы они полностью исчезли. Кроме того, вы бы удивились, узнав, что можно увидеть с помощью камер и специальных приборов.
— Похоже, вы разбираетесь в технике.
— Я — нет. Но знаю людей, которые разбираются. А я читаю. И задаю вопросы.
— О камерах?
— И о других вещах. — Он помолчал. — В принципе, именно этим я и зарабатываю на жизнь. — Том опять замолчал, и Дебора подумала, что он на этом и остановится. Затем Том объяснил: — Я составляю информационные отчеты для больших организаций. Скажем, правительство хочет выдвинуть аргумент в пользу определенной системы предоставления медицинских услуг. Меня нанимают для составления документа, который они могут использовать, чтобы доказать свою правоту. Единственный способ сделать мою работу хорошо — это опрашивать представителей обеих сторон.
— А если вы услышите не то, что хотелось бы правительству?
— Значит я не справился.
— В смысле?
Он засмеялся.
— На самом деле это не так страшно. Если хорошо поискать, всегда можно найти то, что хочет твой клиент. Иногда я являюсь частью пропагандистской кампании, но стараюсь браться за такую работу как можно реже.
— Вы работаете дома?
— Да.
— Не надоедает?
— Никогда. Половину рабочего времени я провожу в разъездах, опрашивая людей и собирая данные.
Дебора была заинтригована. Она знала, что разговаривать с Томом небезопасно, но начался дождь, и, слушая мерный стук по крыше, она не хотела, чтобы он вешал трубку. Сунув босые ноги под покрывало, Дебора спросила:
— Почему вы начали этим заниматься?
— Я окончил несколько курсов в колледже, и мне нужны были деньги. Преподаватель познакомил меня с одним из своих друзей, который нуждался в услугах такого рода.
— Вы считаете себя писателем?
— Нет, скорее журналистом, занимающимся расследованиями.
Дебора поколебалась.
— У вас есть какие-то соображения по поводу смерти вашего брата?
— Судя по следам, я бы сказал, что он до аварии был в лесу.
— Вы имеете представление о том, чем он занимался?
— Нет. И никогда не имел. — Том вздохнул. — Я ругаю себя за это. Я ведь старше.
— Почему вы обвиняете себя, а не ваших родителей?
Он немного помолчал и наконец грустно сказал:
— Не уверен, что они могли бы что-либо сделать. Они были слишком заняты своей жизнью. Когда дело касалось нас, они видели только то, что хотели видеть.
— Должно быть, им часто звонили из школы.
— Скорее всего. Кельвин был лучшим учеником в классе.
— Каким он был в школе?
— Странным. Но это мое личное мнение. Даже если учителя и говорили что-нибудь по этому поводу, родители не обращали внимания.
— Он никогда не консультировался со специалистом?
— В школе нет.
— А после школы?
— Эй, если я не знал, что мой брат принимал коумадин, откуда мне было знать, посещает ли он психоаналитика?
Дебора не ответила.
— Извините, — сказал Том уже мягче. — Вы просто задели меня за живое. А вы любопытная.
Дебора не могла сделать вид, что не понимает, о чем он. Когда умный человек бегает по лесу под проливным дождем и выскакивает на дорогу перед машиной, хотя свет ее фар нельзя не заметить, когда он отказывается сообщать врачам «скорой помощи», что принимает препарат, способный вызвать серьезное кровотечение, кто угодно проявит любопытство. Когда человек разделяет сферы своей жизни настолько, что его жена не знает о том, что у него были микроинсульты, а брат не подозревает, что он переехал на восточное побережье, любой, как и Дебора, подумал бы, что Кельвин МакКенна хотел умереть.
— Человек должен быть очень несчастным, чтобы броситься под машину, — сказала она. — У Кельвина была депрессия?
