Александр Андрюхин - Награда королевы Марго
43
— Ты что же, его любишь? — спросил Трубников не своим голосом.
Жена молча кивнула.
— А меня?
— Его больше.
Настя достала откуда-то сигарету и закурила. Что его жена курит, для Евгения было новостью. Сразу в квартире запахло чем-то чужеродным, поскольку сам он не курил. Трубников смотрел на супругу и не мог поверить, что ее нежное, чистое и до боли родное тело лапали чужие руки. Руки этого мерзавца Колесникова. «Немедленно поехать и прибить, как шальную крысу!»
Такого потрясения глава семейства не испытал даже тогда, когда узнал, что Диман его подставил. Но лучше быть подставленным под кулаки бандитов, чем узнать такое.
Трубников не мог прийти в себя более получаса. Перед глазами все кружилось и плыло. А в ушах рокотало. Докурив сигареты, жена впечатала окурок в чайное блюдце и застыла в ожидании дальнейших вопросов. Евгению наконец удалось совладать с собой, и он выдавил через силу:
— Давно это у вас с ним?
— Уже три года, — ответила она сухо.
— Как же вы с ним… снюхались? — скривился Трубников.
— Он пришел к тебе, но ты был в командировке. Ему было тогда очень плохо.
— И ты его решила пожалеть?
Настя взглянула мужу в глаза и тихо произнесла:
— Мне тоже было очень плохо. После той встречи с одноклассниками, тебя будто подменили. Ты стал совсем чужой. Мы перестали быть родными. Что там произошло?
Трубников не ответил. В ушах продолжало гудеть, а в глазах мутиться. Теперь ему многое стало ясно. Как же он об этом не догадался раньше? А ведь именно три года назад ему начали сниться эти проклятые сны. Однако жена всегда уверяла, что знала только одного мужчину.
— Значит, ты все это время лгала, что знала только меня.
— Я не говорила, что знала только тебя. Я говорила, что знала только одного мужчину, — произнесла она серьезно и сжалась, как нашкодившая кошка в ожидании пинка.
— Ах, вот оно что! — криво усмехнулся Трубников. — Так, значит, настоящий мужчина — Колесников, а я не пристегни рукав. Ну ты сука!
Трубников пытался разжечь в себе злость, но из этого ничего не получалось. «Немедленно схватить кухонный нож и рвануть к Колесникову!» Но увы! В душе остались одни головешки. Евгений покачал головой и уныло спросил:
— Значит, тебе с ним лучше, чем со мной?
— Да, — ответила Настя и смело посмотрела в глаза. — Каждый раз, когда мы встречались, для меня это было праздником.
— И как часто… вы устраивали праздники?
— Раз в неделю мы обязательно встречались.
— У него на квартире?
— Да. Но в последний раз мы решили расстаться. Ради тебя. Он очень тебя любит. И все эти годы страдал, что встречался со мной. И я страдала.
— Смотрите, какие страдальцы, — зло рассмеялся Трубников. — И когда же вы решили расстаться?
— Три недели назад. На второй день после того, как ты забрал его из больницы.
— Что? В тот день? Когда вы успели? Ты ведь работала.
— Мы встретились с ним утром. До работы. Ты спал. Он позвонил в пять утра тебе. Но ты не проснулся. Трубку взяла я. Мы договорились встретиться в последний раз у него на квартире. Он не хотел. Говорил, что у него нет ключей. Но я настояла. Мы встретились у подъезда. Он отпер замок моей булавкой… Когда я вернулась, ты еще спал.
— А если бы я не спал, чтобы ты мне наврала?
— Я бы сказала правду. Мне уже все равно.
Трубников угрюмо опустил голову и долго смотрел в пол.
— Значит, это ты справлялась о нем в больнице?
— Я.
— И передачки носила?
— Носила.
— И он их принимал?
— Принимал!
Трубников уныло покачал головой:
— Вот мерзавец. А мне говорил, что передачки до него не доходили.
Евгений поднялся с кресла и уныло направился на кухню. Однако вместо ножа достал из холодильника бутылку коньяка, снял с полки стакан и проследовал к себе в кабинет. Там он рухнул на диван, налил себе полный стакан и залпом выпил. После чего укутался в плед и застыл, уставившись пустыми глазами в темноту. Так прошел час или два, а он все сидел на диване в той же позе и, почти не мигая, смотрел в пустоту.
Внезапно дверь осторожно приоткрылась, и в проеме обозначился силуэт жены. Трубников дернулся, как ужаленный, и угрожающе прохрипел:
— Не смей входить в мой кабинет, шлюха!
— Да-да, я сейчас уйду, — кротко пролепетала Настя и сделала шаг назад. — Извини. Я просто хотела спросить: теперь, когда ты все знаешь… что ты намерен делать?
Болезненная усмешка исказила пьяную физиономию рогоносца.
— А что бы ты делала на моем месте?
— Я не знаю, — шмыгнула носом супруга. — Может быть, подала на развод…
— Вот и подай, — грубо отозвался Трубников. — А сейчас оставь меня одного.
Жена закрыла дверь, и Евгений услышал, как она засуетилась, собирая вещи. «Катись-катись», — зло прошептал он и снова плеснул в стакан коньяку.
Два чемодана уже стояли в прихожей, когда Настя снова робко постучалась в кабинет. Не услышав ответа, она тихо отворила дверь и произнесла с комом в горле:
— Я ухожу, прощай. Остальные вещи заберу позже.
— Вали! Будь счастлива со своим единственным мужчиной.
— Я не к нему. Я к маме.
— Мне безразлично…
Она немного помолчала, затем спросила:
— Ты будешь объясняться с Колесниковым?
— Да. У меня будет с ним отдельный разговор, — недобро оскалился Трубников.
— Ты его убьешь?
— Не бойся! — нервно расхохотался Трубников. — Всего лишь отправлю в тюрьму за убийство Олега Маргулина.
Настя переступила порог кабинета и приблизилась к дивану.
— Пятого февраля Маргулина действительно была у Колесникова. В тот день я приехала к нему, но он меня выгнал. Сказал, что вечером у него свидание с той, которую он ждал всю жизнь. Я не поверила. Подумала, что у Димки новая баба. Спряталась за гаражи и своими глазами увидела, как во двор въехала Марго на своих белых «Жигулях».
44
После того как дверь за женой захлопнулась, Колесников резво вскочил с дивана и бросился к телефону. Он набрал номер Маргулиной и, услышав ее шаловливое «алло», прохрипел в трубку:
— Я разобрался со своей женой.
— Это чувствуется по твоему голосу, — с насмешкой ответила Марго. — Надеюсь, она жива?
— Жива и здорова. И в данный момент уже на полпути к своей маман. Вот так. А я опять свободен, как орел.
— И уже успел обмыть свободу?
— Успел, дорогая Марго, успел… Скажи, ты знала?
— Об этом многие знали. Они почти не скрывались. В тот вечер Лазуткина не удосужилась даже как следует спрятаться, что, впрочем, в ее стиле.
