Звева Модиньяни - Рыжие волосы, зеленые глаза
— На вокзал, — сказала девушка.
Расплатившись с шофером, она направилась к кассе. Очередь была небольшая, двое впереди нее, она стала третьей, еще кто-то подошел сзади. И этот четвертый сказал:
— Домой захотелось, птенчик? Какой смысл? Твой отец пребывает в добром здравии. А может, ты хочешь, чтобы он заболел? Или умер?
Моретта не стала даже оборачиваться, чтобы посмотреть в лицо говорившему. Она отошла от кассы, вышла из здания вокзала и пешком направилась домой. Оставался единственный выход: подняться на шестой этаж дома, где она жила, прыгнуть вниз и обрести покой. Однако, вернувшись к себе, бедняжка почувствовала, что ей не хватает мужества выполнить этот план.
За несколько быстро промелькнувших недель она поменяла профессию. Всегда рядом был кто-то, подсказывающий ей каждый следующий шаг. Кто-то помог открыть новое дело, кто-то снабдил ее деньгами.
В роскошном особняке на улице Независимости, неподалеку от Пьяцца-Маджоре, Моретта открыла агентство «Паблик Рилейшнз М». Это «М» было ее буквой: Моретта Моранди. У нее была небольшая и вполне солидная контора. Она обзавелась даже секретаршей, и та научила ее пользоваться картотекой, в которой содержались имена, адреса и характеристики множества девушек, работавших по вызову. В каждом «личном деле» имелась фотография. Моретта стала управляющей нового агентства. Ей подыскали и новое жилье: виллу в пригороде, сданную в аренду какой-то швейцарской компанией.
Вилла была очень удобной и идеально подходила для некоторых важных клиентов, больше всего на свете ценивших конфиденциальность.
Моретта стала по-новому одеваться и причесываться. Она превратилась в современную молодую даму. Вокруг нее, как осенние листья, кружились хороводом чеки со множеством нулей, а она ограничивалась лишь тем, что запирала их в сейф и дожидалась, пока придет Антонино, чтобы их забрать. Одним словом, все устроилось наилучшим образом. У нее была работа, вилла, прислуга, шикарная машина. К ней вернулось хорошее настроение. И все же, услышав по телефону голос Марии, она почувствовала ком в горле. Моретта вспомнила чистый, невинный взгляд подруги, и ей захотелось вновь повидать ее, вновь увидеть себя прежнюю, какой она была когда-то, давным-давно.
4
— Теперь ты понимаешь, почему я ничем не могу быть тебе полезной, — заключила Моретта, обеими руками сжимая руки Марии.
Наступила ночь. Перестук маятника в пустом, затихшем доме, казалось, отмерял глубину их одиночества.
Мария была не способна высказать какое-либо мнение или суждение об услышанной от подруги истории. Единственное, что пришло ей на ум, был вопрос:
— Что же с нами будет?
— Что касается меня, то ничего хорошего я не жду. Ну а ты, маленький Рыжик, беги отсюда куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого дома и от моей жизни.
— Не могу. Я слишком устала, — ответила Мария, подавив зевок.
— Пойдем, — позвала ее Моретта. — Тебя ждет постель. И теплая ванна, как я и обещала.
Они вышли в сад. Туман рассеялся, голые ветви деревьев были освещены луной. Подруги бегом пересекли посыпанную белым гравием дорожку и подошли к гаражу. Поднявшись по наружной железной лестнице, они оказались в маленькой квартирке. Здесь было очень уютно, Моретта специально постаралась, чтобы ее подруга чувствовала себя как дома. В кухне было полно еды, в ванной — множество приятных мелочей, украшающих жизнь женщины. В просторной комнате с большими светлыми окнами она увидела двуспальный диван-кровать, телевизор, проигрыватель, радиоприемник с будильником. Пол из обожженной глины был покрыт большим шерстяным ковром веселой расцветки. Всюду стояли лампы под абажурами, на окнах висели кружевные занавески. Особенно гостеприимный вид придавали комнате свежие цветы в вазах. Мария и вообразить не могла более комфортных условий. Она отдавала себе отчет в том, что попала в подозрительный притон, откуда — как и советовала Моретта — надо было бежать без оглядки. И все же она сказала:
— Здесь так красиво.
— Ну, здесь, конечно, не дворец, но это единственное, что я могу тебе предложить, — заметила Моретта.
Мария поставила на пол чемодан, раскрыла его и принялась распаковывать свой скромный багаж.
Подруга следила, как она аккуратно развешивает в шкафу свои простенькие платьица.
— Здесь никогда никто не жил, — пояснила Моретта. — Квартира предназначалась сторожу, но мне сторожа не требуются. И так есть кому за мной присмотреть.
Мария ее больше не слушала. Ей хотелось только одного: уснуть. Но Моретта еще не закончила свой рассказ. Отведя подругу в ванную, она поднялась на край ванны и отодвинула одну из панелей на потолке.
— Послушай меня внимательно, — сказала она, — тут есть тайник. Видишь?
Глядя снизу вверх, Мария увидела за отодвинутой панелью углубление. Моретта извлекла из него картонную коробку и протянула ее подруге.
— Здесь десятки магнитофонных записей.
Мария вопросительно посмотрела на нее.
— Я записываю телефонные переговоры некоторых людей. И то, что говорят мои гости, когда приходят на виллу. На этом многие могут погореть. Понятно?
Девушка кивнула.
— Если со мной что-нибудь случится и ты об этом узнаешь, вернись сюда, где бы ты ни была, хоть на другом конце света, возьми эту коробку и отнеси ее в полицию.
— Зачем?
— Затем, что я тебя об этом прошу. И больше тебе ничего знать не нужно.
— С тобой ничего не случится, — с тревогой возразила Мария.
— Случится. Будь уверена, — мрачно предрекла Моретта.
В эту ночь Мария спала очень крепко, глубоким сном без сновидений. Когда утреннее солнце проникло сквозь занавески и она открыла глаза, ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, где она, и вспомнить события вчерашнего дня.
Вспомнив, она начала плакать. Такое же чувство было у нее, когда, совсем маленькой, она потерялась в Форли, на проспекте Республики. Вся семья поехала туда на большую ежегодную ярмарку. Звучала музыка, кругом были лотки со сладостями, карусели и много-много народу. Мама держала ее за руку, а бабушка приговаривала:
— Давайте держаться все вместе, а то растеряем друг друга в толчее.
На этой ярмарке было столько чудес, что Антарес и Эней, ее старшие братья, никак не могли устоять на месте, и отцу приходилось то и дело награждать их подзатыльниками, чтобы слушались.
— Мы хотим сахарной ваты, — ныли мальчики.
Каждому досталось по палочке, обмотанной целым клубком белых и легких, как хлопок, волокон сладкой сахарной ваты. Маленькой Марии тоже дали такую палочку. Мама выпустила ее руку только на минуту, чтобы вынуть деньги из кошелька, и вот тут-то Мария оказалась одна среди толпы незнакомых людей. Она по-прежнему сжимала в руке палочку с сахаром, не зная, что с ней делать. Девочка совершенно растерялась и испугалась до полусмерти. Всеобщее веселье, музыка, смех, гомон стали враждебными, страшными. Она почувствовала себя еще более одинокой, чем мальчик с пальчик, брошенный в лесу. Она, такая маленькая и беззащитная, тоже оказалась в лесу, где стволами деревьев были чьи-то гигантские ноги. Больше она ничего не видела. Кто угодно мог наступить на нее и раздавить в любую минуту. И тогда она начала плакать тихо и жалобно.
