Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?
«Стоп!», – кричит здравый рассудок. Пожалуй, я слишком увлеклась. Нужно быть начеку. Держать себя в руках. Думать, что опасения Рябинова не беспочвенны. Так будет проще. В конце концов, неделю назад, когда я, поджав хвост, сбежала из ресторана, Терехов даже не позвонил и не поинтересовался, куда я подевалась. Хотя незадолго до этого предлагал вместе посмотреть шоу! Надеюсь, он в полной мере насладился представлением в обществе одной из девиц в синем. Или с ними всеми сразу! Интересно, со сколькими женщинами он перетанцевал в тот вечер? «Ты, что, ненормальная? Зачем мы сюда вообще пришли? Давай просто пошлем его к черту и вернемся в отель!», – возмущается здравый рассудок.
– Вы приехали с Гинзбургом? – Терехов внимательно смотрит на меня.
– С кем?
– Марк.
– Нет, конечно! – у меня не получается скрыть удивление. – Мы познакомились в аэропорту.
– Ясно, – он довольно улыбается. – Марк часто выдает желаемое за действительное.
«Ого! Да он нас ревнует! Видишь, как обрадовался!», – тщеславие хлопает в ладоши, а самолюбие играет победный марш. Но нельзя расслабляться: я до сих пор теряюсь в догадках относительно намерений Феофана Эрнестовича. Чего же он хочет?
В 23-15 таксист паркуется возле входа в отель. Терехов говорит водителю, чтобы тот ждал, выходит из машины, открывает мне дверь и даже подает руку.
– Благодарю за приятный вечер, Мария, – он улыбается.
– Аналогично. Что ж, до встречи на конференции.
– Нет, – он качает головой. – Меня завтра не будет, есть другие дела.
– Тогда спокойной ночи.
Он берет мою руку, чуть наклоняется и целует тыльную сторону ладони. Сердце бешено заколотилось, как будто намеревалось тотчас же выпрыгнуть из груди и броситься в море. Хочу уйти, нет, убежать, но Терехов замирает на несколько секунд, кажущихся вечностью.
– Я помню, что вы предпочитаете воздержаться от тактильных контактов с малознакомыми людьми, но… Мы знакомы уже достаточно долго, – после этих слов он, наконец, освобождает мою руку.
– Спокойной ночи, Феофан, – как можно учтивее произношу я и ухожу.
Стоя у лифта и нервно перекручивая кольцо на безымянном пальце левой руки, украдкой смотрю на улицу сквозь стеклянные стены. Такси уже уехало. Интересно, куда направился Терехов? И какие дела у него запланированы на завтра?
Суббота, 06.04.2013.
В 10-00 начинается секционное заседание. Сижу между Марком и Григорием и усиленно делаю вид, что внимаю речам докладчика, хотя мыслями нахожусь слишком далеко. Всему виной – Феофан Эрнестович и его более чем странное поведение. Так чего же он хочет? Ни о какой мести Рябинову и речи быть не может – в этом я уверена на девяносто девять процентов. «Но всегда остается еще процент…», – многозначительно произносит здравый рассудок. Нет, здесь что-то другое. Я нравлюсь Терехову, но какую цель он преследует? Просто интрижка? Тогда это не ко мне. Опустим тот факт, что он – президент «Оушен», а «Оушен» – мой клиент. Даже если бы он оказался кем-то, не имеющим отношения к моей трудовой деятельности, кем-то, с кем у меня не было бы общих знакомых в лице Рябинова (о боже!), Алексея Константиновича (о боже еще десять раз!) и кого-либо еще из моего окружения (это уже не так страшно) – даже тогда я бы не позволила себе лишних вольностей. За всю жизнь (а двадцать девять лет – это достаточный срок) я дала доступ к телу только трем мужчинам, двое из которых – были впоследствии моими мужьями, а еще один – неоднократно предлагал руку, сердце и полцарства в придачу, но волею судеб был списан со счетов в канун Нового года. Конечно, на роль целомудренной девицы я уже не гожусь – но все-таки. Отношения без обязательств, тем более, одноразовые, тем более, с мужчиной, который мне крайне симпатичен, тем более, что этот мужчина – Терехов… Нет, на это не пойду!
Необходимо выработать стратегию поведения. «Не встречайся с ним больше – лучшая стратегия!», – сообщает здравый рассудок сходу, но что-то внутри меня (помимо тщеславия и самолюбия – с ними все ясно уже давно) не дает поступить именно так, как он говорит (пусть даже его совет, как всегда, правильный).
В 12-00 объявляют кофе-паузу, и я в сопровождении почему-то грустного Марка отправляюсь на улицу, чтобы утолить никотиновое голодание и послушать пикантные подробности вчерашнего фуршета. В самый разгар обсуждения к нам присоединяется Григорий. В отличие от своего коллеги, он крайне весел.
– О, вы много потеряли, отказавшись от посещения фуршета! – он смеется. – Иногда полезно взглянуть со стороны на коллег.
– Какие противоречивые отзывы. Насколько я поняла, Марк остался не в восторге от мероприятия.
– Он скучал. Но сегодня вы составите нам компанию на церемонии закрытия?
– Думаю, что да.
Угрюмое выражение сразу исчезает с лица Марка – он даже демонстрирует похожую на оскал улыбку.
В 12-30, когда мы уже занимаем места на следующем заседании и готовимся внимать речам очередного докладчика, приходит сообщение от Терехова: «Как ваши дела, Мария?». «А как они могут быть, Феофан, после более тесного знакомства с сомнительной личностью вроде вас?! Я места себе не нахожу, постоянно думаю о ваших намерениях и о ваших… смоляных вьющихся волосах! И о ваших черных глазах, которыми вы сверлите меня во время каждой встречи! И о вашей нахальной улыбке, которая меня неизменно раздражает, но, к моему глубочайшему сожалению, ровно столько же влечет!», – хочу написать ему в ответ и, конечно же, этого не делаю. Убираю телефон обратно в клатч и стараюсь сосредоточиться на речи докладчика, пламенно вещающего с трибуны. Через полтора часа это практически удается, но телефон снова вибрирует. Марк и Григорий одновременно смотрят на меня, и я виновато улыбаюсь в ответ. Еще полчаса даются с большим трудом. Как только объявляют завершение заседания, я поспешно покидаю зал и, оказавшись на улице, наконец-то, достаю телефон, на экране которого уже высвечивается 3 сообщения. Одно – от папá с просьбой купить вино, и два – от Терехова: «Мария, я вас чем-то задел?» и «Мария, с вами все в порядке?». Да, задел! Нет, не в порядке! Нажимаю на кнопку вызова и прислоняю телефон к уху.
– Здравствуйте, Феофан, – произношу я, как только слышу его «Алло».
– Я уже начал беспокоиться, – судя по тону, он не врет.
– На заседании, знаете ли, не очень удобно вести активную переписку.
– Да, приношу извинения, – он выдерживает недолгую паузу. – Вы уже освободились?
– Думаю, да.
