Элизабет Лоуэлл - Жемчужная бухта
Одежду пришлось надеть ту же самую, что она носила в Бруме: белые спортивные брюки и пеструю блузку. Сандалии были ее собственными, и Ханна почувствовала себя такой же неприглядной. Подумав о косметике, она вспомнила, как Арчер делал ей макияж, его внимательные глаза, его улыбку, когда он поцеловал ее, доказывая насколько устойчива помада.
Она даже не посмотрела в зеркало, выходя из спальни. Она сделала все, что могла, использовала все, что имела. Запах кофе привел ее на кухню, очень уютную, несмотря на размеры. Там светловолосая женщина с красивыми руками, закрыв глаза, кормила грудью рыжеволосого младенца. Ханна попятилась и, естественно, обо что-то споткнулась.
– Лианна, ты уже встала? Ой, привет! Вы, должно быть, Ханна Макгэрри?
– Да.
– А я – Онор Маллори, сестра Арчера. И Кайла тоже, но это я стараюсь не афишировать.
Смех в голосе и ее изумительные зеленые глаза моментально успокоили Ханну.
– Доброе утро, Онор! Извините, что побеспокоила вас. Я зайду позже.
– Когда Саммер ест, ее может побеспокоить только десятитонная бомба. У нее сосредоточенность ее папочки.
Ханна подумала об Арчере, которого тоже ничто не могло отвлечь, если он чего-то хотел.
– Или ее дяди.
– Вы имеете в виду Арчера?
– Да.
Приятный австралийский выговор гостьи заставил Онор улыбнуться.
– У Саммер глаза Арчера.
Ханна подошла ближе, и, словно почувствовав ее присутствие, крошка открыла глаза и уставилась на нее. Странное чувство, полунаслаждение-полуболь, шевельнулось в душе Ханны, ей вдруг очень захотелось прижать к груди ребенка Арчера, невзирая ни на какие проблемы.
– Вы правы, – тихо сказала она. – У малышки глаза Арчера.
– Если Саммер унаследует и его дисциплинированность, то она будет первой женщиной – президентом Соединенных Штатов.
Саммер наконец выпустила сосок и потянулась ручонками к матери.
– Ну, тыква, наелась? – засмеялась Онор, пряча грудь. – Съеденной тобой каши хватило бы на двоих.
Только сейчас Ханна заметила следы каши на столе и на одежде Онор.
– Стол тоже съел достаточно, – улыбнулась она. – Где тряпка?
– В раковине есть чистая губка, но вы не должны убирать за моей грязнулей.
– Вы можете отблагодарить меня, дав подержать вашу красавицу. Она не боится чужих?
– Она никогда не видела чужих. Взрослых она принимает за большие игрушки. Вот, держите этот шар, а губку дайте мне.
Однако взгляд у Онор был настороженным, когда она передавала дочь Ханне. Правда, увидев, как та ловко обращается с ребенком, она расслабилась и начала убирать за дочуркой, которая размахивала руками, стараясь накормить себя и все в пределах ее досягаемости.
– Вижу, Саммер в надежных руках. У вас есть дети?
Привычная боль резанула сердце Ханны.
– Нет. Сначала муж не хотел. А потом… это стало невозможным.
– Ради Бога, простите. Язык у меня работает быстрее, чем мозги. Джейк говорил, что вы недавно потеряли мужа.
Искренняя симпатия в глазах Онор заставила Ханну чувствовать себя обманщицей. Но как объяснить этой милой женщине свои отношения с Лэном, вернее, их полное отсутствие?
– Последние семь лет нас с мужем объединяли только дом и общая фамилия.
Онор посмотрела в ее темно-синие глаза, заметила горькие складки у рта и еще больше огорчилась.
В этот момент Саммер поймала руку Ханны и с восторгом принялась исследовать, а обнаружив серебристо-голубой бриллиант, начала старательно его грызть.
– У нас режутся зубки, – промурлыкала Ханна.
– О, да! Фабрика слюней работает на полную мощь. Но вам совсем не обязательно терпеть издевательства.
– Не беспокойтесь, у меня чистые руки.
– Я вовсе не о том. Своим первым зубом Саммер оставила зарубку на рыбьей дубинке.
– Что это?
– Тяжелая палка для глушения рыбы, когда ее поднимают на борт. – Онор с надеждой взглянула на собеседницу, – Вы любите рыбалку? Я не могу затащить Фэйт на нашу лодку. Фэйт – это моя сестра. Мы близнецы.
– Мне приходилось ловить только жемчужниц, поэтому я не знаю, нравится ли мне рыбалка.
Ханна с наслаждением понюхала огненную головку девочки, вдохнув ни с чем не сравнимый младенческий запах: свежей присыпки и мокрой пеленки. Глаза у Саммер были очень смышлеными и озорными, а кожа такой нежной, что в сравнении с ней цветочный лепесток выглядел наждачной бумагой.
– Племя яномами, на территории которого мы жили, занималось охотой на обезьян, земледелием, рубкой леса и прочим. Никакой рыбной ловли. Правда, некоторые племена охотились на амазонских крокодилов.
– Яномами? Вы говорите о бразильских джунглях?
– Да. – Ханна поудобнее устроила малышку на коленях, чтобы той было удобнее заниматься ее рукой. Как и всякая деревенская девочка старше пяти лет, Ханна нянчила младенцев, пока их матери работали на крошечных полях. – До девятнадцати лет я жила там. Мои родители были миссионерами, отец занимается этим до сих пор.
– Если бы меня увезли от моря, я бы очень скучала. А вы скучаете по джунглям?
– Нет. Я скучаю только по тому месту, где жила свой первые пять лет. Это штат Мэн. В джунглях, правда, тоже было кое-что хорошее. Воздух на рассвете, яркие бабочки размером с ладонь, ослепительное солнце после дождя, ночные костры и детский смех… Но в отличие от родителей я никогда не чувствовала себя там дома. Полагаю, джунгли и яномами родители любили даже больше, чем Бога. И уж конечно, больше, чем меня. Я родилась, когда маме было сорок четыре года, к этому времени они прожили среди яномами двадцать лет. Меня они считали Божьим даром и смирились с тем, что им пришлось уехать из джунглей на пять лет. Рожать и растить младенца в условиях каменного века рискованно. Наверняка родителям было очень тяжело покидать землю и людей, которых они так любили. Мне дали пять лет на то, чтобы я окрепла, а потом вернулась назад. Ведь долг превыше всего.
– А не родительская любовь? – возразила Онор.
– Их любовь и преданность скорее принадлежали Богу и другим людям, нежели семье. – Ханна потерлась щекой о пушистую головку Саммер. – Я принадлежу другому поколению, хочу любить и быть любимой, иметь семью.
Саммер подняла голову и посмотрела на нее. Глаза Арчера, серые, ясные, с зелено-голубыми крапинками всколыхнули в душе Ханны очередную волну боли.
У Онор возникло желание подойти к ней, обнять, успокоить, сказать, что все будет в порядке, но она была уже достаточно взрослой, чтобы знать, что в этой жизни есть вещи, которые никогда не могут быть в порядке. Онор лишь взглянула на часы и вскочила.
– Пора вернуть папочку Саммер. Пойдемте с нами, и вы увидите создателя этого маленького чудовища.
