Алиса Корсак - Любовь наотмашь
– Клим, что нам делать? – Алиса сжала его руку, требовательно заглянула в глаза. – Мы все сгорим, да?
– Не говори ерунды! – рявкнул он и закашлялся.
– Дверь заблокирована. – Она так и не выпустила его руку.
– Есть окна, – прохрипел Клим сквозь кашель.
– На окнах решетки!
– Может быть, где-то тут запасной выход? Помоги мне! – Клим взвалил на плечо девочку, огляделся: в дальнем конце зала была неприметная дверь. – Давай туда! Скорее!
За дверью оказалась маленькая кладовка: ряды ящиков и картонных коробок вдоль одной из стен, зарешеченное окошко под самым потолком. Вот тебе и «Блиндаж», мать его!…
Клим захлопнул дверь, отсекая человеческие крики и гул пламени, положил девочку на пол. В кладовке воздух был еще пригоден для дыхания, но из-под щели под дверью уже просачивались языки дыма.
Черт! Они оказались в такой же ловушке, только поменьше, а путь назад отрезан огнем, и кислорода с каждой секундой становится все меньше и меньше. А с ним Алиса, которая боится, но пока держится, и бесчувственная девочка… А он не хочет умирать…
– Надо дать доступ воздуху, – прохрипела Алиса, хватаясь за горло. – Клим, разбей окно!
Она соображала лучше него, эта маленькая бестия, она всегда шла на шаг впереди. Клим криво усмехнулся, коснулся кончиками пальцев ее щеки – на бледной коже остались следы сажи. Алиса издала странный звук: не то стон, не то всхлип, сказала шепотом:
– Если сейчас не разбить стекло, мы задохнемся.
Он кивнул, рванул на себя один из ящиков, придвинул к стене, сверху поставил еще один, потом еще. Выдрал доску, прямо с гвоздями, врезал ею по стеклу.
Разбить окно удалось с четвертой попытки, мешали прутья решетки. Как только стекло серебристым дождем просыпалось на пол, в кладовку ворвался свежий воздух. Внизу тихо всхлипнула Алиса, может, от облегчения, а может, от безысходности – они ведь всего лишь отсрочили неизбежное. Целую вечность Клим ничего не делал, просто дышал.
– Попробуй выломать решетку, – попросила Алиса.
– Дорогая, ты явно переоцениваешь мои возможности, – проворчал он, но все же с мрачным ожесточением вцепился в прутья.
Конечно, у него ничего не получилось. Тот, кто устанавливал эту чертову решетку, постарался на славу. Клим зарычал от бессилия. Все, это конец. Между прутьями проскользнет разве что кошка, им ничего не светит!
– Позови кого-нибудь на помощь. – Алиса оттащила девочку подальше от двери.
Пустая затея. Окно выходит во двор, окруженный глухой стеной. Их никто не услышит, а если даже и услышит, то ничем не сможет помочь. Алиса просто не понимает.
– Эй, есть там кто?! – послышался снаружи голос. В поле зрения Клима появились рыжие ботинки с рифленой подошвой. Где-то он уже такие видел… – Я подумал, что кто-то может попытаться выбраться через окно. – Владелец ботинок присел на корточки, и Клим увидел, что это Вильгельм Лойе, перепачканный сажей, с полуоторванным рукавом и кровоподтеком на поллица. Парню повезло больше, чем им – ему удалось выбраться.
– Мы бы попытались, – сказал Клим зло, – если бы не это. – Он врезал по прутьям.
– Я попробую выломать. – Вильгельм Лойе ухватился за решетку.
Клим застонал. С ума сойти! Этот заморыш от высокой моды хочет голыми руками справиться со стальной решеткой! Да тут нужен… Стоп! Ну, конечно!
– Эй, друг, подожди! – Клим нашарил в карманах связку ключей, просунул руку между прутьями, сказал, задыхаясь от волнения: – Черный «Лексус» на стоянке. Пригони его сюда, в багажнике трос.
Парнишка кивнул, заграбастал ключи, крикнул:
– Я сейчас, одна нога тут…
Клим спрыгнул с ящиков, сел на пол рядом с Алисой:
– Нам нужно немного подождать.
– Дверь уже горит, – сказала она бесцветным голосом. – Мы не успеем.
– Заткнись! – рявкнул он.
Она посмотрела на него без злобы, уголки губ дрогнули в едва заметной улыбке:
– Ты сделал все, что мог, Клим.
– Нет! – Он тряхнул головой. – У нас еще есть надежда.
– Да, – согласилась она, – только что делать с горящей дверью?
Он не успел ответить: девочка-певица пришла в себя и сразу же, в то же мгновение, закричала. У нее был повод покричать – кожа на ее ногах обгорела, буквально спаялась с ошметками концертного костюма…
Девочка орала, и ее крик отвлекал Клима от чего-то очень важного, от какой-то мысли, мелькнувшей в голове за мгновение до того, как она пришла в себя.
– Успокой ее, – приказал он Алисе и принялся расшвыривать картонные ящики.
Это нашлось в самом углу каморки – упаковка пластиковых бутылок с минералкой. Десять двухлитровых бутылок, двадцать литров, два полных ведра воды…
Девочка продолжала кричать. Отбивалась от Алисы и заходилась криком. Клим сорвал пробку с одной из бутылок, плеснул на горящую дверь. Раздалось шипение, от двери повалил едкий дым, глаза защипало. Он опустошил вторую бутылку. Потом третью. Потом четвертую… Где же мальчишка?! Почему так долго?…
Это был неравный бой. За хлипкой дверью уже вовсю бушевало пламя, в гуле и треске чудились нечеловеческие вопли. Вода не поможет, лишь на пару минут отсрочит конец. А дышать тяжело, и разбитое окно больше не спасает. Хорошо хоть, девочка перестала орать…
– Как она? – спросил Клим, поливая дверь седьмой по счету бутылкой.
– Опять потеряла сознание.
– Ей повезло. На, вылей это на себя.
Алиса кивнула, попыталась открыть бутылку, застонала.
– Что?! – Клим отобрал бутыль.
– Больно. – Она показала ладони, покрытые волдырями. А он совсем забыл, что эта дуреха тушила одежду на девчонке голыми руками. Конечно, ей больно… Он открыл крышку, сказал с кривой усмешкой:
– Извините, госпожа Волкова, – и вылил воду ей на голову.
Алиса взвизгнула, испуганно и как-то по-девчоночьи, отбросила со лба влажную прядь, посмотрела на него со злостью и недоумением. В Климовой душе всколыхнулась мстительная радость – сбылась мечта идиота!
– Волосы горят, как порох, – объяснил он, срывая пробку с предпоследней бутылки и поливая минералкой бесчувственное тело девочки-певицы, на сей раз – намного деликатнее.
Содержимое последней бутыли он вылил на себя, слизнул с губ солоноватую, вкусом похожую на кровь влагу, поморщился. Где же мальчишка? Еще пять минут – и спасать будет некого…
Дверь, на которую ушло доброе ведро воды, уже высохла и начала по углам чернеть. Когда она прогорит – им конец. Сгореть заживо… Господи, смилуйся…
– Где же он? – прохрипела Алиса. – Клим, мне нечем дышать.
– Тише, девочка, мы выберемся отсюда. – Он сам уже почти не верил в такой исход, но на пороге смерти захотелось вдруг быть великодушным, особенно по отношению к Алисе Волковой. Он уже почти простил ее. Минут через пять простит окончательно…
