Джилли Купер - Октавия
— Чудесно, дорогая, только чуть спусти его с правого плеча, смотри прямо в камеру. Пожалуйста, чуть больше ветра, Габриэл. Давай, Октавия, расслабься, помогай мне, закрой глаза, оближи губы, поглаживай себя.
— Нет, — прошептала я, — не буду.
Марковитц вздохнул, вытащил пленку и, взяв у ассистента новую, перезарядил аппарат.
— Повернись, — сказал он. — Уткнись лицом в простыни и застынь в таком положении.
— Я не могу застыть, когда я совершенно испеклась, — огрызнулась я.
— Подожди, — сказал Марковитц, — подожди, это же просто фантастично. Пойди посмотри, Андреас.
Подошел Андреас. Они тихо посовещались, потом Андреас подошел и присел рядом со мной на кровать, наполнив мой бокал.
— Ты слишком напряжена, детка, — сказал он. — Ты просто не признаешься.
— Как же иначе, когда вы все глазеете на меня?
Это мне напоминало детство, когда мама настаивала на своем присутствии во время осмотра меня врачом.
— Ты должна постараться.
Я снова ощутила, как он наслаждается моим полным унижением, отплачивая мне за все те случаи в прошлом, когда я отвергала его. Я снова легла на кровать.
— Раздвинь ноги побольше, широко, вот так хорошо, — сказал Кай, щелкая вокруг.
Когда все закончится, мне останется уйти и броситься с Вестминстерского моста.
Габриэл продолжал суетиться, все добавляя цветы. Его бронзовая безволосая грудь блестела при свете.
— А что, если нам одеть ее монахиней, а Анжелика пусть ее совращает, — сказал он. — Тогда то, что она выглядит такой напряженной, не будет иметь значения.
— Интересная мысль, — сказал Андреас.
В дверь постучали. Один из ассистентов открыл ее и впустил девушку в красном платье, с длинными черными волосами и бледным колдовским, сильно накрашенным лицом. Она казалась взбешенной и была чем-то неуловимо знакома. Может быть, произойдет чудо и она заменит меня?
— Привет, Анжелика, — сказал Марковитц. — Иди, раздевайся. Мы сделаем десятиминутный перерыв.
— Она была на развороте «Пенетрейшн» в этом месяце, — сказал один из помощников Габриэла. — А под картинкой было написано: «Ее отец — профессиональный военный. Анжелика изучает философию в университете. Во время каникул проводит время, любуясь развалинами».
— Ну, вряд ли можно назвать Андреаса развалиной, — сказал Габриэл.
Андреас открыл еще одну бутылку шампанского.
— Я заказал столик на сегодня в «Скиндлис», — сказал он, — лаская мое плечо своей влажной рукой. — Мне кажется, в такую жару будет приятно уехать из Лондона.
Он взял пуховку из рук одного из ассистентов Кая и тщательно запудрил мой блестевший нос. Слезы горького отчаяния жгли мои глаза.
— Если вы сможете достать лошадь, — заметил другой безропотный помощник Габриэла, — из нее получилась бы потрясающая Годива из легенды.
— Замолчи, — зашипел Габриэл. — Здесь за углом школа верховой езды. С меня хватило проблем с этим проклятым котом.
Через несколько минут из-за занавески появилась Анжелика, на которой было лишь боа из красных перьев и мозольный пластырь. С мрачным видом она направилась к кровати, смотря на Андреаса со смешанным чувством ужаса и отвращения, наверное, так смотрит лев в цирке на жестокого дрессировщика.
— Ты уже знакома с Анжеликой Бартон-Браун, не правда ли, Октавия? — спросил Андреас, таинственно улыбаясь.
— Кажется пет, — начала я, но тут вспомнила, что это одна из тех девок, которых Андреас притаскивал в Грейстон. Она теперь свирепо смотрела в мою сторону. Даже Клитемнестра, вероятно, не так зло смотрела на Агамемнона.
— Иди сюда и ложись, Анжелика, — сказал Андреас, похлопывая по кровати.
Она вытянулась рядом со мной. Ее подведенные черным карандашом глаза были слегка приоткрыты. Из-под наклеенных ресниц в мою сторону был направлен темный ядовитый свет. Андреас постарался сделать так, чтобы его бывшая и будущая возлюбленные почувствовали себя отвратительно.
— Как тебе? — спросил он Кая. — Какой контраст между ними, не правда ли? Искушенная и невинная любовь.
Я вскочила и потянулась за своим халатом, лежавшим под кроватью.
— Вы уже закончили со мной?
Положив свою тяжелую руку мне на плечо, Андреас заставил меня снова сесть.
— Наоборот, — сказал он. — Мы только начинаем. Оденьте на Анжелику монашеский головной убор, — сказал он, обращаясь к Габриэлу.
Она выглядела так нелепо, эта озлобленная Анжелика, что я еле сдержалась, чтобы не разразиться истерическим смехом. Но это было недолго. В следующий момент Андреас повесил мне на шею громадный крест.
— Встань на колени рядом с ней, Анжелика, — сказал он. — Хорошо, как можно ближе.
У меня было такое чувство, что по мне ползут огромные жабы. Я посмотрела на крест, висящий на моей груди. Может быть, если протянуть его к Андреасу, он превратится в дряхлого старца и рассыплется в прах, как граф Дракула?
— А теперь положи свою руку на плечо Октавии, — сказал он.
Почувствовав ее пальцы, я отпрыгнула в сторону.
— Нет! — закричала я. — Нет! Я не буду это делать, не буду!
— Прекрати, — сказал Андреас. — Ты хочешь получить две тысячи или нет?
Я посмотрела на него вызывающе, но тут вспомнила Ксандра и кивнула.
Вид у Анжелы был такой же бодрый, как у кота, у которого болят зубы. Было совершенно очевидно, что она еще никогда не зарабатывала у него свой хлеб таким образом. Андреас взбил простыни вокруг нас и посмотрел в видоискатель.
— Очень мило, — сказал он. — Немножко полюбезней, вы обе.
Кай сделал снимок.
— Положи свою руку на шею Октавии, Анжелика, — сказал он.
Я сжалась, почувствовав напряженную ненависть в ее пальцах.
Пот выступил у нее над верхней губой:
— Отлично, — сказал Кай. — А теперь опусти свою руку немного ниже, Анжелика, еще ниже.
Стерпеть такое, даже для Ксандра, я не могла. Я бросила на Андреаса взгляд, полный отчаяния и мольбы и была потрясена выражением подавляемого возбуждения на его лице. Я почувствовала, как по моим щекам потекли слезы.
Вдруг снаружи раздался невероятный грохот. Все вскочили, когда забарабанили в дверь.
— Это полиция, — выдавил Габриэл, приглаживая свои кудри.
— Вы не можете войти сюда, — закричал женский голос. — Студия снята.
— О нет, черт побери, могу, — откликнулся голос.
Раздался еще один сокрушительный удар, дверь задрожала и поддалась. Я в изумлении открыла рот, наполовину с облегчением, наполовину с ужасом, потому что в дверях, разъяренный, как десять фурий, и грозный, как дьявол, стоял Гарэт. Он медленно обвел глазами комнату, увидев сначала Кая, потом Андреаса и нанятых им закадычных дружков и, наконец, меня, на кровати с Анжеликой. Всхлипнув, я закуталась в одну из атласных простынь.
