Наталья Лукьянова - Негаданное счастье
Наревевшись от души, она провалилась в тяжелый сон, но спасения это не принесло. Виктория Михайловна просыпалась каждый час. Снились сплошные кошмары. Самое удивительное, что кошмар не кончался, а продолжался, словно многосерийный фильм без конца и без начала, и непременно с того места, которым закончился до очередного пробуждения. Она все время бежала по шоссе, пытаясь скрыться от ужасного окровавленного Деда Мороза, который гнался за ней на мотоцикле. Умирая от жары, она еле двигала ногами, сердце выскакивало из груди, ужас сковывал тело. Она отдавала себе отчет, что все это полный бред и просто сон. Откуда взяться Деду Морозу в Испании, здесь уместнее был бы Санта-Клаус, но от этого страх не исчезал, а только становился сильнее, нарастал и сводил с ума. Спасения не было. С одной стороны дороги поднимались отвесные горы, на которые мог вскарабкаться только человек-паук, а с другой – был почти вертикальный обрыв. Дед Мороз хохотал так, что этот ужасный звук заглушал рев мотоцикла и парализовывал. Борода развевалась по ветру, со лба лилась кровь, перемешанная с кетчупом. Ужасный преследователь между приступами холодящего кровь хохота выкрикивал угрозы и слизывал жуткую ало-красную смесь с губ. Проснувшись от собственного крика в третий раз, Виктория Михайловна решила больше не рисковать. Пусть лучше будет бессонная ночь, чем такой сомнительный отдых. Одевшись, она тихонечко выскользнула из спальни, спустилась вниз, вышла из дома и села в плетеное кресло-качалку у бассейна. Как бы было здорово, если бы с ними не случилась эта скверная история. Теплая ночь, звездное небо, тишина, покой, благоухание цветов. В саду умиротворенно журчал декоративный фонтанчик. Птички ночные щебетали ласково и ненавязчиво. Жить бы и радоваться. Но, видать, не судьба.
Виктория Михайловна не услышала шагов, она была в полной уверенности, что в доме все спят и ее ночная вылазка никого не потревожит. Совершенно неожиданно, так что она даже не успела сообразить, как это произошло, рядом с ней появился Алекс. Он, ни слова не говоря, накрыл ее колени пледом и поставил на столик поднос, на котором поблескивали два бокала с коктейлем. Один из них Алекс протянул Виктории Михайловне, которая была вынуждена принять неожиданный подарок.
– Не волнуйтесь, все будет хорошо, – мягко проговорил он. – Хотите поговорить?
– Почему вы не спите? – удивилась Виктория Михайловна. Вопрос заботливого дворецкого немного шокировал. Хорошо, что вокруг была полная темнота и не видно ее заплаканного лица. Она не рассчитывала, что ей составят компанию. Тем более мужчина.
– Пустое, – махнул рукой Алекс. – На самом деле я часто не сплю по ночам. Это самое мое любимое время суток.
– Почему? – удивилась Виктория Михайловна.
– Думается хорошо, никто и ничто не мешает. Воздух ночью совсем другой, он словно пропитан тайной, вы не замечали?
– Алекс, а вы родом откуда?
– А почему вы спрашиваете об этом?
– Вы отлично говорите по-русски, по-испански, прекрасно владеете английским. С одной стороны, вы европеец и имя у вас такое, как бы это правильно сказать, интернациональное… С другой – совершенно русский характер. Вы человек загадочный.
– Да какие там загадки. Чем-чем, а уж тайнами моя биография не блещет. И происхождение вполне внятное. Из России я, конечно. Вернее, из Советского Союза. А если быть точным, родился и вырос в Ленинграде.
– И давно вы в Испании живете?
– Лет двадцать. Нет, если быть абсолютно точным, шестнадцать с половиной.
– Не жалеете?
– О чем? Вы, Виктория Михайловна, женщина совершенно очаровательная, но, как я понял, извините, довольно наивная. Не обижайтесь, это самый большой комплимент, на который я способен. О чем я могу жалеть? О том, что защитил диссертацию и вынужден был печатать свои работы под именем выживших из ума корифеев-долгожителей от науки? О том, что мой еврейский профиль возбуждал дураков и сволочей всех мастей? Мне не о чем жалеть. Я свободный человек. Поскольку я немножко поэт и философ, у меня появилась возможность жить так, как я хочу. У меня имеется чудесная возможность думать, писать, размышлять по ночам. Я один из немногих, кто может назвать себя по-настоящему счастливым человеком.
– А семья, дети, любовь?
– Это все понятия относительные.
– Вот тут я с вами могу поспорить.
– Давайте поспорим. Только я глубоко убежден, что человек по сути своей одинок. Он может себя тешить иллюзиями. Бороться за счастье, как он это понимает или каким образом ему внушили в детстве. Но на самом деле все это суета сует. Для того чтобы по-настоящему осознать свое предназначение в мире, не нужна любовь в том смысле слова, как ее трактуют люди. А дети, не спорю, – это, безусловно, прекрасно и замечательно. Только многие в родительском ажиотаже не понимают простой истины – как только ребенок родился, он уже личность. Особенная, единственная, неповторимая. Грудной ребенок, конечно, нуждается в определенном уходе. Но он все равно не ваша собственность. Он, еще не научившись самостоятельно питаться и не успев подружиться с горшком, уже личность. А родители в своем эгоизме не видят простых вещей и не понимают жизненных истин. Они диктуют свои правила, довлеют над неокрепшим сознанием и калечат таланты на корню. Хотя при этом ими движут самые искренние чувства и мысли. Я вижу, что вы со мной не согласны. Хотите, я приведу вам простой пример?
– Хочу.
– У вас сколько детей?
– Двое. Сын и дочка.
– Вспомните, Виктория Михайловна, ваши дети были похожи друг на друга с первого дня жизни? Я не имею в виду физическое сходство, характеры, поведение.
– Я, кажется, поняла, о чем вы говорите. Нет, дети были совершенно разные. Это правда.
– Вот, это очень важно, что вы согласились. Я в своей теории не сомневаюсь, и мне лично не нужны доказательства.
Алекс продолжал развивать теорию, Виктория Михайловна мысленно не соглашалась со многими вещами, но сказать, что собеседник неинтересный и ординарный, было бы несправедливо. Нынешней ночью все теории дворецкого и философа по совместительству отвлекли ее от мутных и тяжелых мыслей. Человек проявил невиданную заботу о женщине, попавшей в беду. За ней никогда в жизни никто так не ухаживал, не накрывал легким шерстяным пледом коленки, не приносил коктейль и кофе. Незаметно наступил рассвет. Речь Алекса, насыщенная стихами и философскими измышлениями, убаюкала Викторию Михайловну не хуже сладкой колыбельной. Она не заметила, как задремала.
Когда она проснулась, не сразу поняла, что же это было. То ли все ей приснилась, то ли она на самом деле провела остаток ночи у бассейна, коротая время в разговоре с приятным собеседником. Она лежала на своей кровати, отдохнувшая, полная сил, а на часах – батюшки-светы! – десять часов утра. Все ночные кошмары остались позади.
