Я хочу быть тобой (СИ) - Дюжева Маргарита

Мне требуется несколько минут, чтобы понять, где я и что происходит.

Дома. С Алисой. Которая осталась у меня на ночь, после того как муж ушел из дома вместе с Зайкой.

Предатели. Как они могли…

— Э, нет, — она стаскивает с меня одеяло, — никаких слез с утра пораньше. Сначала поесть, потом выпить витамины для беременных, потом съездишь со мной на работу, мне нужна помощь.

— А потом? — спрашиваю без единой эмоции.

— А потом я что-нибудь еще придумаю, — отмахивается подруга.

Пытаюсь засунуть голову под подушку, но подушку у меня тоже отнимают. Лежу солдатиком, без подушки, без одеяла. Гневно смотрю на подругу, а ей хоть бы хны:

— Кофе готов. Сырники тоже.

— Ты же терпеть не можешь готовить сырники.

— Вот именно! Теперь ты знаешь, какой подвиг я совершила, чтобы тебя накормить завтраком. Так что подъем!

Когда Алиса включает барана, спорить бесполезно. Не отстанет, не отпустит, и все равно заставит сделать по-своему. Поэтому приходится подчиниться.

Я пытаюсь спрятаться от нее в душе, но и оттуда она меня выковыривает, задолбав стучать в дверь.

Не позволяет мне надолго остаться одной и раскиснуть, заставляет двигаться. Это бесит. И за это я ей благодарна.

Потому что будь я одна — весь день бы лежала в постели и рыдала. А так ворчу, матерюсь себе под нос, но двигаюсь.

У нее весь день расписан по минутам. Она действительно тащит меня к себе на работу, и дает ворох бумаг.

— Надо разобрать.

— Я, по-твоему, делопроизводитель?

— Ты подруга, а подруги должны друг другу помогать, — резонно возражает она, принося еще больше папок, — развлекайся.

Пока у нее идет групповое занятие с женщинами, у которых трудные жизненные ситуации, я сижу в комнате на втором этаже и сортирую бумаги. Стоит только притормозить, как в голову лезут мысли о Вадиме и Зайке, но я стискиваю зубы и заставляю себя продолжать работу. Алиса права. Надо занимать себя, переключать, потому что нервны не железные, а нервничать мне никак нельзя. Чуть что и тонус. Я не готова рисковать своим ребенком из-за предателей.

Потом мы едем к Алисе. Она собирает немного вещей:

— Переезжаю к тебе на несколько дней. И это не обсуждается, — ставит она меня перед фактом.

Я и не думаю возражать, потому что без нее не выдержу. Пусть тащит меня на выставку, в кафе, да хоть в зоопарк. Что угодно, лишь бы не оставаться наедине со своей болью. Я пока не готова к ней и не уверена, что выдержу.

А вечером, когда мы отправляемся на ужин в одну маленькую забегаловку, нас перехватывает Карпов.

— Информации мало, но хорошего еще меньше, — сразу огорошивает он, — Буквально, через несколько минут после того, как у тебя украли сумку и сняли все деньги с карты, на счет Зайки поступил перевод со счета однодневки. Семьдесят пять тысяч рублей. Пятьдесят тысяч она перевела сразу, потом еще пятнадцать. Сейчас выясняем кому были сделаны переводы. Я подключил знакомого следователя, так что твое дело на контроле.

Голова кружится от таких новостей. Я не хочу верить, что Зайка во всем этом замешана, пытаюсь найти объяснение, но напарываюсь на тяжелый Алискин взгляд и сникаю.

— Спасибо, Саш, — слабо произношу я.

— По поводу сообщения, которое тебе вчера прислали. Номерок пробил. Ольга Рябова. Двадцать лет. Приехала в столицу год назад. Пробовала поступить на очный, но провалилась. Пошла на заочку в медучилище, подрабатывает санитаркой.

— Я ее не знаю.

— Зато она точно знает твою племянницу. Ольга училась в той же школе, что и Зоя.

Я сажусь на ближайшую лавку. Теперь к кружащейся голове добавляются ватные ноги.

— Может, совпадение, — спрашиваю и сама не верю своим словам. Откуда столько совпадений? Так не бывает.

— Я сейчас поеду к ней. У нее сегодня выходной.

— Я тоже поеду, — произношу неожиданно для самой себя, — я хочу знать, что происходит.

Карпов не спорит, просто присылает мне сообщение с адресом, и мы с Алисой вместо того, чтобы отправиться ужинать, едем на другой конец города.

Саша без проблем проводит нас в подъезд. Возле квартиры, он приказывает нам спрятаться за стену, чтобы в глазок не было видно, и звонит.

— Кто? — раздается из-за двери.

— Сосед из двадцать пятой. У меня стояк забился, нужно перекрыть вентиль у вас в квартире.

Она ведется на простую легенду и отпирает дверь, но тут же соображает, что ни черта перед ней не сосед и пытается ее захлопнуть, но Карпов жестко блокирует:

— Спокойнее, дамочка. Мы просто хотим поговорить.

— Мы? — пищит она.

— Да, — Карпов кивает нам с Алисой.

Увидев меня, Ольга моментально бледнеет, а я ничего не могу сказать, потому что узнаю в ней ту самую молодую девочку-врача, которая пришла на вызов, когда Зойку скрутила аллергия.

— С тяжелой артиллерией, значит, пожаловала, — шмыгает носом и отступает от двери, — ну что ж, заходите.

Я захожу в ее квартиру с опаской. Мне нечего бояться, со мной подруга и Карпов, на которого можно положиться, но все равно страшно. Душа сжимается от дурных предчувствий.

— Чай? Кофе? — спрашивает хозяйка. Она напряжена, руки дрожат, и каждое движение с надрывом.

— Спасибо, не надо.

— А я не откажусь, — прохладно улыбается Алиса, — черный, без сахара.

Ольга цепляется за нее взглядом и тяжело сглатывает. Достает одну кружку, молча наливает кофе и отходит к окну.

— Давайте уже. Спрашивайте.

— Сообщение, которое ты мне прислала вчера. О чем оно?

— Да о Зойке этой полоумной, — неожиданно зло выдает девица, — неужели не понятно? Она совсем с катушек слетела, а мне теперь из-за нее расхлябывай.

— Подробнее, что именно придется хлебать, — невозмутимо спрашивает Карпов, облокотившись на стену.

Ольга бросает на него сердитый и одновременно затравленный взгляд:

— Все. Придется хлебать все, — разворачивается ко мне, — Да. Тогда тоже была я. Она просила, чтобы я ей подыграла с аллергией, я ей подыграла.

— Зачем?

Я уже знаю ответ. Он все это время был на ладони, просто я предпочитала запихивать голову в задницу и не замечать очевидных вещей.

— Время. Зайке нужно было время, чтобы подольше задержаться в городе.

— Зачем?

— Планы у нее были наполеоновские, — хмыкает Рябова, — на добро твое. На деньги… На мужа. Она с ним любовь собиралась закрутить. И насколько мне известно, закрутила. Мои соболезнования.

Ей не жаль. Ей глубоко плевать и на меня, и на моего мужа, и на то, что у меня семья полетела псу под хвост из-за племяшки.

— И ты ей в этом помогала? — спрашиваю, не скрывая горечи.

— А что бы и не помочь. Подруги как-никак. Тем более она потом обещала мне с жильем подсобить. Ну после того, как тебя мужик бросит и все к ней перейдет.

Меня будто мешком пыльным по голове огрели. Каждое слово — гвоздь в крышку гроба, на котором будет написано «сдохшая в тяжких муках наивность тетушки Милы».

Пока я скакала вокруг Зайки козочкой и старалась ее радовать то подарками, то сюрпризами, она смотрела мне в глаза и планировала все это?

— Мил, присядь, — Алиса силком усаживает меня на стул, — если не успокоишься, я выведу тебя отсюда и отправлю в больницу на сохранение!

От этих слов Ольга морщится, будто съела кислый лимон:

— Про тебя она тоже говорила, — кивает Алисе.

— Дай угадаю… заносчивая надменная тварь, которая не прогнулась под бедную девочку и не приняла ее в свои теплые объятия?

— В точку! — смеется Рябова, — просто стопроцентное попадание.

— Раз ты ей так стремилась помочь, зачем сообщение прислала? — подает голос Карпов.

— У Зойки кукуха поехала. Мне плевать кто с кем спит, и кто у кого мужей уводит. Мне даже интересно за этим наблюдать, никаких сериалов не надо. Но становиться соучастницей преступления я не собираюсь!

— О каком преступлении речь? — напрягается Алиса. — Она хотела отравить Милу?

После письма о том, чтобы не брать ничего у Зайки из рук, это резонное предположение.