Мажор по соседству. Сердце на куски (СИ) - Коэн Даша
«Я, по ходу, двинулся на тебе, Ася... капитально так... но мне это нравится...»
— Прочь из моей головы! — взвилась я и закричала, стуча себе ладонями по вискам.
И как раз в этот момент в комнату ко мне ввалилась запыхавшаяся, и перманентно улыбающаяся в последнее время Зарецкая.
— Что? — обиженно скуксилась подруга, и я тут же привалилась к стенке, устало взирая на Лялю.
В последнее время мне было все труднее и труднее общаться с ней. Причина? Ясна, как белый день — я ей завидовала. И с каждой минутой эта изначально белая зависть окрашивалась в серые тона.
И я ненавидела себя за это!
— Прости, подруга. Ты тут совершенно ни при чем. Просто я тут вела предметные разговоры сама с собой.
— И как?
— Как видишь — не очень, — прикрыла веки и тут же, как по заказу, перед глазами встало улыбающееся лицо Баринова.
Секунда — и оно сменилось на откровенно агрессивное. То самое, которое мне довелось разглядеть во всей красе, сразу после того, как я сказала ему жесткое «нет».
« — Какого черта, Ась?
— За кого ты меня принимаешь, Баринов? Реально решил, что я дам тебе прямо здесь и прямо сейчас?
— Ты только что кончила мне на язык, Ася. По мне, так поздновато ломать из себя гребаную скромницу и снова врубать динамо. Или мы едем дальше. Или я пас. Мне осточертели эти игры в одни ворота.
— Не стану тебя отговаривать.
— Тогда это будет конец...»
Все это он говорил, пока упорно расстегивал ремень и молнию на своих джинсах, зубами разрывая пакетик с защитой. И в его голубых глазах светилась бескрайняя уверенность, что я сдам свои бастионы, испугавшись потерять его.
Но я не могла поступить, так как хотел Максим. Да и какая девушка мечтает расстаться с девственностью, лежа с задранной до пупа юбкой, на заднем сиденье автомобиля? Поэтому я оттолкнула парня, а затем поспешно отыскала снятые с меня трусики и как можно быстрее натянула их на себя, давая понять, что я не стану прогибаться под его пустые угрозы.
Да только это были не они. И теперь вся лента парня пестрила другой девушкой. Она тоже рыжая, как и я. И глаза у нее тоже зеленые. И наверное, она не сильно ломалась, когда ее загнули и поимели на кожаных автомобильных чехлах.
Ревность — адовая пытка. Она с улыбкой на беззубом лице выжигает мне внутренности, счастливо повизгивая, глядя на мои страдания. Ей хорошо оттого, что мне плохо. Она рада тому, что я клюнула на отравленный крючок Баринова, и засаживает его все глубже и глубже.
— Акси? Прием! Вызывает база. Как слышно?
— Прости, Ляль, я задумалась, — тряхнула я головой и заставила себя растянуть губы в вымученной улыбке.
— Ты не слышала ни слова, что я сказала тебе только что, так?
— Так, — даже не думала я скрывать, что мне не интересен треп Зарецкой. В последнее время он был до ужаса предсказуем: ля-ля-ля, Егор такой, Егор сякой, он меня тут, он меня там, он вообще другой, не такой как все и дальше в том же духе.
— Знаешь, я обиделась, — насупилась подруга и сложила руки на груди, смотря на меня обвинительно.
— Прости, — без капли раскаяния выдавила я из себя и в упор уставилась на подругу, полируя ее равнодушным взглядом.
Стыдно ли мне было за это? Нет.
Но я любила эту влюбленную блондинистую задницу, а потому распахнула свои объятия, тут же обнимая девушку, и примирительно выдала:
— Проси, все что хочешь.
— Отлично, — буркнула Зарецкая, — собирайся.
— Что?
— Мы едем на за город на шашлыки и в баню.
— Если к твоему Сечину, то мой ответ сразу нет, — нахмурилась я и взволнованно задышала, тут же прикидывая, каковы шансы на то, что на это мероприятие явится и Баринов.
— Его там не будет, — угадывая мои мысли, ответила подруга.
И сердце моментально огорчённо разревелось, а на языке появился гадкий привкус разочарования.
— Уверена? — сипло уточнила я.
— Егор мне обещал, что проблем не возникнет. Так что расслабься — никаких Максов и его новых пассий даже близко не будет.
— Ладно, — нехотя кивнула я, а потом встряхнулась, приказывая себе через силу улыбаться.
Ну какой к черту Баринов, в самом деле? Давно отработанный и ненужный мне материал. И я осознанно выбросила его из своей жизни. А то, что со мной сейчас происходит — это просто побочка, вариация Стокгольмского синдрома, если хотите.
Ведь Максим не понравился мне с первого раза. Я буквально возненавидела его за наглость, беспардонность, самоуверенность и эгоцентризм. Мистер Пуп-Земли, мнящий себя непревзойденным героем-любовником и свято верящий в то, что любая падет в его ноги только потому, что у него классная тачка и ночной клуб, которые подарил добрый и богатый папа.
Тоже мне благодетели. П-ф-ф...
Что же до его новой девушки? Да пусть хоть предложение руки и сердца ей сделает — мне фиолетово. Я уже о ней слышала и видела на фото. Так что ничего со мной не случится даже если я встречусь нос к носу с этой сладкой парочкой.
Пофек!
Но уже спустя несколько часов мне пришлось поспешно забрать свои слова обратно. Потому что видеть собственными глазами Баринова и его новую пассию было чертовски мучительно.
Удар с ноги в живот? Кувалдой по мозгам? Отравленной стрелой прицельно в сердце? Ничего из вышеперечисленного не могло даже близко описать ту агонию, что окутала меня непроницаемым удушливым коконом, когда мы с Лялей вышли из парилки и вывалились на улицу, где в беседке у жаровни нанизывал на шампур сочный шашлык Егор. И рядом с ним стоял улыбающийся Максим, приобняв за талию рыжеволосую красотку.
Всего один взгляд в холодные, полные тотального безразличия глаза Баринова, и я поняла, что превратилась в ходячий труп.
— О, девчонки, — улыбнулся нам Сечин и помахал, подзывая к себе, уделанной в маринад, рукой, — давайте к нам, тут Макс прикатил со своей девушкой. Познакомлю вас...
— Егор? — моментально напряглась Зарецкая, пока я размышляла над тем, что сделать в первую очередь: упасть замертво или сбежать отсюда как можно дальше.
— Они ненадолго, только забрать ключи от...
Дальше слушать я не стала. И не могла. Последней каплей для меня стало то, что Баринов наклонился к своей спутнице, соприкасаясь с ней носами, а затем так тепло и проникновенно заглянул в ее глаза, будто хотел дать всем вокруг понять, что она центр его вселенной.
И вот тогда я просто позорно сбежала. Лишь шепнула:
— Извините, я телефон оставила.
И направилась к отдельно стоящей бане, еле-еле передвигая непослушными конечностями. А там уж спряталась в парной.
И разревелась.
Горько. Навзрыд. Растирая ребра в районе сердца. Потому что именно там разлилась адская, невыносимая боль. Она драла своими острыми когтями мои внутренности и не знала жалости. Но еще хуже мне стало много позже, когда в парилку неожиданно зашел Егор Сечин.
Взглянул на меня с нескрываемой жалостью и произнес:
— Можешь выходить из засады. Он уехал, — и эти слова, как разрывные пули, пущенные в упор, убили, и меня, и мое глупое сердце. Уничтожили.
Уехал. С ней.
Всё!
Он обещал мне конец? Я его получила.
Глава 48 – Задолжал
Максим
— Здорово, Егор, — перезваниваю я другу, как только паркую машину на заправке и вставляю пистолет в бензобак, — звонил?
— Привет, Макс. Да, хотел узнать, как дела у лучшего друга, а то, что-то не слышно, не видно тебя в последнее время.
— Чья бы корова мычала? — выдавливаю я из себя и уже жалею, что позвонил Сечину. Сейчас на счет «три», опять начнет вещать за свою блондинку.
— Зря ты так, мы всегда тебе рады. Да и Ляля, — бинго, — очень хорошо к тебе относится.
— М-м, — потянул я, закатывая глаза, — ты мне позвонил, чтобы об этом поведать?
— Не угадал, — хмыкает Сечин, — думал тебя к себе за город пригласить, пока отец чилится на Мальдивах. Погода так и шепчет пожарить шашлыков на свежем воздухе и девочек в парилке.