Колин Гувер - Ключи от твоего сердца
Я мало что смог дать тебе. Ну разве что научить тебя правильно парковаться. А вот ты… Ты научила меня гораздо большему. Ты себе даже не представляешь, как много мне дала! С этого дня – с этого особенного дня, с дня твоего восемнадцатилетия – ты больше не принадлежишь штату Мичиган. И на данный момент юридически ты больше не принадлежишь и мне. Ты больше не принадлежишь никому из тех людей, которые когда-то владели тобой и твоим прошлым.
Джоел начинает произносить имена и по очереди отпускает шарики. Эдди плачет, а мы все завороженно смотрим, как шарики медленно плывут по воздуху и исчезают в темном небе. Он отправляет в полет все шарики с именами двадцати девяти братьев и сестер и тринадцати родителей.
Под конец в руке у Джоела остается всего один розовый шарик, на котором большими черными буквами написано: «ПАПА».
Гевин складывает листок и отходит в сторону, уступая место Джоелу.
– Я надеюсь, что в этот день ты примешь от меня этот подарок. – Джоел вручает Эдди последний шарик. – Я хочу остаться твоим папой, Эдди, твоей семьей на всю оставшуюся жизнь!
Эдди обнимает его, и они оба плачут. Мы тихо заходим обратно в «Гетти», чтобы дать им возможность побыть наедине.
– Господи, мне срочно нужна салфетка, – всхлипываю я.
Подойдя к стойке, я оглядываюсь на Гевина и Ника и решаю прихватить целую стопку: парни тоже плачут. Мы молча возвращаемся за наш столик.
Глава 17
If I get murdered in the city
Don’t go revengin’ in my name
One person dead from such is plenty
No need to go get locked away.
«The Avett Brothers». Murder in the City[23]Скажу честно: похоже, я прошла через пять стадий горя во всех аспектах моей жизни.
Я приняла смерть отца. Приняла еще за несколько месяцев до того, как мы переехали в Мичиган. Приняла судьбу матери. Я понимаю, что, вообще-то, она еще не умерла и что после ее смерти мне придется заново пройти все стадии. Но будет уже не так тяжело.
Я приняла наш переезд в Мичиган. Та песня, которую я слушала на повторе в доме Уилла, называлась «Груз лжи». Там есть такие слова:
The weight of lies will bring you down, follow you to every town ‘cause
nothing happens here that doesn’t happen there[24].
Каждый раз, когда песня звучала заново, я все время слышала лишь эти строки о лжи и о том, какой это тяжелый груз. Сегодня, сидя за рулем джипа на дороге в Детройт, я наконец до конца понимаю их смысл. Дело не только во лжи – дело в самой жизни. От жизни не убежишь в другой город, в другое место, в другой штат – то, от чего ты бежишь, всегда будет преследовать тебя, оставаясь рядом, до тех пор, пока ты не найдешь в себе силы встретиться с этим лицом к лицу.
Если бы даже мне удалось сбежать от своих проблем обратно в Техас, они рано или поздно нашли бы меня. Поэтому я здесь, в Ипсиланти, штат Мичиган, и здесь останусь. И меня это больше не напрягает.
Я приняла ситуацию с Уиллом. Перестала винить его за выбор, который он сделал. Конечно, в девичьих грезах я мечтаю о том, что он подхватит меня на руки и скажет, что ему наплевать на карьеру, что самое главное – это любовь. Но на самом деле я вряд ли смогла бы смириться с тем, что он с такой легкостью отбросил в сторону все, что было для него важнее всего на свете. Такой поступок многое сказал бы о нем как о человеке. Я не виню его – я его уважаю. И когда-нибудь, когда буду готова, обязательно поблагодарю его.
* * *К клубу я подъезжаю в начале девятого. Гевин приготовил какой-то сюрприз для Эдди, поэтому они должны заскочить куда-то еще и немного задержаться. На парковке на удивление много машин, поэтому мне приходится поставить джип с другой стороны здания. Выйдя из машины, я делаю глубокий вдох и пытаюсь настроиться. Не могу точно сказать, решила ли я, что буду сегодня выступать: сомнения мучают меня до сих пор.
У меня в голове неотступно звучат мамины слова: «Расширяй свои границы, Лейк, они для того и существуют».
Я смогу. Ведь это же просто слова. Я произнесу их – и дело сделано! Все очень просто.
Через несколько минут я вхожу в клуб. Видимо, вот-вот свершится «жертвоприношение», потому что в зале стоит звенящая тишина. Я осторожно пробираюсь через толпу в дальний угол и, не желая привлекать к себе внимание, сажусь за столик в свободной кабинке. Достаю телефон, отключаю звук и пишу сообщение Эдди, чтобы она знала, где меня искать. И тут со сцены доносится его голос.
Уилл стоит у микрофона. Значит, жертвой сегодняшнего слэма оказался он.
Раньше я любил морскую стихию.
Все в ней меня восхищало.
Коралловые рифы, белые мысы, ревущие волны, ласково омывающие скалы, легенды о пиратах и русалочьих хвостах,
О потерянных и обретенных сокровищах…
И ВСЕ
рыбы
в море.
Да, раньше я любил морскую стихию,
Все в ней меня восхищало.
Как она пела мне колыбельные, когда я лежал в постели,
а потом пробуждала меня с силой,
которая вскоре стала пугать меня.
Ее сказки, ее ложь, ее хитрый взгляд,
Я бы осушил ее до дна,
Если бы только захотел.
Раньше я любил морскую стихию.
Все в ней меня восхищало.
Коралловые рифы, белые мысы, ревущие волны, ласково омывающие скалы, легенды о пиратах и русалочьих хвостах,
Потерянных и обретенных сокровищах…
И ВСЕ
рыбы
в море.
Все так. Но если бы вы хоть раз попытались провести свою яхту по ее бурным волнам, то сразу бы поняли, что ее белые мысы – ваши враги. А пытались ли вы хоть раз доплыть до берега, когда вашу ногу сводит судорогой, а вы только что плотно пообедали в закусочной «Туда-сюда», и теперь вас тянет ко дну и ревущие волны вышибают из вас дыхание ветра, наполняя легкие водой, пока вы машете руками, пытаясь привлечь чье-то внимание, но ваши друзья
