Мэг Кэбот - Королева сплетен выходит замуж
К сожалению, я обнаружила, что мама хватает меня за руку, гроб оставили открытым только для меня.
- Поспеши, - говорит она, быстро меня таща. - Они собираются закрывать его.
- О, ничего страшного, - говорю я, - Я в порядке.
- Нет, милая, - говорит мама. - Тебе как никому другому нужно успокоиться и увидеть бабулю в мире.
- Нет, - говорю я. - Не надо, Мам.
Но мама видимо мне не верит, потому что выдергивает меня из безопасности защищающих объятий Чаза и подталкивает к бабушкиному гробу, который стоит в заднем конце церкви, и ждет пока его доставят к месту упокоения. Крышка поднята, и бабуля, кажущаяся невозможно маленькой и хрупкой - и совсем не похожей на саму себя - лежит внутри. Я пристально смотрю на нее в страхе.
- Видишь? - говорит мама утешительным тоном, таща меня к нему. - Все в порядке. Над ней славно потрудились. Она выглядит, будто просто спит.
Бабушка не выглядела спящей. Она выглядела как восковая кукла. Во-первых, кто-то наложил на ее лицо слишком много румян. И во-вторых, они надели на нее синее платье с воротничком, который был очень высоким и кружевным - то, что она никогда бы в жизни не одела - и скрестили ее руки на груди над букетом цветов.
Как бы замечательно сюда подошла баночка пива.
- Можешь поцеловать её на прощание, если хочешь, - успокаивающе говорит мне мама.
Я не хочу никого оскорбить, но на самом деле, я бы скорее поцеловала ди-джея Типпикэта.
- Нет, - говорю я. - Не надо.
- Мэгги поцеловала ее, - говорит мама, выглядя немного оскорбленной.
Я стала искать мою племянницу, надеясь найти ее забившейся в угол церкви, покачивающейся и мягко говорящей себе, что все будет в порядке. Но она была около двери и пыталась заполнить пустую бутылку святой водой и говорила кузенам, что все хорошо и что она пьет ее все время.
- Э, - говорю я маме, - Все нормально. Правда.
Мне все равно, если моя шестилетняя племянница делала это до меня, и мне все равно, если это бабуля: ни в коем случае я не поцелую мертвое тело.
- Ну, - сказала мама, в то время как служитель, явно раздраженный тем, что так долго пришлось этого ждать, посчитал это намеком и опустил крышку гроба. - Думаю, уже поздно.
Но в некотором смысле, я понимаю, что это не так. И еще я понимаю, что мама права. А то, что Чаз потратил полчаса на безумное вождение вокруг города, настаивая на том, что мы не поедем в церковь, пока он не будет уверен, что гроб закрыт, было зря.
Потому что увидев бабулю в таком состоянии - эту пустую оболочку тела, эту статую в виде ее самой - я почувствовала облегчение. Это доказало мне, что сущность бабули, то, что делало ее...хорошей бабулей, по-настоящему ушло.
И когда распорядитель похорон закрывает крышку гроба, неожиданно чувство утраты покидает меня. По крайней мере, это уже не печаль. Потому что там не моя бабушка, под закрытой крышкой внутри. Я не знаю, где моя бабушка.
Но точно не здесь.
И это огромное облегчение. Где бы бабуля ни была сейчас, я знаю, она наконец-то свободна.
Вот, если б я могла сказать то же самое о себе...
- Идем, - сказала мама, взяв папу за руку и оттащив его от стенда с церковными бюллетенями, которые он усердно рассматривал все это время (у папы всегда была слабость к флаерам). - Девочки, - мама щелкнула пальцами в сторону Розы и Сары, которые пытались собрать своих отпрысков. - Пора.
И, как по волшебству, появляется Отец Джим с мальчиками, несущими свечи, и мы садимся на свои места позади гроба, который поставили на место упокоения перед другими людьми, и почти всех я узнаю...кроме Шери, чей взгляд прикован ко мне, пока Чаз ведет меня по проходу. Она стоит со своими родителями, и когда я ее увидела, мне стало стыдно, ведь мне на самом деле надо было проверить телефон, который злобно вибрировал весь день, и не сомневаюсь, что это были эсэмэски от Шери, сообщающие, что она приезжает.
Ну, теперь я знаю это. И она знает, что я знаю. И она знает кое-что еще, судя по выражению на ее лице...она знает, что у меня царапины от щетины - и более того - она знает, что это сделал ее бывший парень.
Если честно, то я не могу думать об этом прямо сейчас. Я смотрю в другую сторону от нее, мои щеки горят - и не из-за царапин от щетины - и проскальзываю с Чазом на передний ряд вместе с моей семьей. Отец Джим становится перед алтарем, и месса начинается.
Вскоре становится очевидным, что именно то, чего я боялась, случилось: это не похороны моей бабушки. Это похороны какой-то женщины с таким же именем как у моей бабушки.
Но это могла быть любая другая женщина с таким же именем. Потому что Отец Джим не знал мою бабушку. Он не знает, что она ненавидела томаты и горчицу. Он не знает, что она любила сериалы и группу AC-DC. Он ничего не знает о бабуле. Ее все равно, о чем бы он ни говорил. Она даже никогда в церковь не ходила (не считая кануна Рождества, чтобы увидеть своих внуков и правнуков, играющих в пьесе о Рождестве Христовом, и даже тогда у нее в руке была фляга, пока мама не увидит и не заберет ее. И тогда она просила, чтобы после ей купили пиво).
Я не говорю, что служба плохая. Она хорошая. Красивые цветы и солнце, светящее сквозь витражные окна в церкви очень милы. Отец Джим производит впечатление человека искреннего и с хорошим чувством юмора.
Только все это не о бабуле. Этот, отрывок из Евангелия от Луки, который только что, стоя, прочитала Сара? Ничего общего с бабулей. Вообще. Эта замечательная песня, которую только что исполнил хор? Это не то, что понравилось бы бабуле.
Но все это не тревожило Розу. Я думаю, ее это радовало.
И ничего не говорило о человеке, чью жизнь мы будто бы собрались здесь праздновать. В гробу как будто бы восковая фигура. Это не бабуля. Бабуля, как Элвис, на самом деле покинула здание задолго до этого.
И это хорошо для бабули. Но это не способ увековечить память о ней. Только не это.
Однако посмотрев на лица окружающей меня семьи, я увидела, что все они довольны происходящим. А почему бы и нет? Возможно, это первое семейное событие, которое бабуля как-нибудь не разрушила. Конечно, она была не самым легким человеком...я это слишком хорошо знаю. Какой веселой она могла быть - как много раз она появлялась в моей школе, заявляя, что я срочно нужна дома, а сама вела меня посреди дня в кино, потому что была премьера какого-то блокбастера, и она хотела посмотреть его до того, как кто-нибудь это сделает и расскажет ей конец? - также она могла быть огромной занозой в заднице. Уж я знаю. Я единственная, кто достаточно за ней прибирал.
Я уже слышала, как мама с папой говорили о том, как превратить бабулину спальню в игровую для внуков. И я отлично их понимала.
Все еще. Только кажется, что кто-то мог сказать что-нибудь личное…
