Лора Бекитт - Пленница судьбы
Они поднялись на крыльцо по широким ступеням. Навстречу вышел лакей и поклонился.
— Добрый день, Филипп, — как ни в чем не бывало произнес Александр. — Как думаешь, сегодня приемный день?
Тот замешкался, но потом, вновь поклонившись, ответил:
— Для вас — всегда, мой господин.
Александр весело обратился к женщине:
— Вот видишь, а ты сомневалась!
Шанталь вошла внутрь. Пол вестибюля был выложен монументальными плитами. Двойная лестница с изящным кружевом перил вела наверх, на второй и третий этажи. Кое-где на стенах висели картины, но мебели, старинной и тяжелой, было немного. Шанталь заметила возле одной из стен скатанный в трубку огромный ковер. Высокие стрельчатые окна обрамляли темные шторы.
— Здесь несколько пустовато, — сказал Александр, — большая часть ценных вещей вывезена в Швейцарию.
— Все равно тут очень красиво. А чей это дом?
Александр стоял посреди вестибюля и смотрел на нее в упор. Женщина отметила, что в этом доме-замке, на фоне изысканной обстановки он выглядит по-другому. Внезапно Шанталь почувствовала себя маленькой и ничтожной. В былые времена она не могла и подумать о том, чтобы запросто разговаривать с таким человеком.
— Это мой дом, Люси. А если ты выйдешь за меня замуж, он станет и твоим. Я граф де Монтуа, и ты находишься в родовых владениях нашей семьи.
Шанталь не произнесла ни звука, на ее лице не дрогнула ни одна черточка. Он повел ее наверх, и она послушно шла, машинально переставляя ноги.
Александр привел ее в небольшой кабинет, усадил в кресло и налил вина.
— Мужчины в нашей семье традиционно занимаются политикой. Отец и брат были монархистами, тогда как я придерживаюсь республиканских взглядов. Моя юная жена в самом деле ушла к моему брату. Но они погибли во время переезда в Швейцарию — был сильный снегопад, и дилижанс съехал в пропасть. Эго случилось нынешней зимой. — И, помолчав, он добавил: — Так повелел Господь.
— Ты веришь в Бога? — прошептала Шанталь.
— Как и в будущее Франции. И потому буду участвовать в выборах в Национальное собрание. Что ты об этом думаешь?
— Вы не тот Александр, которого я знала несколько минут назад! — только и смогла сказать она.
Он сел рядом и взял ее за руку:
— Тот. Просто богаче и сильнее. И я люблю тебя, Люси!
Она подняла на него глаза. В них были непонимание и мука.
— Почему ты это скрывал?
— Потому что я уже был женат на женщине, которой нужны только титул и деньги. Я не притворялся, во время войны я действительно жил в той скромной квартире и делал все для того, чтобы страшные дни блокады поскорее закончились.
Шанталь чувствовала себя совершенно потерянной, она понимала, что ее счастье рухнуло. Бывшая проститутка и аристократ… Он состоятельный человек, политический деятель… Она не находила ни малейшей точки соприкосновения с ним, и она знала, что у нее недостанет сил сказать ему правду.
Женщина придумывала предлог, чтобы попрощаться и уйти, как вдруг ее взгляд упал на висевший на стене портрет. В следующую минуту ей показалось, что она сходит с ума. С портрета с чуть заметной знакомой улыбкой, открытым ясным взглядом смотрел… Кристиан. Шанталь ничего не понимала.
«Откуда у тебя портрет моего сына?» — чуть было не спросила она, но, вовремя спохватившись, ограничилась тем, что поинтересовалась:
— Кто это?
— На том портрете? Не узнаешь? Это я. Мне здесь… да, двадцать три года.
Теперь Шанталь заметила, в чем заключалась разница. У Александра были карие глаза, а у Кристиана светлые, серо-голубые. И все-таки сходство поражало.
Шанталь казалась спокойной, тогда как сердце ее сжималось от боли. Такие совпадения невозможны! Да, но… этот неуловимый аристократизм Кристиана, его врожденная грамотность и то, что к нему не прилипала никакая грязь… У Шанталь будто открылись глаза, она замечала множество мелочей, подтверждавших сходство двух мужчин, двух единственных на земле мужчин, которых она любила.
«В студенческие годы чего не бывало!» — она помнила эту фразу, брошенную Александром в день их знакомства. Но он сказал и другое: «Я всегда презирал продажных женщин».
Не могла же она спросить: «Посещали ли вы когда-то бордель «Полуночная звезда»? Да он и не вспомнит! А она сама? Среди ее клиентов были и юнцы, и старцы, и их было… так много! И она не помнила ни лиц, ни имен…
— Я никогда не спрашивала: у тебя есть дети, Александр? — Ее голос слегка дрожал.
— Дети? Нет. И у брата не было. Быть может, ты, Люси, подаришь мне наследника?
— Я? Я уже не смогу. Для этого тебе нужно жениться на молодой девушке.
— Я уже был женат на молодой девушке… Люси! — Он сжал ее руку. — Я думаю, нам нужно пожениться сейчас. Потом какое-то время мы, возможно, будем редко видеться, и я хочу знать, что ты в безопасности.
— Что со мной может случиться?
Он упрямо мотнул головой:
— Я хочу быть спокойным за тебя.
Шанталь не хотела жить в замке. Она желала поселиться с Александром в скромной квартирке, вроде той, какую снимали они с Кристианом.
— Я… я не смогу выйти за тебя, Александр! — Она смотрела открыто, смело и в то же время грустно.
— Почему?
— Я… тебе не подхожу.
— Ты так думаешь?
— Я человек не твоего круга.
— Какое это имеет значение! Тебя испугала роскошь?
— Меня напугала… ответственность. Всему этому нужно… соответствовать. А я хочу любить просто мужчину, без прилагающихся к нему титулов.
— Так и будет. Ведь ты полюбила меня, не зная, кто я.
«Ты тоже полюбил меня, не зная, кто я! — подумала Шанталь. — А если бы узнал?»
Глава 5
Мари плохо помнила, как пережила войну, но поездку через опустошенную, разграбленную Францию она запомнила хорошо. Случалось, у нее хотели проверить документы, а документов не было, и тогда ей грозили арестом, а иногда требовали платы. Поскольку денег у Мари не было, она без колебаний расплачивалась другим, тем, что женщина может продать за деньги или, напротив, сама отдать в качестве платы. Иногда ей удавалось бежать…
Однажды она шла всю ночь по светлой от луны и звезд и страшной в своей пустоте равнине, шла без мыслей, без воли, ведомая одной-единственной слабой надеждой, и дрожала, словно парус под ветром. В другой раз ее избили ошалевшие от войны, потерявшие себя пьяные солдаты, тогда как другие, случалось, совершенно бесплатно подносили ей стаканчик вина.
Она вышла на берег, поднялась наверх и, повинуясь внезапному порыву, упала в траву, прижалась щекой к гибким и влажным стеблям так, словно хотела втянуть в себя соки жизни, напитаться ими. Девушка понимала, что спасением от прошлого, равно как и надеждой на будущее, может стать для нее только дочь.
