К. Борджиа - 11 дней и ночей
А «киска» тем временем с удовольствием принимала теплый душ, смывая остатки забытого сна, от которого осталось только общее приятное впечатление.
Адела мечтала о такой ванной, которую ей довелось видеть в некоторых нью-йоркских домах: со стеклянным окном во всю стену, отчего у купающейся возникало ощущение, будто она находится не в помещении, а вовсе даже на улице, на балконе. При этом можно было видеть жизнь города и вздрагивать от щекотливого предчувствия, что и за тобой именно сейчас могут откуда-нибудь наблюдать в бинокль, хотя эта возможность практически равнялась нулю, поскольку подобные ванные комнаты планировались таким образом, чтобы окно либо выходило на незастроенные районы города, либо чтобы все близлежащие дома были значительно ниже его уровня.
Плескаться голышом в пенной воде на высоте в несколько сотен метров над раскаленным асфальтом и видеть вокруг на многие километры – что может быть более потрясающим для юной девушки, сознающей, что она способна соблазнить случайного наблюдателя, будь то юноша, старик, женщина, ребенок или беспризорная собака! Существуют вещи, понятные всем…
Накинув халатик, Адела вышла в гостиную завтракать. С момента пробуждения прошло полчаса. Скоро Венс должен был позвонить во второй раз.
Бывший дом господина Кросса, ныне всецело принадлежащий Аделе, стоял на северной оконечности Лонг-Айленда, почти на берегу Ист-Ривер. Супруги Лемингтоны жили в Куинсе, однако девушка, исходя из своего опыта, могла предположить, что если Венс захочет ее увидеть, то наверняка пригласит в замечательное имение в двухстах километрах от Нью-Йорка, на востоке того же Лонг-Айленда.
Служанка, женщина сорока с небольшим лет, по имени Люсинда, работавшая здесь еще при старом хозяине и единственная, кого Адела оставила на постоянном содержании, отказавшись ото всей прочей прислуги, накрыла на стол в уютной кухне, которую девушка предпочитала для завтрака специально предназначенной для этого столовой на втором этаже, куда в былые времена еду подавали при помощи особого механизма в стене.
Пока Адела аппетитно жевала поджаренные хлебцы, слизывая с губ вишневое варенье – не то желе, что продается в магазинах, а настоящее, домашнее, – в кухню снова вошла Люсинда и передала девушке черную трубку радиотелефона.
– Здравствуй, малыш, – сказал приятный мужской голос лет на тридцать моложе своего обладателя. – С легким паром.
– Венс, я соскучилась по тебе. Почему ты не звонишь?
– Я звоню, малыш.
– Только сейчас. А почему не вчера? Я так хотела тебя услышать!
– А увидеть?
– Ты меня приглашаешь?
– Конечно. Если я заеду за тобой через полтора часа?
– Через два.
– Хорошо. На всю ночь.
– Не обещаю.
– Почему? – В голосе прозвучали нотки досады.
– Тогда мне еще нужно будет успеть отменить кое-какие важные встречи на завтра.
Адела проводила взглядом спину Люсинды и просунула ладонь под халатик. Кожа на животе почти высохла.
– Ты уж постарайся, малыш.
– А куда мы поедем? К тебе на фазенду?
– Надеюсь, ты не против?
– Совсем нет. Я хочу быть с тобой. Приезжай скорей. Она нажала на кнопку и разъединила линию. Адела была не из тех девушек, которые любят часами болтать по телефону, даже если это ей нравилось. Она умела казаться сдержанной.
В гостиной она поставила диск Криса Pea, наполнив пространство гулкой мелодией, поддерживаемой хрипловатым голосом.
Сбросив халат и оставшись в одних трусиках, Адела принялась исследовать содержимое платяного шкафа на предмет того, во что бы ей одеться для поездки. Сейчас на улице по-прежнему пасмурно, однако воздух очень влажен, поэтому стоит поискать что-нибудь полегче. Но ведь предстоят еще вечер и завтрашнее утро. А если Венсу, как в прошлый раз, захочется завести ее по дороге в ресторан на ланч? Нет, все надо должным образом продумать.
За два часа идея и в самом деле родилась неплохая.
Адела то и дело прерывала свое занятие танцами на мягком ковре. Надеясь, что Люсинда не станет ее беспокоить понапрасну, она даже спустила трусики.
Танцевать нагишом казалось ей самым естественным занятием.
Крутясь перед большим зеркалом, отражавшим ее гибкую фигурку в полный рост, она представляла себе Венса, наблюдающего за ней с той стороны.
В качестве наряда она остановила свой выбор на обтягивающей кофте синего цвета с глубокими вырезами спереди и сзади, рукава которой прикрывали изящные руки до самых кистей. Кофту дополняла очаровательная воздушная юбочка из белого шелка в черный крупный горох. Юбочка была очень короткой, и потому девушка с особой тщательностью подобрала чулки.
Желая не выходить из образа проказницы Лолиты, она натянула замечательного коричневого оттенка чулки с серебристым отливом, удерживаемые у самого верха стройных ляжек эластичными повязками.
Трусики она решила надеть совсем новые, купленные за безумные деньги на прошлой неделе в Центре. Трусики были восхитительного салатового цвета и имели мелкую кружевную окантовку, придававшую им особую пикантность.
К такому наряду лучше всего подходили те изящные бархатные туфли на высоком каблучке, что идеально сочетались с кофтой.
Черный пояс – на узкую талию поверх юбки и пластмассовый браслет на правую руку – прелестная поделка из Тайланда с настоящими крохотными ракушечками, залитыми разноцветной смолой, подарок Стефании, завершили воскресный костюм. Умница Адела, сообразительная девочка! В таком наряде можно и по городу пройтись, и в ресторан заглянуть, и в машине с интересным мужчиной прокатиться. И всюду он будет выглядеть на ней одинаково вызывающим и соблазнительным: не то девочка, не то шлюшка, не то куколка.
Она как раз закончила подводить пухлые губки кроваво-красной помадой, когда появилась Люсинда с известием о том, что господин Лемингтон прибыл и ожидает ее внизу.
В двадцать два года жить в окружении таких вот светских условностей, при служанке, одной, в огромном доме – что может быть интереснее!
Адела упивалась собой, спускаясь по лестнице на первый этаж, где в кресле у погашенного камина – еще только не хватало в такую духоту топить камин! – сидел ее немолодой друг.
– Отлично, малыш! – воскликнул он, лукаво следя за девушкой. – За то время, пока мы не виделись, ты не разучилась сбивать с толку стариков вроде меня.
– А ты все иронизируешь! – Последние ступеньки Адела преодолела вприпрыжку, насколько позволяли высокие каблуки.
– Иди ко мне.
– Что я и делаю.
Венс не встал с кресла, и девушка опустилась рядом с ним на корточки. Она сама взяла его красивую руку английского аристократа и поцеловала слабеющую кожу.
