Диана Машкова - Парижский шлейф
– Вы вызвали врача? – Настя сама уже находилась на грани истерики.
– Врач будет ехать долго, – снизошел до ответа директор, – сами отвезем. Раз уж вы здесь, – он воровато оглянулся, – помогите завернуть ее в простыни.
Настя начала метаться по номеру в поисках простыней, а директор поднял трубку телефона и куда-то позвонил.
Когда они втроем с тяжеленной ношей съехали на служебном лифте в гараж, черный «БМВ» стоял уже наготове, а рядом с ним – негр, который несколько часов – или лет? – тому назад провожал Настю к Жаклин.
– Она приехала за рулем? Это ее машина? – тихо спросил директор.
Негр молча кивнул и протянул начальнику ключи. Женщину, которая еще дышала, но продолжала истекать кровью, уложили на заднем сиденье автомобиля. Директор отвел ее неудачливого избранника в сторону и вложил в его руки ключи. Сначала тот отрицательно мотал головой в ответ на все слова директора, но потом испуганно замолчал и на подгибающихся ногах пошел к машине. Открыл дверцу водителя, сел, опасливо оглянулся на заднее сиденье и не попал с первого раза ключом в замок зажигания. Настя рванула к директору: нужно объяснить ему, что в таком состоянии человек до больницы не доедет, что трясущийся водитель на дороге – это непременные трупы, но директор сделал негру короткий жест, тот нагнал Настю в два шага, поднял и перекинул через плечо. Настя скребла по его спине руками, била ногами в живот, но негр, казалось, был сплавлен из особого металла: все ему было нипочем.
Через пять минут он уже сдавал истерзанную кошмарным происшествием Настю на руки Жаклин. «Дай ей снотворное и уложи спать, – велел он, – переутомилась». Настя скользнула с его плеча в объятия испуганной женщины и тут же начала, обливаясь слезами, рассказывать, что произошло, но негр так зыркнул на них обеих, что начальница беспомощно запричитала: «Девочка моя, пойдем, выпей таблеточку, а расскажешь все завтра».
Настя не помнила ни как добралась до кровати, ни как уснула. На утреннюю уборку клуба ее никто не разбудил. Проснулась она только к вечеру, услышав звонкие голоса.
Сквозь полуприкрытые веки она увидела трех тощих девчонок, которые сидели на одной кровати, голова к голове, уткнувшись носом в газету.
– Смотрите, это же наш директор! – прощебетала одна.
– И что про него там пишут? – заинтересовалась другая.
– Да нет, это не про него, – ответила первая, – его просто просят прокомментировать какой-то случай. Вот. «Сегодня в три часа утра в центральную больницу Парижа в тяжелом состоянии была доставлена известная в деловых кругах Мадин Жако – заместитель правления банка «Ла Рив Гош». В пять часов утра пациентка, несмотря на предпринятые усилия врачей, скончалась от потери крови, не приходя в себя. Привез потерпевшую некий Марк Альбер, молодой человек двадцати четырех лет без определенного рода занятий. Судя по всему, данный субъект имеет самое непосредственное отношение к смерти мадам Жако. Какое именно – покажет следствие. Молодой человек взят под стражу до выяснения обстоятельств. Экспертам удалось выяснить, что причина смертельной травмы носит явно сексуальный характер. Орудием убийства, возможно, и непреднамеренного, послужила бутылка шампанского».
Девчонки ошарашенно замолчали, явно не подозревая, что все произошедшее с бедной Мадин Жако, которая по собственной глупости лишилась в один миг всего: и общественного признания, и чести, и жизни, было от них так близко.
– При чем здесь наш директор? – заинтересовалась та, что сидела дальше всех от газеты.
– Да он просто дает комментарий. Отвечает на вопросы журналиста. Слушайте:
– Сейчас уже бессмысленно скрывать, что мадам Жако вела не совсем пристойный образ жизни. Она бывала в вашем клубе?
– Наверное, могла бы прийти – она незамужняя, свободная женщина, но я ее ни разу у нас не видел. И мои сотрудники тоже.
– Понятно. А как вы полагаете, человек, который ее привез, был ее любовником? Мог он иметь отношение к травме?
– Это покажет следствие. Если да, то его справедливо накажут.
– Месье Лошар, скажите, вы в принципе считаете нормальными такие извращенные отношения между мужчиной и женщиной?
– Боже мой, о чем вы говорите? В своем клубе я проповедую только красоту платонических чувств, легкий флирт и романтику. Все это помогает женщине чувствовать себя молодой и красивой. Ко мне приходят, чтобы расслабиться, отдохнуть. А случай с мадам Жако – что-то вопиющее, нечеловеческое. Я чувствую только омерзение и страх за душевное здоровье нашего общества, когда слышу такие вещи.
– Вы считаете, порок всегда наказуем?
– Непременно. И мы с вами только что имели случай в этом убедиться.
– Вот врет! – не выдержала одна из слушавших. – Это в нашем-то клубе «платоническая любовь и романтика»?!
– Лучше молчи, – процедила сквозь зубы та, что читала, – не хватало только, чтобы к нам нагрянула полиция. И выслала всех из страны.
– Да уж, – протянула другая, – здесь, по крайней мере, месье Лошар за порядком следит. Никому бы и в голову не пришло бутылкой шампанского…
Девчонки сокрушенно покачали головами, а Настя повернулась лицом к стене, почувствовав на губах соленые слезы. Она лежала долго – соседки куда-то вышли, – а потом снова провалилась в беспомощный сон. Ей снились дождевые черви – шевелящиеся клубки жирных тварей, расположившихся на звериных шкурах. Настя вздрагивала во сне, обливалась потом и никак не могла проснуться.
Глава 4
В комнате с Настей жили Адель из Нормандии, Анн из Англии и Оля с Украины. Адель еще в пятнадцать лет сбежала из дома, когда к ней, по ее же выражению, начал «подкатывать яйца» отчим, и с тех пор в родную деревню носу не казала. Ей нравился Париж, самостоятельная жизнь. Долго она на одном месте не задерживалась – работала то официанткой, то уборщицей, то посудомойкой и всем говорила, что пишет книгу о злачных заведениях Парижа. И когда эта самая книга увидит свет, то наступит крушение карьеры многих. Только самой Адель нужно будет заранее уехать куда-нибудь подальше из страны. Анн попала в Париж по собственной дурости, и теперь ей нужно было заработать двести франков, чтобы купить билет домой, в Англию. История этой девушки была даже чересчур банальной: она влюбилась в юношу, с которым познакомилась на экскурсии в Британском музее. Молодые люди обменялись адресами – мальчик жил в Париже – и электронной почтой, началась бурная переписка. Оба признавались друг другу в любви, оба изнывали в разлуке и плавились от чувств. И Анн решила сделать любимому безумный подарок – приехать к нему в Париж. Как только начались каникулы, она правдами-неправдами наскребла денег на билет в один конец (почему-то дальше момента встречи с первой в ее жизни любовью воображение легкомысленной англичанки не шло) и села в экспресс Лондон – Париж. Родителям соврала, что она отправляется в столицу Франции на десять дней вместе с группой однокурсников по студенческому обмену между колледжами. Родители поверили. Так что сначала все складывалось хорошо: она без приключений доехала до Парижа, разобралась с маршрутом в метро, вышла на нужной станции и отыскала студенческую квартиру своего драгоценного Поля. Тот сам открыл дверь – почему-то страшно недовольный и в одних трусах. Не успела Анн произнести ни слова, как из-за его спины выглянул юноша, завернутый в махровое полотенце, и капризно спросил: «Поль, дорогой, что там такое? Я тебя в душе жду и жду». Анн пролепетала что-то вроде: «Простите, я ошиблась дверью» и опрометью выскочила вон. Кажется, ее пылкий Поль так и не узнал свою «возлюбленную по Интернету» – да и немудрено, виделись-то они всего один раз. Поскольку Анн так до конца и не пережила крушение своей любви, то тема всех разговоров у нее была одна: можно ли «спасти» гомосексуалиста или эти наклонности неискоренимы.
