Татьяна Веденская - Искра для соломенной вдовы
– А адрес какой будет указан?
– У нас есть адреса. Выберете район и получите ящик. – В общем, и с адресом все оказалось просто. А вообще это забавно. Ты можешь вести дела, имея в качестве адреса пребывания только мифический юридический адрес. А на практике тебя не найдет никто. И это вполне законно. А вот с самым неприятным все обстояло сложнее. Чтобы затевать авантюру с кодовым названием «Оля Петрова – владелец фирмы», надо было договориться с банком Национальный стандарт об отсрочке выплаты остальной части долга. Я тут, может быть, разорюсь на фиг и что? Терять родную папину квартиру? На это я была однозначно не готова, поэтому решилась просить заморозить счета. Но просить у клерков за банковским станком было бессмысленно, и все мои надежды я возлагала на Руслана, тем более, он был первым номером в списке приоритетов. Я извлекла из коробочки с самыми дорогими и важными вещами нашей семьи – драгоценностями, фотографиями папы и девочек – визитку Руслана, тот самый переливающийся сложными полиграфическими эффектами кусок картона, который он мне сунул еще год назад.
– Алло, добрый день, можно пригласить к телефону Руслана Пригорина?
– А это он и есть. – Деловито отрапортовал голос с той стороны и моя кровь забурлила с интенсивностью ныряльщика, превысившего допустимую скорость погружения во много раз.
– Это вас беспокоит Ольга Петрова. Вы меня наверное не помните…
– Ну что вы, Оля. Разве можно забыть столь колоритную ситуацию. У вас, если я правильно все помню, тогда тосол закипел.
– Совершенно верно, – подтвердила я. Неужели же в тот чудесный день не было больше ничего достойного запоминания, кроме жалкого тосола?
– Отлично. Что-то случилось?
– Да, в целом. Если бы вы оказали мне любезность и согласились выслушать?
– Как все сложно. Я уже вас слушаю, как мне кажется.
– Нет, не по телефону. По телефону я не смогу передать всю степень трагизма, – зачем-то ляпнула я.
– Ого, я уже заинтригован. Тогда предлагаю пообедать. Вы обедаете днем?
– В смысле? – не поняла вопроса я.
– Сегодня днем вы планировали прием пищи?
– Да, – на всякий случай подтвердила я, но на самом деле после наших новогодних безумств мне бы хорошо было не принимать никакой пищи, кроме духовной, до февраля, как минимум.
– Тогда я предлагаю нам встретиться в три-четыре часа дня на Бауманской. Я встречу вас у метро.
– Не надо, вы дайте адрес, куда подъехать. Я сама доеду.
– На личном транспорте? – изумился он.
– Вы знаете, Руслан, уже прошло довольно много времени. Я уже несколько увереннее чувствую себя за рулем, – обиделась я.
– Да бросьте. Если уж на то пошло, я и не против повторить то наше приключение. Но закипать в январе не так приятно, как летом.
– Ага, и несколько сложнее, не правда ли? – огрызнулась я и сама себя одернула. Что ж ты, дурища, делаешь? И ты хочешь после этих препирательств просить у него денег? Ну, не денег ну отсрочки, какая разница?
– Подъезжайте на Спартаковский переулок. Там маленькое кафе в бюргерском стиле. Моя машина будет около него.
– Окей, – сказала я, с трудом удержавшись от того, чтобы добавить «Целую». До Бауманской я добралась за полтора часа, пробуравившись через проспект и Сущевский вал. Можно было и быстрее, но меня запутали кирпичи, натыканные на Бауманской и окрестностях, словно поганки в дождливом болотистом лесу. Я пока еще абсолютно законопослушна, двигаюсь исключительно с разрешенной скоростью. Когда я пыталась увеличить порог личного ограничения скорости, у меня появилось ощущение, что я пилотирую свихнувшийся реактивный самолет, который летит из чистого одолжение, но при этом вес трясется и глючится. Вот-вот рассыпется на части, оставив меня лежать на асфальте и покорно ждать судмедэкспертов. Мертвой, что очевидно. После этого я решила, что восемьдесят километров в час для меня – скорость, применяемая только при доставке какой-нибудь роженицы в роддом. А шестьдесят километров – рабочая скорость, с которой я добираюсь до роддома без роженицы. Помимо скорости, я соблюдаю распоряжения извращенцев, расставлявших дорожные знаки. Я поворачиваю, куда мне не надо, если езда вперед запрещена. Я часами паркуюсь, проезжая мимо указателей «Парковка запрещена» и с тоской смотрю, как более нормальные водители забивают на эти знаки и решают свои проблемы в пять минут. Белый же брикет пломбира на красном фоне я уважаю больше всех, зная по опыту, что за ним прячется волшебник со своей волшебной полосатой палочкой. И всех, кто мелькнет на его пути, от заколдовывает. Они послушно открывают кошельки и отдают злому колдуну деньги, иногда все, что есть. Только бы отпустил. Так что задачу подъезда у переулку, который с трех прилегающих дорог из четырех обложен кирпичами, я решала около тридцати минут. Я опоздала.
– Вы опоздали, – возмутился упакованный в чудную темно-синюю дубленку Руслан.
– Я нечаянно. Я не могла продраться через кирпичи.
– Ничего. – Смягчился Руслан. И, кажется, он вообще не злился.
– Я искуплю.
– Вы уже искупили. Вы так лихо въехали во двор и так вальяжно бросили вашего игривого коня, что я просто залюбовался вами, – надо же, как интересно. Не думала, что произвожу впечатление лихой наездницы.
– Мы прямо здесь поговорим? – я оглядела серый от грязи двор, – все-таки не май месяц.
– Пойдемте обедать. Мы же договорились
– Сюда? – Оглядела я отлично декорированное кафе, которое скорее являлось роскошным рестораном. Нет, на него мне денег точно жаль.
– Да не волнуйтесь вы, я приглашаю, – все-таки наши отношения трудно назвать официально-формальными. Он улыбается, шутит, собирается кормить. Я бы могла допустить, что нравлюсь ему, но почему он тогда не позвонил летом? Мы прошли в ресторанчик, приятно отличавшийся от всех размножавшихся на глазах заведений быстрого кормления типа Макдональдса или Ростикаса, где поток поставлен таким же образом, как у свиней на фермах. Побольше, попроще, пожирнее и чтобы доходы росли и множились. А здесь людей именно кормили. Как кормит любящая жена мужа, пришедшего с тяжелой работы, как заботливая мать, принимающая в гостях своего выросшего сына. Я в таких местах бывала только когда еще Серый был на коне и позволял себе красоваться и петушиться передо мной. Еще до того, как он стал это проделывать перед своей любовницей.
– Оля, о чем вы задумались? Вы так пристально на меня смотрите и молчите. И ничего не едите, почему?
– Не хочется. – Воспоминания о Сергее меня расстроили. Почему я теперь должна просить милости у Руслана, почему я все время должна выглядеть жалко в его глазах? Я чуть не расплакалась.
