Татьяна Корсакова - Старинный орнамент везенья
– Никак не могу поверить, что ты стал таким.
– Каким?
– Таким взрослым, таким мужественным. – Она взяла его за руку. – Пойдем в дом.
Сколько лет он мечтал об этой минуте, надеялся, что Марина скажет именно эти слова, посмотрит именно таким взглядом. Она сказала и посмотрела, и прикоснулась, а Тим почувствовал лишь глухое раздражение оттого, что угробил самые лучшие годы жизни на пустые фантазии. Похоже, он действительно изменился. Настолько сильно, что объект юношеских вожделений, женщина, сломавшая его судьбу, ровным счетом ничего для него не значит.
– Что-то не так, Тима? – Марина словно почувствовала его замешательство, чуть сильнее сжала руку.
– Нет, все в порядке, – он улыбнулся, – просто так странно вернуться сюда. Все изменилось…
Дом и в самом деле стал иным и выглядел так, точно на его территории шли военные действия.
Марина поймала его удивленный взгляд, сказала с виноватой улыбкой:
– Ремонт – это самое страшное стихийное бедствие.
– Затеяла ремонт? – вежливо поинтересовался Тим.
– Да, после смерти Сережи я не знала, куда себя деть. – Она помолчала. – А дом нуждался в ремонте. Вот и решилась.
Тим кивнул. Вообще-то царящий вокруг хаос мало походил на планомерную реконструкцию. Ощущение было такое, словно кто-то очень нерадивый начал дело, разворотил внутренности дома, расковырял стены, взломал полы и остановился на полпути. Марина никогда не отличалась хозяйственностью, но даже для нее это уже слишком.
– Одной очень тяжело, – она смущенно разгладила несуществующую складку на кроваво-красном вечернем платье. – Я думала, что справлюсь…
В этом месте по закону жанра Тиму, как истинному джентльмену, следовало бы обнять даму за хрупкие плечи, заверить, что все эти ремонты – сущая ерунда, не стоящая ее волнения, что он сам обо всем позаботится. Увы, он не являлся истинным джентльменом, он был флибустьером и авантюристом, а поэтому просто сказал:
– Марина, ты сильная женщина, ты со всем справишься.
Она вздохнула, как ему показалось, разочарованно, нервно дернула обнаженным плечом, спросила:
– Куда мы едем?
– Я заказал нам столик в ресторане. Ты готова?
– Да, только возьму сумочку.
Марине понравилась его машина – новенький джип «Тойота». Даже в России Тим остался верен своим пристрастиям. Нет, он, разумеется, не купил этого красавца, связей Коляныча хватило, чтобы хозяин одного из московских автосалонов согласился сдать автомобиль в аренду.
И ресторан Марине тоже понравился. Он и здесь не ошибся, помнил ее предпочтения, десять долгих лет хранил их в памяти. Вот, пригодилось.
– Ты не просто изменился, Тима, – она посмотрела на него поверх бокала с вином, – ты изменил свою жизнь.
Он вежливо улыбнулся, пожал плечами:
– Знаешь, у меня такое чувство, что это не я ее изменил, а она меня изменила.
Марина понимающе кивнула, пригубила вино:
– Где ты сейчас живешь?
– Когда как, иногда в Париже, но большей частью в Дакаре.
– Дакар – это?… – Она вопросительно замолчала.
– Дакар – это в Африке, – пришел он ей на помощь. – Столица Сенегала, очень необычный город.
– Я бывала в Египте.
– Египет – это не то. Это практически пригород Европы. – Тим осушил свой бокал. – Сенегал – совсем другое, там совершенно иная атмосфера.
– Ты так говоришь об этой стране, что мне захотелось там побывать.
Вот оно – ни к чему не обязывающая фраза, полунамек-полупросьба. Дама никогда не бывала в сказочном городе, дама хотела бы там побывать. Для истинного джентльмена это прямое руководство к действию. Жаль, что он не истинный джентльмен. Было бы даже интересно взять Марину с собой в Сенегал, воплотить в жизнь юношеские фантазии. Теперь, когда он знает цену себе и ей, это просто. Может быть, когда все закончится, когда он разгадает головоломку отца, он так и поступит. Марина будет очень гармонично смотреться на любом из новомодных сенегальских курортов. Ее легко представить в казино, за столиком, обтянутым зеленым сукном, и в любом из дакарских бутиков. Единственное место, где ее невозможно представить, это его дом. Он может с легкостью представить там облезлую кошку с рабоче-крестьянской кличкой Машка и даже ее чокнутую хозяйку Олимпиаду Мартьянову, а вот с Мариной не выходит.
– У тебя еще все впереди, было бы желание, – получилось нейтрально и в то же время с легким намеком на возможность дальнейшего развития их отношений.
Марина кокетливо улыбнулась, Тим мысленно похвалил себя за изворотливость. Не стоит ссориться с мачехой раньше времени. Ведь из этой светской болтовни он так и не узнал ничего важного.
– Почему ты приехал только сейчас? – вдруг спросила Марина. Оказывается, у нее тоже есть вопросы. – Тебя не было на похоронах отца.
– Я узнал о его смерти лишь недавно. Мне не сообщили.
– Я не знала, где тебя искать.
– Я тебя не виню. Я вообще не могу понять, кого следует винить в произошедшем с отцом. А ты понимаешь?
Марина посмотрела на него долгим, испытывающим взглядом и покачала головой:
– Пока тебя не было, очень многое изменилось. Твой отец изменился.
– Как именно?
Марина надолго задумалась, Тим ждал.
– Все последние годы Сережа много работал, – наконец, заговорила она. – Я забыла, когда мы отдыхали вместе, ему все время было некогда. Я сначала обижалась, а потом привыкла. Человек, в конце концов, ко всему привыкает. – С этим утверждением Тим был согласен целиком и полностью, на собственной шкуре испытал его правоту. – А потом твой отец изменился, стал вести себя очень странно. Начал перекраивать бизнес, рвать старые связи, строить какие-то невероятные прожекты. Если бы не вмешался твой дядя, он бы все развалил, пустил по ветру то, чего с таким трудом добился за все эти годы.
В сказанное Мариной было трудно поверить.
– Ты знаешь, почему он таким стал?
Марина кивнула.
– Я догадываюсь. – Тим выжидающе молчал, и она продолжила: – Думаю, все это из-за женщины.
– Женщины?!
– Да. Ты доверяешь той маленькой дряни, с которой я тебя сегодня видела?
– С какой стати я должен доверять незнакомой женщине? – Тим разлил вино по бокалам.
– Тогда что ты делал в ее квартире? – В синих глазах Марины зажегся жгучий интерес.
– Приценивался к жилплощади, – он пошел ва-банк.
– Ты собираешься купить эту квартиру?! – Она так разволновалась, что пролила вино.
– Да, а что тебя так удивляет? – Тим протянул ей салфетку. – Эта квартира долгие годы принадлежала моей семье. Так что нет ничего удивительного в том, что я хочу ее вернуть. Мне дорога любая память об отце. А поскольку я не значусь в списке наследников, – он саркастически усмехнулся, – то приходится действовать вот таким путем – покупать то, что и так должно принадлежать мне.
