Кристин Ханна - Светлячок надежды
Я закатываю глаза и думаю: «Слышала бы ты, Кейт». Несколько часов спустя, добравшись наконец до постели, я чувствую такую усталость, что не могу заснуть. Не выдержав, я в два часа встаю, принимаю две таблетки снотворного и отключаюсь. Просыпаюсь от звонка будильника.
Разбитая и одурманенная лекарством, я не сразу понимаю, почему звонит будильник.
Потом вспоминаю. Я откидываю одеяло и с трудом выбираюсь из постели; вид у меня сонный. Пять часов утра, и я похожа на утопленника, попавшего в рыбацкие сети. Вряд ли у такого шоу, как «Утро с Кендрой», есть гример, и поэтому я готовлю себя сама. Надеваю черный костюм, слишком тесный, и белую блузку и выхожу из квартиры. Через несколько минут моя машина уже подъезжает к студии.
Раннее утро в Сиэтле, теплое и красивое. Я отмечаюсь на входе (после трагедии одиннадцатого сентября требования безопасности изменили мою профессию, даже на таком ничего не значащем шоу) и направляюсь в студию. Продюсер, по возрасту годящийся мне в сыновья, здоровается и что-то бормочет – возможно, комплимент, – а потом ведет в студию.
– Кендра довольно неопытна, – говорит он, когда мы оказываемся у камеры. – И неуправляема. Может, вы ей поможете. – Судя по его голосу, он в этом сомневается.
При взгляде на съемочную площадку я сразу же понимаю, что вляпалась. Она похожа на захламленную спальню девочки-подростка, уставленную таким количеством спортивных трофеев, что они способны утопить небольшую яхту.
А вот и сама Кендра. Высокая, худая, в крошечных джинсовых шортиках, клетчатой блузке с кружевным воротником, мягкой фетровой шляпе с золотистой парчовой лентой и туфлях на шпильке. Волосы у нее длинные и вьющиеся, косметика подчеркивает природную красоту.
Облокотившись на комод, она разговаривает с камерой, словно с близкой подружкой.
– …Пришло время поговорить о правилах обмена электронными сообщениями. Некоторые мои знакомые делают ужасные ошибки. Раньше были книги, которые типа объясняли, что говорить и как поступать, но теперь у нас вроде типа нет времени учиться, как раньше, правда? Сегодня подростки вечно заняты. Поэтому им на помощь придет Кендра. – Она улыбается, отходит от комода и движется к кровати. На полу нарисован синий крест – ее место, – но она не обращает на него внимания. – У меня есть список из пяти вещей, которые ни в коем случае писать нельзя. – Она снова идет по комнате и снова не обращает внимания на отметку на полу. – Начнем с сексинга. Признайте, девушки, всякие глупости вашему парню не…
– Стоп, – говорит режиссер. И оператор облегченно вздыхает.
– Кендра, – режиссер поворачивается к девушке, – ты не могла бы придерживаться сценария?
Она закатывает глаза и начинает вертеть в руках телефон.
– Продолжайте, – говорит продюсер и хлопает меня по плечу. Возможно, он хотел изобразить ободряющий жест, но получился толчок.
Я расправляю плечи, улыбаюсь и выхожу на съемочную площадку.
Увидев меня, Кендра хмурится.
– Кто вы? – спрашивает она. И говорит в микрофон: – У меня посторонний.
– Меня вряд ли можно назвать посторонней. – Я с трудом удерживаюсь, чтобы не закатить глаза.
Кендра выдувает пузырь жевательной резинки.
– В этом костюме вы похожи на официантку. – Она морщит лоб. – Нет. Погодите. Кажется, я вас видела.
– Талли Харт, – представляюсь я.
– Точно! Вы похожи на нее, только вы толще.
Я стискиваю зубы. К сожалению, именно в этот момент мой организм перегревается. Я чувствую жар. Кожу покалывает. Мое лицо багровеет – я в этом уверена. Я вся взмокла от пота.
– Вам плохо?
– Все в порядке. – Голос мой звучит резко. – Я Талли Харт, твоя новая соведущая. В сегодняшнем сценарии для меня ничего нет, но мы можем обсудить завтрашнюю передачу. Кстати, тебе нужно останавливаться на отметке. Это признак профессионализма.
Кендра смотрит на меня так, словно у меня выросла борода и я начала блеять.
– У меня нет соведущей. Карл!
Молодой продюсер мгновенно оказывается рядом и тянет меня назад.
– Кто такой Карл? – спрашиваю я.
– Режиссер. – Молодой человек вздыхает. – Но на самом деле это значит, что она собирается позвонить папе. Вас предупреждали, что она уже уволила четырех соведущих?
– Нет, – тихо отвечаю я.
– Мы называем ее Верукой Соль.
Я озадаченно смотрю на него.
– Избалованная девчонка из фильма «Чарли и шоколадная фабрика».
– Вы уволены! – кричит мне Кендра.
Рядом со мной оператор занимает свое место у камеры. Загорается красная лампочка, и Кендра лучезарно улыбается.
– До перерыва мы говорили о секстинге. Если вы не знаете, что это такое, то вам вряд ли стоит волноваться, а если знаете…
Я выскальзываю из студии. Прилив жара немного ослаб. Капельки пота на лбу высыхают, щеки охлаждаются, но чувство стыда так быстро не проходит – и злость тоже. Когда я выхожу из здания и оказываюсь на тротуаре, на меня наваливается ощущение провала. Как я докатилась до такого? Меня называет толстой и увольняет бездарная девчонка?
Больше всего на свете мне хочется позвонить лучшей подруге и услышать, что все наладится.
Я не могу дышать.
Я не могу дышать.
Успокойся, приказываю я себе, но меня подташнивает, бросает в жар, и я никак не могу отдышаться. Грудь словно сжимает тисками.
Ноги у меня подкашиваются, и я грохаюсь на тротуар.
Потом встаю, ковыляю к проезжей части и останавливаю такси.
– Больница Святого Сердца, – задыхаясь, говорю я и роюсь в сумке в поисках аспирина. Потом жую и проглатываю таблетку – на всякий случай.
Доехав до больницы, я кидаю двадцатидолларовую купюру таксисту и, спотыкаясь, иду в отделение экстренной помощи.
– Сердечный приступ! – кричу я женщине за стойкой регистрации.
Это привлекает ее внимание.
Доктор Грант смотрит на меня сверху вниз. На нем что-то вроде очков без диоптрий, которые продаются в наборах в сети «Котско». Блеклая сине-белая занавеска за его спиной отгораживает нас от остальных пациентов большой палаты отделения неотложной помощи.
– Знаете, Талли, не обязательно идти на такие жертвы, чтобы увидеть меня. Я же оставил свой телефон. Можно было просто позвонить.
Мне теперь не до шуток. Я откидываюсь на подушки.
– Вы что, единственный врач в этой больнице?
Он придвигается к кровати.
– Если серьезно, Талли, то приступы паники – распространенное явление во время пременопаузы. Это гормональный дисбаланс.
