Сердце Моего Монстра (ЛП) - Кент Рина

— Неужели меня не было слишком долго? Мне просто нужно было немного вздремнуть.

— С каких это пор тебе нужно вздремнуть?

Она сглатывает, но вскоре улыбается.

— Ты не давал мне выспаться в последнее время, если не заметил.

— Хм.

— И ты, вероятно, тоже не будешь сдерживаться сегодня вечером, не так ли? — она начинает вставать, но я качаю головой.

Растерянные глаза Саши встречаются с моими, и я пристально наблюдаю за ней несколько секунд.

— Что происходит, жена?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты точно знаешь, что я имею в виду. Ты изменилась, и мне нужно выяснить причину этого. Я предлагаю тебе шанс рассказать мне все самой. Если ты откажешься, мне, возможно, придется использовать методы, которые ты не одобряешь.

— Ничего не изменилось.

— Чушь собачья. Еще один шанс.

— Кирилл…

— Это твоя семья? Они снова втягивают тебя в это? Это из-за каких-то встреч с Антоном? Он настраивает тебя против меня? Ты предпочитаешь верить их пропаганде?

— Это не…

— Тогда объясни мне! — я прерываю ее, мой голос теряет всю свою невозмутимость, прежде чем я делаю вдох и пытаюсь ухватиться за свое несуществующее спокойствие. — Последний шанс.

— Ничего не изменилось. Это правда.

— Очень хорошо, — я поправляю очки. — Иди сюда.

Она идет осторожно, ее глаза сияют, когда она замечает животную похоть, которая, должно быть, видна на моем лице.

Саша — идеальное зеркало моих примитивных наклонностей. Тот факт, что она приходит в восторг всякий раз, когда я близок к краю, является четким показателем того, насколько мы совместимы.

— Остановись, — приказываю я, и она останавливается. — На колени.

Саша медленно подчиняется, как будто это впервые.

— А теперь ползи ко мне. Покажи мне, как сильно ты хочешь мой член.

Ее губы приоткрываются, и я клянусь, она собирается что-то сказать, но вместо этого встает на четвереньки и медленно ползет ко мне. Изгибы ее бледных сисек дразнят из-под декольте, создавая контраст с черной тканью.

Она слегка покачивает бедрами, и розовый румянец покрывает ее щеки и шею. Моя Саша не торопится с игрой в соблазн, не торопясь и не замедляясь, как будто точно знает, какой эффект оказывает на мой изголодавшийся член.

Моя эрекция уплотняется и напрягается под моими боксерскими трусами, требуя ее тепла.

Однако мне удается оставаться на месте, терпеливо ожидая когда она притащит сюда свою задницу.

Выражение моего лица, должно быть, неприветливое, потому что Саша останавливается, когда, наконец, доходит до меня. Ее пытливый взгляд впивается в мой, как будто она пытается разобраться в ситуации.

— Вытащи мой член, — приказываю я замкнутым тоном.

Ее мягкие руки расстегивают мои брюки, и она возится с молнией и боксерами, прежде чем освободить мой член.

На протяжении всего шоу он был полутверд, но в ее руках становится мучительно тяжелым. Ей приходится взять его обеими руками, нежно поглаживая, когда она смотрит на меня снизу вверх.

Моя ладонь накрывает ее щеку, и она наклоняется навстречу моему прикосновению, на мгновение закрыв глаза.

— Не просто ласкай его, solnyshko. Подавись моим членом.

Дрожь проходит сквозь нее, но она берет меня так глубоко и нежно, как только может, не вызывая рвотного рефлекса. Затем вытаскивает его, облизывает и сосет головку, прежде чем снова взять в рот. Трение ее маленького влажного ротика делает меня чертовски твердым.

Но это не единственная эмоция, проходящая через меня. Похоть преобладает, но к ней примешивается оттенок ярости. Волна гнева такая крутая и пустотелая, что я не знаю, как далеко зайду, если буду действовать в соответствии с этим.

Вот почему я не такой.

Я даю ей свободу сделать это самой, потому что, если трахну ее в рот, то причиню ей боль. В этом нет никаких сомнений.

Ее звуки удовольствия эхом разносятся в воздухе, когда она глубоко заглатывает мой член, вероятно, потому что знает, что мне это нравится. И поскольку она так хорошо изучила мои наклонности, она не останавливается на достигнутом и использует свой язык, чтобы доставить мне больше удовольствия.

Может быть, я и знаю, на какие ее кнопки нажимать, но она также выучила мои наизусть. И, может быть, именно поэтому меня это чертовски бесит.

— Я не слышу, как ты задыхаешься, Саша, — мой голос колеблется между похотью и контролем.

Ее глаза, теперь зеленые с легким оттенком желтого, наполняются решимостью, когда встречаются с моими. Она ускоряет темп, берет меня в свое горло и даже гладит мои яйца.

Саша продолжает в том же ритме, посасывая мой член, как будто это эскимо, пока ее стоны эхом не разносятся в воздухе. Я должен заставить себя не вонзиться ей в горло.

Если сделаю это, я не остановлюсь.

Она вытаскивает меня изо рта, ее глаза сверкают, а губы блестят от спермы и слюны.

— Кирилл…

— Да?

— Что ты делаешь?

— Что я делаю? Это ты должна делать мне небрежный минет.

— Да, но в обычных условиях ты бы уже взял все под свой контроль.

Ухмылка приподнимает мои губы.

— Ты хочешь этого?

Ее голова подпрыгивает вверх-вниз в нетерпеливом кивке.

— Чего ты еще хочешь, solnyshko?

Она ложится спиной на ковер, раздвигает ноги и приподнимает платье достаточно, чтобы показать свои насквозь мокрые белые трусики. Мне всегда нравится, как она возбуждается, даже отсасывая у меня.

— Трахни меня, — говорит она хриплым голосом, который почти заставляет меня кончить.

— Что, если я не в настроении? — говорю я, опускаясь на колени между ее ног и снимая свой ремень.

— О, пожалуйста. Ты всегда в настроении.

— Может быть, сегодня я в плохом настроении, Саша, — я оборачиваю ремень вокруг своей руки и шлепаю ее по киске, прикрытой трусиками.

Она задыхается, ее ногти впиваются в ковер, но глаза наполняются похотью. Поэтому я снимаю с нее трусики и стону от надписи «Лучика», навсегда вытатуированного на ее коже.

— Тебе не следовало просить меня трахнуть тебя, когда я в таком настроении, потому что я не остановлюсь. — Шлепок. — Мне придется измотать тебя и владеть тобой, жена. — Шлепок. — Мне придется делать тебя своей снова и снова, чтобы ты больше не могла думать о побеге.

Мое имя срывается со стоном с ее губ, когда она отрывается от ковра, ее внутренняя поверхность бедер дрожит, а глаза закатываются.

— Нет, не закрывай глаза, — я перестаю шлепать ее по киске и оборачиваю кожу вокруг ее горла.

Она издает стон, дергая бедрами так, что мой член оказывается у ее киски.

— Пожалуйста, прошу тебя, не делай это глупое отрицание оргазма. Я ненавижу это.

— И ты думаешь, я не ненавижу, когда ты мне лжешь?

— Кирилл… — она пытается прижаться к моему члену, но я затягиваю кожаный ремень вокруг ее горла, останавливая ее движение.

Она протягивает руку и гладит меня по щеке, носу и губам.

— Пожалуйста… Пожалуйста…

Отчаяние в ее голосе сводит меня с ума. Я действительно не могу отказать ей, когда она смотрит на меня своими блестящими глазами.

Я бы сделал все, что угодно, черт возьми, ради этих глаз.

Ее стон эхом разносится в воздухе, когда я толкаюсь в нее, но он обрывается, когда я держу каждый конец ремня на ковре, потянув в противоположных направлениях.

Моя Саша подходит для этого, потому что она создана для меня. Я получаю удовольствие от того, что краду у нее воздух, а она получает удовольствие от того, что я его забираю. Я получаю удовольствие от жесткого траха, а она получает удовольствие от грубого обращения.

Я врываюсь в нее сквозь ее оргазм, ударяя по чувствительному месту снова и снова. Ее губы складываются в тихий крик, и ее спина выгибается дугой, отрываясь от ковра.

Она не пытается ослабить ремень на своем горле. Нет даже этого естественного инстинкта самосохранения.

Это потому, что она верит, что я не убью ее.

Не причиню ей боль.

Не… обману ее доверие.