Юлия Коротина - Самый неправдоподобный роман. Книга вторая
— Выходит, это я виновата?! — Со слезами на глазах выкрикнула Джессика. — Я, что ли, заставила тебя лететь в тот полет?! Нет, дорогой! Вспомни, я много месяцев подряд уговаривала тебя оставить эту работу! А ты изворачивался: придумывал то одну, то другую отговорку — то не было тебе замены, то замена нашлась, но его нужно обучить!.. И что в итоге? Я оплакивала твою смерть, едва ли не умереть хотела вместе с тобой, чуть не погубила твоего ребенка, потому что она мне была не нужна без тебя. Я вышла замуж за Максвелла ради сохранения собственной репутации и репутации твоей дочери — по просьбе твоего же отца! И после этого я во всем виновата?!!
Слезы отчаяния, обиды и боли катились по ее лицу, и она уже не старалась вытирать их. Джес трясло противной мелкой дрожью так, что пальцы были ледяными и дрожали. Конечно, она предвидела обвинения с его стороны; конечно, допустима была и ревность к Максу. Но только не те, что он сказал! Только не это!!! Вполне возможно, что Дэн сейчас и сам обижен на нее за очередной отказ выйти за него замуж, вот и говорит, не думая. Однако даже обида не оправдывает его! На этот раз он перешел все границы!..
— Ты не сказала мне правды! — Резко бросил ей Дэн. — Ведь все могло быть совсем иначе!
— Прекрати! Не говори так! — Пыталась остановить его Джессика. — Неужели тебя совсем не волнует то, что почувствовала бы твоя жена, если бы узнала правду?!
— Примерно то же, что чувствовал бы твой драгоценный муж, которого ты так боишься! — Выпалил Дэн.
— Я никогда не боялась Макса! — Парировала женщина.
— Еще как боялась! Иначе давно ушла бы от него, невзирая ни на что!
— Я же тебе все объяснила! Не начинай сначала! — Взмолилась Джессика.
Их объяснение переросло в ссору, которая пошла по замкнутому кругу. Они бросали друг другу в лицо обвинения, которые раньше никогда бы себе не позволили. Отношения, кажется, зашли в тупик; еще немного, еще чуть-чуть — и все оборвется навсегда. Даже теперь они уже не могли остановиться. Их заносило на поворотах, как гоночные автомобили на скоростных автогонках. В конце концов, невозможно было дальнейшее развитие отношений без откровенного, полного боли и глухой обиды, разговора. Все это копилось много лет и рано или поздно должно было прорваться на поверхность через видимую пелену любви и счастья. В противном случае откровенность без ссоры привела бы к окончательному и бесповоротному расставанию. Ссора — это вспышка; перегорит и пройдет. Надо только выждать время. Но пока Дэн и Джессика этого не понимали. Ссора росла, как океанская волна во время шторма, и в итоге накрыла их с головой, не дав времени понять, что произошло…
— Я еще ничего не начинал! — С вызовом произнес Уайтхорн. — Начала ты! Сначала заявила, что у меня есть дочь, потом обозвала мерзавцем, а теперь обвиняешь меня в том, что я по собственной воле стал инвалидом!
— А разве это не так? Кто как не ты семнадцать лет назад сказал мне, что мы сами создаем себе рай или ад?.. Ты сам выбрал свой путь, оставшись в деревенской глуши у чужих людей. И если уж на то пошло, ты первый усомнился в моей любви к тебе, решив, что Жаклин будет лучше заботиться о тебе. Как ты мог, Дэн? Как ты мог подумать, что я брошу тебя, едва увидев в инвалидном кресле?
— Ну, а ты, Джес? Ты-то сама так ли уж была верна мне все эти годы? Ведь ты вышла замуж за Макса, когда моей дочери едва исполнилось три года! И она до сих пор считает его своим отцом! Почему ты не сказала ей, что я погиб? Она хотя бы гордилась мной!
— Было бы чем гордиться! — Язвительно фыркнула Джессика. — Отцом, которым у нее никогда не было?! Кто же знал, что ты в это время… — Она запнулась на полуфразе, наконец-то осознав, что они наговорили друг другу в порыве обиды.
— Что я в это время, Джес? Договаривай! — В приказном тоне потребовал Дэн. — Что я в это время водил шашни с другой женщиной, будучи прикованным к инвалидному креслу?.. Это ты хотела сказать?!
Секундная пауза, замешательство, но в ответ Джес все-таки сказала твердо:
— Нет!
Дэн знал, что сейчас своим "нет" она лжет. Правду говорила до этого мгновения — то, что раньше думала, то тщательно от него скрывала. Поэтому, а не из-за дочери, много раз отказывала ему, когда он делал ей предложение руки и сердца. Значит, Джес так и не смогла до конца принять его и простить его возвращение домой живым.
— Не лги мне, Джесси! — Попросил Уайтхорн умоляюще. — Хотя бы сейчас не лги! Ведь это не из-за Джулии ты отказывалась выйти за меня, не из-за какой-то там сомнительной тайны. Ты не простила мне моего возвращения домой живым.
Пощечина, которую Джессика со всего размаху влепила Дэну, обескуражила его, заставив остановиться и замолчать. На его смуглой щеке отчетливо проступило красное пятно. Оба возмущенно с обидой и гневом смотрели друг другу в глаза. Потом Джессика сказала:
— Ты так ничего и не понял, Дэн Уайтхорн!.. И опять усомнился в моей любви…
Затем она развернулась на каблучках и пошла от него прочь, даже не дав ему опомниться и что-либо сказать в ответ. А он все так же обалдело смотрел ей в след, слушая размеренный перестук ее каблучков. Щека до сих пор горела от удара, как от ожога.
С тех пор прошло три дня. За все это время Дэн ни разу не позвонил Джессике, и она не позвонила ему. Оба злились друг на друга и не могли простить друг другу тех обидных слов, которые наговорили в тот вечер в беседке. Сейчас-то они понимали, что тогда говорили не они сами, а их гнев. Но гордость еще не давала им возможности в открытую признать свои ошибки. Конечно, рано или поздно этот откровенный разговор должен был состояться. Однако на деле оказалось, что они не совсем готовы к нему. Дэн только теперь смог осознать, что Джессика сказала ему и что он наговорил ей. Не только правду о дочери. Теперь он знал, что тогда она полностью сознавала свою вину, а он еще больше обидел ее тем, что приписал ей это дурацкое неприятие его возвращения. Если бы она действительно так думала, все было бы совсем по-другому еще много лет назад. Господи, какой же он дурак! Только он мог так испортить себе рождественские каникулы! Это просто невероятно! Любой другой мужчина на его месте радовался бы, узнав, что у него есть потрясающе красивая дочь, а он еще и предъявляет претензии! А самое обидное, что рядом нет Роберта Монтгомери. Жаклин увезла его на Средиземное море — отдыхать и залечивать последствия аварии. Придется все решать и делать самому.
Впервые в жизни Дэн был в растерянности и не знал, что ему делать. По-настоящему не знал. Первым его порывом было желание броситься к дочери и, если не рассказать ей всю правду об ее рождении, то хотя бы поговорить с ней или познакомиться для начала. Но через несколько часов раздумья Дэн отбросил эту мысль просто потому, что ему было элементарно страшно идти к Джулии вот так — ни с того ни с сего, зная, кем она ему приходится. Он не сможет спокойно, без эмоций, смотреть ей в глаза. А еще ему претила мысль о том, что ее воспитывал Максвелл Колфилд и что она до сих пор думает, будто это он ее отец. Уайтхорн не хотел с этим мирится. Уж если Джес взялась рассказывать всем правду, надо было идти до конца. Джулия имеет такое же право знать правду, как и он; хотя пока она даже не подозревает о том, что существует какая-то другая правда в отношении ее. Пусть ей будет больно. Может, это будет первая настоящая боль в ее жизни, но она должна и имеет право ее пережить. Жестоко, конечно, но факт остается фактом. Не все одному ему мучиться.
