Терри Лоренс - Маленькое дорожное приключение
– Ты всегда бьешь в слабое место, когда хочешь одержать верх, не так ли?
Коул потер запястье о край стола. Он чувствовал себя последним мерзавцем. Ему очень хотелось извиниться, но делать этого было нельзя. Если он сейчас сдастся, он заключит ее в объятия и примется умолять, чтобы она поверила ему. И она поверит.
Он скрипнул зубами, глядя на обшарпанную облицовку стола. Потом прикрыл глаза и втянул в себя воздух. Он ощутил легкий аромат ее духов. Она словно забралась ему в душу и свернулась там клубочком… Нет, надо ее поскорее отослать отсюда.
Его рука ощутила легчайшее прикосновение. Лицо его напряглось, он хрипло вздохнул и медленно открыл глаза.
Эви передвинула портфель так, чтобы охранник не мог их видеть.
Надо продолжать беседу так, чтобы он не заметил, что что-то изменилось.
– Не смотри на меня так! – сказал Коул. Его голос сел от волнения.
– Я говорила с твоим адвокатом.
– Назначенным от суда! – фыркнул Коул и провел пальцем по ее кисти.
– Я пригласила Селину Коннорс. Это очень известный специалист по уголовным делам.
– Так я, стало быть, уголовник? – Их пальцы сплелись.
– Она уверена, что дело даже не будет передано в суд. Дело очень давнее, доказательств мало. Прокурор, который завел это дело… – Она бросила взгляд на «дипломат».
Коул провел пальцем по жилке, бьющейся у нее на запястье. Он с трудом напомнил себе, что должен изображать холодность.
– Он был знаком с моим отцом. Они вместе ходили на охоту, – нехотя сказал Коул.
– Теперь он на пенсии. Новый прокурор меньше заинтересован в защите власть имущих и сочувствует неудачникам. Активист, либерал…
– Тогда вы должны сойтись!
– Коул…
Он слишком любил ее и боялся потерять. Он выпустил ее руку.
Эви часто-часто заморгала. Она подвинула к себе «дипломат» и открыла его так, что крышка совсем заслонила их от охранника.
Охранник это заметил. Подошел, заглянул в портфель. Одни бумаги. Он посмотрел на их руки, разделенные столом. Коул плотно сцепил пальцы.
Охранник, убедившись, что все в порядке, вернулся на свое место.
– Эви, давай покончим с этим! – Спрятав поглубже свои эмоции, она вернулась к делу.
Эви достала блокнот, на этот раз – желтый.
– Давай я объясню тебе свой метод.
Коул фыркнул. Ну конечно! Его Эви ни перед чем не отступает.
– Я решила сделать то, что обычно делается при изучении потребительского рынка. Посетила четырех адвокатов, побеседовала с каждым, изучила рекомендации, список удовлетворенных и неудовлетворенных клиентов. Я позвонила в адвокатскую контору…
Она принялась перелистывать страницы своего нового блокнота.
– Короче, твоим адвокатом будет Селина Коннорс.
– А тот, которого назначил суд?
– Ты же отказался с ним разговаривать!
Это был нахальный выпускник юридического колледжа. Он ввалился в камеру, три раза подряд перепутал имя Коула и изложил свои дурацкие планы защиты. Коул послал его подальше вместе с его планами.
– Он хотел, чтобы я во всем признался.
– Но ты, же невиновен!
– Он сказал, что это проще, чем судебное разбирательство.
Эви сглотнула.
– Ты отказался?
– Может, я убил отца, а может, и нет. Но в любом случае я об этом не жалею.
– Ты же знаешь, что ты не убивал его! – горячо возразила Эви.
– Неважно. Я не стану подавать прошения. – Она вздохнула с облегчением.
– Ну, по крайней мере, ты еще не совсем спятил.
Да, но чего это разбирательство будет стоить ей! Она ведь нипочем не сдастся! Она будет стоять насмерть. А его отец был человеком могущественным и уважаемым. Коул знал, что кое-кто сочувствовал ему и его матери, но никто не вмешался, чтобы остановить его отца. В Монтане господствовало убеждение, что влезать в чужие семейные дела не следует.
– Этот процесс может затянуться на месяцы, – сказал он. – Если меня признают виновным…
– Не признают. На худой конец, подашь апелляцию.
О том, что в штате Монтана существует смертная казнь, они оба предпочли не вспоминать.
– Не стоит тебе впутываться во все это. – Она пожала плечами.
– Поздно. Уже впуталась.
– Я не хочу, чтобы ты торчала здесь! – Коул наклонился вперед и взял ее руки в свои. – Не трать на меня свою жизнь!
Охранник окликнул его. Коул выпустил руки Эви так поспешно, словно обжегся.
– Селина собирается, прежде всего, воспользоваться законом о сроках давности.
– На убийство это не распространяется.
– Всему свое время. Кроме того, она собирает сведения о твоем детстве. А я составила список людей, которые могут поручиться за тебя с тех пор, как ты ушел из Монтаны. Твой нынешний работодатель, прежние работодатели, твой армейский командир…
Его молчание было таким же непроницаемым, как цементные стены, а глаза – синими, как небо, видневшееся меж кремнистых пиков.
– Мы опросили ваших бывших работников, вашу экономку Марию, твоих бывших учителей, твоего тренера. Они все говорят, что у тебя было очень тяжелое детство, что ты пытался защищать свою мать…
– Но у меня ничего не вышло.
Эви продолжала листать список потенциальных свидетелей.
– Затем твоя школьная подружка – девушка, с которой ты встречался, когда учился в старших классах. Ей тоже есть что порассказать.
– Не сомневаюсь!
Коул внимательно смотрел на Эви. Она была уверена в себе и готова преодолеть любые препятствия – ради него. Теперь он представлял себе, как все начиналось у его матери. Должно быть, она была такой же ясноглазой, влюбленной женщиной, упорно отказывающейся верить в худшее…
Коул знал, что он должен сделать. Сейчас же. Немедленно.
– Получится солидный список, – с довольным видом сказала Эви.
– Ты кончила?
– Да что ты! Это только начало!
– А как же твоя работа?
– Поехав со мной, ты, таким образом, сделался служащим нашего журнала. Это, конечно, была только временная работа, но Майкл сказал, что даст мне отпуск для того, чтобы я вытащила тебя…
Коул встал, отодвинув стул.
– Свидание окончено.
Охранник отклеился от стены, видя, что Коул направляется к нему. Еще десять шагов, и он уйдет. Щелчок замка «дипломата» заставил Коула вздрогнуть. Он стиснул зубы.
– Я не сдамся! – объявила Эви.
– Поезжай домой.
– Я буду на первом слушании в пятницу.
– Не надо.
– Коул!
Он обернулся, стоя в дверях. В лице у него не было ни кровинки. Коул пытался расправить плечи, принять независимый вид, но не мог. Он чувствовал себя подавленным и униженным. Это чувство было ему хорошо знакомо. Шестнадцать лет назад чего бы он только не дал, чтобы кто-то постоял за него! Но теперь… Теперь он не может воспользоваться ее помощью.
