Линда Барлоу - Подарок на память
Теряя последние силы, Эйприл нащупала ножик, схватила его и, размахнувшись, всадила в спину Мигеля. Он застонал и мгновенно разжал пальцы. Эйприл ударила сто по лицу. Мигель скатился с нее и упал на пол.
Рыдая, Эйприл вскочила с кровати и, не глядя на распростертого на полу неподвижного Мигеля, выбежала из комнаты.
— Первым моим порывом было позвать кого-нибудь на помощь. Я помню, как постучала в Двери привратницы нашего дома и, вся дрожа, ждала в подъезде, когда женщина откроет мне дверь. И тут я вдруг ясно представила себе, как приезжает полиция, как, арестовав меня, они выясняют, кто я, откуда, и снова отправляют в эту ужасную школу в Коннектикуте. А что еще страшнее, они наверняка найдут мою мать и расскажут ей о том, как ее дочь привела в свою спальню мужчину, который пытался ее изнасиловать и убить.
Такой поворот событий казался просто невыносимым для шестнадцатилетней девочки. Нервы мои не выдержали и я, совершенно потеряв самообладание, выскочила на улицу. К людям, в толпу, казавшуюся мне в то мгновение единственным спасением.
Три недели я кочевала от одного ненадежного убежища к другому, зарабатывая по нескольку монет в день, попрошайничая на углах. Я постоянно испытывала чувство ужаса, которое по ночам выливалось в кошмары с участием Мигеля, моей матери, Арманда и полиции. Я никак не могла понять, как это получилось и, самое главное, почему? Я не знала, остался ли жив Мигель. Мысль о том, что я убила его, мучила меня невыносимо. Но еще страшнее было думать о том, что он жив и разыскивает меня по всему городу.
В конце концов однажды вечером, голодная, холодная и окончательно сломленная, я нашла приют у доброго старого священника, помогавшего хиппи. Я поведала ему свою историю, он меня успокоил, и мы вместе пошли в полицию.
Там я узнала, что Мигель скончался в больнице. Но причиной его смерти была не нанесенная мной рана, а какая-то инфекция. Однако для суда это значения не имело. Я нанесла рану и, значит, была виновна.
Перед смертью Мигель обвинил меня в том, что я ударила его ножом в порыве ревности к своей соседке по комнате.
К тому времени синяки у меня уже прошли, и мне нечем было подтвердить свою версию происшедшего.
Полиция арестовала меня по обвинению в непредумышленном убийстве.
Эйприл, вся дрожа, крепко обхватила плечи руками.
— Может, прервемся? — предложил Блэкторн. — Я вижу, как вам трудно об этом рассказывать.
Хотя Блэкторн не сказал ничего утешающего, в его глазах светилось сочувствие, и Эйприл, печально улыбнувшись, с облегчением вздохнула — судя по всему, Роб понимал ее. Понимал, как никто и никогда до этого дня.
— Ничего, все в порядке. Рано или поздно мне пришлось бы рассказать о своем прошлом, пришлось бы вернуться к нему. Жить в вечном страхе, в вечной обиде просто невыносимо. Именно поэтому я пришла на встречу со своей матерью в Анахейме и именно поэтому я решила попытаться продолжить ее дело. Просто… — Голос Эйприл сорвался, она пристально посмотрела на Блэкторна. — Вам приходилось убивать людей?
— Да.
— Этого нельзя забыть. Даже если ты вынужден защищаться. Это не проходит.
— Не проходит, — согласился Блэкторн. — И не должно проходить. Если пройдет, значит, с вами что-то не так.
Эйприл понимающе кивнула.
— Я так и не знаю, почему Мигель хотел убить меня. На суде выяснилось, что он был нелегалом. Въехал в Штаты без визы. Полиция вычислила его, нашла деревню, откуда он родом и откуда уехал еще шесть лет назад. Никто не знал, где Мигель жил и чем занимался все эти шесть лет. Думаю, что он был чем-то вроде блуждающего социопата. Вполне вероятно, что до истории со мной ему все-таки удалось кого-нибудь убить… Хотя в полиции за ним ничего не числилось.
— Вероятно, он был так называемым серийным убийцей, — предположил Блэкторн. — Они иногда кочуют из штата в штат, пытаясь сбить полицию со следа. Надо сказать, это им удается — так нам труднее свести аналогичные улики в одно уголовное дело.
— Главной моей ошибкой было то, что я скрылась с места преступления. Увидев изуродованную синяками шею, судьи быстрее бы поверили в мою невиновность. И меня бы отпустили, не заводя досье. Во время следствия меня держали в тюрьме. Я ждала, что объявится Рина. Но не дождалась. А ведь они с Армандом уже приезжали в Америку. По крайней мере раз в году, и не на неделю.
— Неудивительно, что вы были злы на нее, — заметил Блэкторн.
— После освобождения я ко многому стала относиться совсем иначе. Я наконец-то смирилась с тем, что Рина бросила меня и что, возможно, я никогда больше ее не увижу. Как ни странно, тогда это меня устраивало. Я больше не желала ее видеть… Я также поняла, что моя прежняя жизнь была бессмысленной и пустой. Наступил переломный момент. Можно сказать, что я повзрослела.
Отец Джекобс, тот самый, к которому я пришла после своих мытарств, нашел мне место в приютском центре для трудных подростков. Я подрабатывала продавщицей в небольшом магазинчике и заканчивала среднюю школу. После успешных выпускных экзаменов нашла работу в одной конторе и поступила на вечернее отделение в колледж. Через шесть лет такой вот жизни я получила диплом.
Блэкторн снова кивнул, давая понять, что благодаря чудесам современной компьютерной техники, от которой «ни убежать, ни скрыться», об этом он тоже уже знает.
— Я рассталась со своим прошлым. Со всем, что в нем было: мать, монахини, контркультура, Мигель. Чтобы выжить, мне пришлось обо всем этом забыть. С прошлым, с моим прошлым, невозможно вынести настоящее, невозможно смотреть в будущее.
— Тем, кто живет только своим прошлым, гораздо хуже, — Блэкторн тяжело вздохнул.
«Почти признание», — с любопытством глядя на сыщика, подумала Эйприл. Подумала, но промолчала.
Блэкторн тоже молчал.
— А почему вы так изменили свои взгляды? — после слегка затянувшейся паузы спросил он.
Эйприл пожала плечами:
— За эти годы я много чего добилась, но… Но в главном мне по-прежнему не везет. И знаете почему? Я не умею быть счастливой. О моем замужестве вам, разумеется, тоже уже известно?
— Да. Хэррингтон, как я понимаю, фамилия вашего бывшего мужа.
— Совершенно верно. Джонатан был хорошим человеком. Но для семейной жизни этого недостаточно. Я никогда не могла… — Эйприл горько усмехнулась. — Не знаю даже, как это выразить… расслабиться, что ли. Я думала, что он уйдет от меня, но в конце концов ушла сама.
— Так это вы подали на развод, а не он?
— Что-то в этом роде. То же самое у меня было и в отношениях с другими мужчинами. И наконец я пришла к выводу, что никогда не смогу быть счастливой, если не узнаю, почему моя мать бросила меня.
