Галина Полякова - Курортный роман с продолжением
– А что там такое?
– Стенка немецкая, ковры на полу, три телевизора, даже на кухне. И все японские. Усек? Люстра в гостиной хрустальная, чешская. Я за такой целый год в очереди отмечался. А шубку-то ее видел? Это ж норка. Из цельных шкурок! Помнишь, во сколько тебе из лапок обошлась для Татьяны? Я высылал, не хватило. До сих пор не отдал. Ну, это я так, к слову… Что молчишь? Задумался?
– Мужик у нее крутой был.
– Был? Ты хуже дитяти малого! А может, как был, так и…? Молчу-молчу. Но хороша! Ничего не скажешь. Я б ее с большим удовольствием. Чего смотришь? Сказал же, я – вне игры. Я не ты! Сказал – сделал. Давай, сам оторвись, раз так завелся. Но если честно, и после тебя бы не отказался.
– Не думаю, что она согласилась бы.
– Не согласилась бы? Дурачина ты, как погляжу! Знаешь анекдот про английскую королеву? Там герцог один ей заявил, что все женщины продажны, а та возмутилась и спросила, во сколько же он оценивает королеву Англии? Помнишь, что герцог ей ответил? «Вот видите, мадам, вы уже торгуетесь». Так что, дорогой сэр, все зависит от предложенной суммы. Это тебе везет, голодранцу… не обижайся, а денежки все бабы любят.
– Ты уже все решил! Записал ее в путаны. Не горячишься?
– Не в путаны, а в дорогие содержанки. Посмотри, как она живет и к чему привыкла. Баночки, скляночки, пузыречки, бутылочки. Это же все стоит недешево, мой мальчик. Тебе такой уровень не потянуть. А сорвешься – и вовсе.
– Не сорвусь!
– Дай-то Бог. Старайся, крепись. А тянет?
– Тянет… тянет, зараза!
– А с ней всегда будет тянуть. Такая она баба. Неужели, в самом деле все путем? Ну, расскажи, не жмись, что она может?
– Заткнись.
– Материалом владеет в полном объеме?
– Слушай, пошел ты!
– Понял, молчу. Не обижайся, брат. Ты только сам-то рот не разевай. Надо бы подарить ей какую-нибудь золотую штучку. Я дам денег.
– Зачем это?
– Посмотреть, как глазки у нее загорятся. Я всегда так определяю, что бабе нужно – я или деньги мои. Редко ошибаюсь. Они плохо собой в этот момент владеют, на морде написано, что им на самом деле надобно.
– Что тут такого? Все женщины любят финтифлюшки эти. Татьяна тоже любила. А эксперименты над человеком…
– Когда выбора спутника жизни касается, любые средства хороши. А по мне, она – темная лошадка. Была и есть. Хоть и наблюдаю ее в собственном, как говорится, логове. Вроде все на месте, продукты в холодильнике имеются, сковородки-кастрюльки чистые, в шкафах порядок, но…
– Что «но»? Что ты еще ей припишешь?
– А чего тут приписывать? Все на поверхности. Заметил, как мужики в кабаке на нее пялились? Слюнями исходили. Думаешь, она не знает, как на нашего брата действует? Все она знает и понимает! Одному тебе непонятно, мальчугану с седой бородой и двумя застарелыми язвами. Как бы третью с ней не схлопотал. Мне вообще кажется, в ней что-то от ведьмы есть. Глаза какие-то чудные – прозрачные. Красивые, но злые. Смотри, парень!
– Хочешь сказать, без меня она не теряется?
– Наконец-то дотумкал! Даже если и разбежалась со своим папиком, вряд ли долго в простое может находиться. Взгляни на нее трезвым глазом, а не твоим, замыленным. Молодая, свободная, сексуальная, – как понял по твоим соплям. Сядет у окошка, мордашку ручонкой подопрет и слезки на дорожку – кап-кап? Так, по-твоему? Ты на землю-то опустись! По месяцам вы врозь будете, а ей что прикажешь делать? Ждать с утра до ночи – не видать ли милого дружка? Она, если б и хотела, не сможет. Не дадут ей мужики. Да и сама она – баба в самом соку и в этих делах толк знает.
– Но мы же поженимся. Она при мне всегда будет, я не допущу ничего такого!
– Не смеши, Манилов! Поженитесь! Про где жить будете, молчу. Она из Москвы никогда не уедет, помяни мое слово. А ты здесь не сможешь. Кто ты здесь-то? Чемпион града Киева одна тыща лохматых годов? Вот столица-то обрадуется! К нам приехал, к нам приехал, бывший, бывший, дорогой! Давайте мы ему отдел дадим, кабинет попросторней и кресло помягче. А уж когда очередной срыв нагрянет, то и место за ним свято сохраним, и деньжонок добавим, и в должности повысим! Только руководи нашим спортом, родной, больше-то в Москве некому! То-то подфартило, что тебя к нам занесло. Так думаешь? Не надейся! Тут тебе не Киев, дружок, где каждая собака знает, кем ты был, а начальники в фанатах твоих ходили, потому все с рук тебе и спускают. Кому понравится, что в любой момент ты всю работу можешь задвинуть и разослать всех к едрене фене?
– Не добивай…
– А чего добивать-то? Я правду говорю, не так, что ли? А потом, смотри, баба привыкла жить легко, есть-пить сладко, мальчишку своего баловать. Это какая ж нужна любовь, чтобы от такого житья на хлеб с квасом перейти? Какое-то время, может, и продержится, пока в штанах у тебя шевелится. А потом что? Много ты о бабах думаешь, когда обострения и срывы твои бывают? Тебе бы выжить, а не любовью заниматься. Будет она с тобой нянькаться и выкрутасы твои терпеть? И не забудь про возраст. Годы, годы, дружок. Никуда от них не деться. Что с тобой будет лет через несколько? Потянешь молодую жену? А она только входит в самый бабий возраст, ее еще лет на двадцать с гаком хватит. Будешь сквозь пальцы смотреть, как она с молодыми у тебя на глазах?
– Ты ее не знаешь.
– А ты-то когда узнать успел? Ты и спал-то с ней всего ничего.
– Подсчитывал?
– А чего тут считать? И так ясно – раза три-четыре от силы. Ничего ты о ней не знаешь. Может, ей не такого надобно? Посильней, поздоровей, позаковыристей. Пока в запарке, она и этим довольна, а потом – неизвестно, сколько и как ей надо. Осилишь? С твоими-то проблемами?
– А как же ты сам на ней жениться хотел? Тоже ведь не юнец с гиперсексуальностью.
– Ты меня с собой не равняй. Я веду правильный, здоровый образ жизни – не пью, не курю, бегаю по утрам, меня на десятерых одновременно хватит. А ты насквозь больной, только с виду богатырь. Подорвал здоровье-то по собственной дури. И на жизнь я смотрю трезво. Если б и женился, у меня не забалуешь. Под замок бы посадил и глаз не спускал. Летом – на дачу, мордой в грядки, зимой – в четыре стены. Рожала бы каждый год, с ссанками-засранками колупалась. Не до баловства бы ей было. А у тебя детей быть не может. Чем ты ее займешь? С работы ее надо снять, чтоб на мужиков не таращилась, а ты не сможешь. Сам ее не прокормишь, еще и с дитем. Будешь спокойно смотреть, как она у папика деньги берет? Да еще в квартире жить, на его шуршики купленной?
Не с твоим, брат, характером.
Катя прослушала этот диалог, стоя у приоткрытой двери в квартиру бабы Зои. Вероятно, хозяйка отлучилась, и братья чувствовали себя совершенно свободно. Оставалось решить – войти, дав понять, что она все слышала? Или позвонить в дверь, сделав вид, что только что приехала и ни о чем не догадывается?
