Саша Канес - Мои мужчины
Как мне показалось, я прикрыла глаза всего на мгновение, но, когда открыла их вновь, было уже светло. Часы показывали час дня. В квартире я была одна. Я привела себя в порядок, оделась и поставила чайник, чтобы выпить кофе. На кухонном столе лежали ключи и документы от моей машины. Помыв за собой чашку, я ушла. Я знала, что входную дверь можно просто защелкнуть, поэтому отсутствие ключей от квартиры не помешало мне отправиться восвояси. К моему крайнему удивлению, моя многострадальная машинка стояла возле подъезда и поблескивала свежеокрашенным крылом и новой фарой. Раньше я думала, что сделать такой ремонт за ночь невозможно.
Дома меня ждало известие о смерти отца. Мама была в совершенно невменяемом состоянии. Она едва нашла в себе силы сказать мне, что отец с его новой женой попали в автомобильную катастрофу возле самого своего дома. Я не знаю, о чем она думала, какие мысли и воспоминания захлестнули ее, но несколько часов подряд она смотрела сухими глазами в пустой угол стены ничего не делала и не отвечала ни на какие вопросы.
Я не пыталась теребить ее и пошла в комнату к дочке. Даша хныкала в манеже, страдая от общей жизненной неустроенности: мокрых памперсов, отсутствия и бабушкиного внимания, и маминой сиськи. К тому же первые сутки непривычного питания сопровождались еще и откровенным бунтом у нее в животе.
РОМА и не только…
После смерти отца мы с мамой унаследовали каждый свое: я — довольно крупный счет в женевском банке «Эдуард Констант», а мама — маленького дебильного Рому. На счет в банке и дом немедленно нашелся еще один претендент — Славик. На Рому претендентов больше не было.
Отец, как и все успешные люди, не верил, что с ним хоть что-нибудь может случиться. В России он не оставил никаких распоряжений на случай своей смерти, но в женевской конторе его адвоката, как выяснилось, все же хранилось завещание на мое имя. Оно касалось личного счета отца в «Эдуард Констант» и не содержало никаких ограничений. До сих пор не знаю, почему он решил так поступить, — может, его все-таки мучил стыд и он хотел, хотябы посмертно, загладить свою вину передо мной и мамой? Московская квартира и загородный дом тоже в итоге достались мне и были тут же проданы. Я не хотела никакой памяти о последних годах жизни моего отца.
Ромины дед и бабка со стороны матери так и не появились. Я слышала, что они давно разошлись и задолго до катастрофы померли в захолустье поврозь, брошенные друг другом и забытые собственной дочерью.
Отец, как выяснилось, сыграл свадьбу со своей б… в Греции, на острове Санторини, а рожала она в Швейцарии. В суете они не удосужились легализовать соответствующие документы в консульских учреждениях, что и привело к тому, что Рома оказался неприкаянным сиротой, у которого с юридической точки зрения вообще никогда не было ни отца, ни матери.
Я не возражала против маминого решения взять его к себе, но старалась почаще забирать у мамы дочку, чтобы Даша не слишком много времени проводила около своего дефективного дяди.
Честно говоря, никто так и не разобрался досконально, что с Ромой не так. Внешних отклонений в физическом развитии у него не было. Разборы шли об олигофрении в степени дебильности, аутизме и о дислексии. В общем, непонятно что, но понятно, что ничего хорошего. Оформить опекунство над Ромой, разумеется, помог все тот же Семен через одного из своих коррумпированных знакомых в правительстве Москвы.
Надо сказать, что пьяная ночь, которую я провела с ним, оказалась первой и последней. Семен стал со мной несколько суше и официальнее, но я не знала, задело ли его выкрикнутое мной в постели Ленино имя или он вообще был не настроен менять систему наших деловых отношений. Я приняла его позицию как факт, хотя и не без некоторой досады — в качестве мужчины он меня, безусловно, интересовал, а как личность вызывал еще и жгучее любопытство.
Разбогатев, я незамедлительно предложила ему принять от меня долю, так как осознавала, что обязана ему всем — и спасением своего бизнеса в трудные дни Катькиного побега, и даже собственной жизнью. Но Семен категорически отказался. Отказался он и от увеличения уставного капитала нашей с ним компании. Его устроила следующая схема: мы по-прежнему остаемся равными партнерами в нашем бизнесе, но по мере необходимости берем у меня кредиты вместо того чтобы брать их в банке. Получая деньги назад от компании, то есть фактически от Семена и от себя самой, я еще и зарабатываю проценты, которые иначе пришлось бы отдавать банку. Семен утверждал, что это справедливо, так как я же несла все риски по невозврату мной же самой взятого кредита. Как бы то ни было, мне выгодно было согласиться. И я не прогадала.
Семен настоял на том, чтобы я приняла на работу консультанта по вопросам безопасности. На эту должность был назначен некий Игорь Борисович Чертков. Когда он заехал в офис для знакомства, мне показалось, что я уже однажды видела этого крепкого и мрачноватого пятидесятилетнего человека. Более того, я была уверена, что он был в числе тех людей в штатском, которые подъехали к кафе «У Иссы», когда мы с Семеном из него выходили. Разумеется, я об этом промолчала. Зарплату Игорю Борисовичу Семен назначил огромную, но пообещал, что мы сэкономим на его участии в нашем бизнесе намного больше. И эти слова подтвердились в самом ближайшем будущем.
Решение всех вопросов в Женеве потребовало моего присутствия и немалого времени. Мне пришлось проторчать там больше двух недель, по два-три раза в неделю встречаясь с толстеньким кругленьким адвокатом, господином Трюшо. Общались мы в его аккуратном офисе на портовой площади в самом центре Женевы. Я даже немного попутешествовала по этой красивейшей стране, взяв в аренду маленький «Фиат». Но одной путешествовать довольно грустно, и я была очень рада, когда, успешно закончив все дела, вернулась в Москву.
Самолет приземлился в три часа дня, а уже в семь вечера мне позвонил Славик и сразу же прямо по телефону заявил, что мой отец задолжал ему при жизни кучу денег, и если я не хочу неприятностей, то должна буду отдать ему практически все, что унаследовала. Меня привел в бешенство тон этого ублюдка, однажды уже посланного мной на х… открытым текстом.
Тем не менее я сдержалась и как могла вежливо пригласила Славика на встречу в наш новый офис в Лялином переулке, только перед моим отъездом снятый Семеном в здании какого-то прекратившего свое существование проектного института. Я сама была там только один раз, перед самым отъездом. Семен показал мне наши с ним кабинеты, принадлежавшие некогда директору и его заместителю, секретарскую, просторную переговорную комнату и пару помещений для будущих сотрудников, в которых мы нуждались в связи с расширением нашего бизнеса.
