Керстин Гир - Я сказала правду
– Сегодня Адриан из издательства звонил моим родителям. Это тот тип, которому я написала, что считаю его очень сексуальным, что его подружка ему не подходит и что под мою грудь не влезает ни одного карандаша. Тебе на моем месте не было бы стыдно?
– Нет, – сказала Чарли. – Ведь все это правда.
– Но я, же его совсем не знаю.
– Тем более. А чего он хотел?
– Он хотел послать венок на мои похороны и спросить, могут ли они посмертно издать мой роман о вампирах.
– Ну, так это же замечательно! – воскликнула Чарли. – Значит, у тебя снова есть работа!
– Ты не ослышалась: роман о вампирах, – повторила я, стараясь придать своему голосу как можно более презрительный тон.
– И где он? – спросила Чарли.
Я махнула рукой на ноутбук:
– Вон там. «Путь Ли в мире тьмы». Но, если ты боишься крови, лучше не читай.
Чарли пришла от Ли в полный восторг. После того как она взяла мой ноутбук и открыла файл, она умудрилась меньше чем за сорок пять минут прочитать восемьдесят страниц. Все это время я сидела напротив нее и наблюдала. Чарли явно была захвачена разворачивавшимися в романе событиями. Иногда она даже принималась грызть ногти, а это она делала только в кино.
– Просто супер, – произнесла Чарли, дочитав до конца. – Очень увлекательно. А что будет дальше? Ронина и сэр Амос поженятся?
– Ну, этим вопросом читатели должны задаваться в каждом романе, – ответила я. – Я задумывала этих героев по типу Кларка Кента и Лоис Лейн. Или Ремингтона Штеле и Лауры Холд.
– А, я поняла. Это чтобы было еще интереснее. А когда ты напишешь следующий?
– Чарли, я не пишу романы о вампирах. Это же полное фуфло.
– Но фуфло очень увлекательное, – возразила Чарли. – И вообще, с каких это пор у тебя появились такие литературные притязания? То, что ты ведешь себя, как юный Вертер, еще не значит, что ты Гете[19]. Не говоря уже о том, что мне этот самый Вертер всегда казался ужасно противным. Вся эта возня, жалость к самому себе, которые он развел из-за этой Шарлотты. Я пойду с к твоему Адриану из издательства и скажу ему, что ты будешь для него писать.
– Хм... – неуверенно промычала я. – Но в этой серии столько совершенно невообразимой ерунды...
– Ну и что? Скажешь ему, что хочешь работать на своих условиях: никакой ерунды и побольше денег. Все равно тебе терять нечего.
– Хм... – задумалась я.
– Пошли! Если он звонит, чтобы купить роман покойницы, значит, ему очень нужна эта хрень. Ты знаешь, как я люблю твои истории, но это не только романтично – это еще и очень увлекательно. И как-то даже... эротично со всеми этими темными силами, странным оружием и телепортацией, – сказала Чарли. – Так вот, не умаляя достоинств остальных твоих романов, в этом что-то есть. Ты только представь себе, что было бы, если бы эти изменники проникли в клинику доктора Олсена и захотели стащить оттуда все запасы крови. Если бы медсестра Ангела была вампиршей, а заведующего отделением Гозвина укусил бы оборотень... Да ты почти из любого своего романа можешь сделать историю о вампирах! Ну, то есть, я хочу сказать, трансформировать!
В ее словах была доля правды. С Ли у меня все получилось довольно легко. Чарли вдруг спросила:
– Сколько романов ты написала за последние десять лет?
– Двести сорок один. Если считать «Путь Ли» – двести сорок два.
– Ну, вот видишь! – радостно воскликнула Чарли. – Материала у тебя хоть отбавляй. Стоит только добавить немного вампиризма...
– И все они у меня записаны на диски, – вслух размышляла я.
Чарли рассмеялась:
– А вот все свои трусы ты повыкидывала, фанатичка, помешанная на порядке. Хотела, чтобы мы поверили, будто ты носила одни только маленькие хорошенькие трусики «танга», да? А кстати, куда подевался вибратор, который я тебе подарила?
– Э-э... он... – я почесала затылок, – его тетя Эвелин присвоила, наверное...
– Так я и знала! Ты его проморгала! Человек, который так пренебрежительно относится к своим трусам, не может позаботиться о своем вибраторе! Ты хоть знаешь, сколько он стоит?
– Герри Талер. У меня назначена встреча с Лакрицей, – деловито произнесла я.
Секретарь наморщила лоб:
– С фрау Крице?
– Да. Только не говорите мне, что сами не называете ее Лакрицей.
Секретарша медленно покачала головой.
– Что – правда, нет? Габриэла Крице? – Я недоверчиво на нее воззрилась. – Ну, слушайте, вы, наверное, святая, раз не дали ей такого прозвища.
– Мы ее называем Твидовая попа, – нехотя призналась секретарша.
– Твидовая попа?
Мы всем здесь даем прозвища в зависимости от того, какие у них пятые точки. Те, которые ничего, называют попами, а которые не очень – задницами. Костлявая задница, Полосатая попа, Чертова задница. К сожалению, задницы преобладают.
– О! Ну, это... А как называют нового главного редактора Адриана?
– Трескучая задница, – ухмыльнулась секретарша.
– То есть он явно относится к разряду тех, которые не очень, – с сожалением констатировала я.
– Нет, просто всех новеньких принципиально сначала именуют задницами, – пояснила секретарша и схватилась за телефонную трубку. – Не возьму в толк, зачем я вам все это рассказываю! Фрау Крице, к вам пришла Герри Талер.
Лакрица спустилась через минуту и отвела меня в свой кабинет.
– Шампанского?
– Нет, спасибо, у меня еще свежи воспоминания о прошлом разе.
– Но ведь он сподвиг вас на такие успехи. Я просто в восторге от «Пути Ли в мире тьмы», – искренне произнесла Лакрица. – И мальчик тоже. Следует отдать ему должное. Увидев ваше произведение, он тут же отказался от мысли публиковать собственную писанину. Кстати, а где же он?
– Я думала, встреча назначена в его кабинете, – удивилась я.
– В этом чулане? – рассмеялась Лакрица. – Ну конечно! И что же, нам с вами все время стоять? Уж поверьте мне на слово, это не самое выгодное положение, чтобы требовать повышения гонорара.
Наверное, вид у меня был удивленный, потому что Лакрица добавила:
– Ну, взбодритесь, деточка, ведь вы сами хотели этой встречи, так?
– Нет, речь должна была идти о... А вы полагаете, что я могу просить прибавки?
– Ну конечно, – заверила меня Лакрица. – По сотне сверху за каждый роман.
Раздался стук, и в кабинет вошел Адриан. Вот теперь я бы не отказалась от шампанского, чтобы иметь возможность спрятать лицо за бокалом. Мои щеки залила краска, хотя как раз для того, чтобы не покраснеть, я сотню раз прокручивала этот момент в голове в Чарлиной комнате для репетиций.
«Все элементарно, – уверяла Чарли. – Ты просто не должна думать обо всем, что ему там написала».
