Марина Порошина - Почти карнавальная история
И прихватил за локоть Шустрого, который, в отличие от участкового, идти никуда не собирался и все пытался заглянуть в комнату.
– До свидания! – прокричал откуда-то из глубины квартиры Профессор.
– А что, Лев Николаевич вернулся? – изумился участковый. – Я же ему сказал…
– Мало ли что ты сказал! – развеселился Шустрый и фамильярно хлопнул Петрухина по плечу. – А он тебя – скок! – и опередил. Орлиный взор, напор, изящный поворот – и прямо в руки запретный пло-о-од! – дурашливо заголосил он. – Учись, студент!
Петрухин открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут распахнулась дверь соседней квартиры, и на площадку царственно вступила Евстолия Васильевна. Каким-то непостижимым образом она умудрилась самостоятельно надеть музейное платье и даже увенчала голову шляпой сложной конструкции, из-под которой кокетливо выглядывали якобы непослушные завитки. Предоставив всем возможность в полной мере насладиться ее красотой и прийти в себя, Евстолия обвела присутствующих милостивым взглядом и с чарующей улыбкой сообщила:
– А мы с Ирочкой договорились вместе встречать Новый год. Я вам не помешала? Что же вы на пороге стоите?
И, двумя пальчиками подхватив широкую юбку, ловко протиснулась мимо Ирины в незапертую дверь.
– Ну что ты, проходи, – обреченно сказала ей вслед Ирина. – Мы как раз собирались…
Но чужие планы никогда не интересовали Евстолию. Стоя на пороге, она встречала поочередно входивших мужчин уже как хозяйка.
– Мы не знакомы, – церемонно начала она, поочередно протягивая руку для поцелуя Шустрому и милиционеру. – Евстолия Васильевна… Евстолия… К соседке на второй этаж ходила платье застегивать, – это уже Ирине.
Затем, обернувшись в глубь комнаты к насупившемуся Профессору, добавила кокетливо:
– А для вас просто Ева, как договорились. Ну, что же мы стоим в коридоре, скоро уже двенадцать?
Евстолия прошла в комнату, и за ней поневоле потянулись Ирина и вся процессия. Впрочем, Ирина сохраняла недовольную мину больше для порядка. В такой нелепой ситуации она оказалась впервые в жизни, но, странное дело, ее возмущение неожиданным вторжением незаметно куда-то улетучилось, было весело и занятно. А в присутствии Петрухина – спокойно и не страшно. Наверное, хозяйка платья была женщиной веселой и легкомысленной, может быть, даже авантюристкой, недаром же Ирина вспомнила из «Летучей мыши» – еще та оказалась мать семейства! Наверное, платье сохранило ее ауру. И, надев его, на эту ночь Ирина Ивановна Литвиненко, начальник отдела камеральных проверок межрегиональной налоговой инспекции, мать взрослой дочери, теща и брошенная жена, превратилась в кого-то другого. А может, дело было в том, что у нее вдруг после многолетнего перерыва обнаружились талия и красивые плечи, и вполне соблазнительная грудь… Чего уж лукавить, та женщина в зеркале ей понравилась. И Ирина прекрасно видела, как онемел, увидев ее, Лев Николаевич, как увяз взглядом в декольте Шустрый, как странно вдруг посмотрел на нее старший лейтенант Петрухин…
И она с удовольствием включилась в царившую в квартире праздничную суету. Евстолия распоряжалась ею так же, как и всеми прочими, бесцеремонно гоняя по мелким поручениям. Петрухин и Шустрый притащили из кухни раскладной стол. Лев Николаевич, опустошив свой портфель и Иринин холодильник, хлопотал на кухне, с тарелками в руках птичкой летал из кухни в гостиную и обратно. Хозяйке квартиры оставалось лишь подавать посуду, салфетки и объяснять, откуда принести недостающие стулья и что бокалов вообще-то нет. После того, как Евстолия сбегала домой за бокалами, салатами и холодцом, стол, к большому Ирининому удивлению, приобрел вполне божеский и даже соблазнительный вид. Ирина, украдкой следившая за Петрухиным, заметила, как он старается не смотреть на еду. «Наверняка мотался весь день без обеда!» – вдруг всколыхнулись в Ирине подзабытая за невостребованностью бабья жалось и желание накормить пришедшего с работы мужчину. Тьфу, наваждение! Еще чего не хватало. Наверняка есть кому накормить и без нее. Но от этой вполне логичной мысли она почему-то расстроилась и от Петрухина отвернулась.
Муравьиное снованье взад-вперед было прервано появлением президента на экране телевизора. Все, как по команде, упали за стол и замерли в предвкушении. О чем говорил президент, никто не слушал. Но смотрели все очень внимательно. Ирина и Евстолия – потому что, как и все женщины страны, в нынешнего президента были немного влюблены, мужчины – потому что так полагалось. Президент, умница, все это понимал, поэтому был остроумен и краток. Когда на экране появился циферблат кремлевских часов и большая стрелка, дрогнув, закрыла собой маленькую, Шустрый и Петрухин одновременно взялись за бутылку шампанского. В краткой, но убийственной дуэли взглядов победил представитель силовых структур. Одновременно с двенадцатым ударом часов шампанское зашипело и выбралось на свободу. Хотя оно сделало это деликатно, Евстолия все же взвизгнула, ойкнула и, отшатнувшись, едва не упала на руки к Профессору – исключительно потому, что дамам именно так полагается себя вести при открывании шампанского. Ирина эту обязанность проигнорировала. Ей понравилось, как красиво Петрухин открыл бутылку. И как налил шампанское в бокалы – расчетливо и поровну, не пролив ни капли.
– Наверное, кто-то должен сказать тост, – оторвав взгляд от бокалов, которые быстро разбирали, сказала Ирина.
– Если позволите… – привстал и деликатно откашлялся Лев Николаевич. – Когда я был несколько моложе и, как все, наверное, в молодости, увлекался авторской песней, встречалась там одна фраза, как нельзя более уместная: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». Впервые в жизни я…
Но Шустрый не вытерпел и перебил Профессора, тоже вскочив на ноги:
– Нет, я классный тост знаю! Вот если женщина идет по улице с гордо поднятой головой – значит, у нее есть мужчина. Если женщина идет по улице и улыбается – значит, у нее будет мужчина. За женщин, которые улыбаются! За вас, Ирина Ивановна! Гусары пьют стоя!
Поскольку Профессор так и оставался стоять с открытым ртом, то нехотя встал только Петрухин. Однако, заметив, что Ирину тост покоробил, попытался исправить положение:
– А давайте просто за Новый год – а то мы так и не выпьем, шампанское не любит разговоров, как говорит у нас один майор.
Звон бокалов не сразу позволил Ирине различить трель телефонного звонка. Она метнулась в прихожую, где забыла трубку. Наверное, это Юлька! Или все же Рита! Но на определителе значился номер Валентина. Секунду поколебавшись, Ирина сняла трубку – она же решила, что поговорит с ним, хватит этих дурацких игр. Вот она и поговорит.
