Татьяна Веденская - Зеленый подъезд
– У меня много дел, – развернулась я в сторону кухни. Может, отсижусь?
– Ага. Голова болит, и дни не те. Угадал?
– Примерно, – посмотрела я на него с вызовом. Но он настолько чувствовал себя хозяином положения, что только рассмеялся.
– А у меня для тебя кое-что есть.
– Что?
– Кое-что. Тебе понравится, – подмигнул он и достал из рюкзака пакетик черняшки из мака.
С паршивой овцы хоть шерсти клок, решила я. Через час мы, вполне довольные друг другом, лежали на кровати. Олеськины завывания никого не напрягали, шевелиться не хотелось совсем. Я сунула ей морковку и дремала, пока в дверь не позвонили.
– Открой, – прошепелявил Лекс.
– С чего бы? Ванесса сама откроет.
– Это Снейк.
– А зачем? – полюбопытствовала я.
Снейк был самым непонятным из питерской наркобратии. Приличный высокий мальчик с голубыми глазами и кошельком, набитым папиными баксами. Он ходил в институт, думал о сессиях, трахал движущиеся объекты и, до кучи, колол, глотал и курил все, что только мог ему предложить дружественный наркосервис. С Лексом его не связывало ничего, кроме редких совместных вечеринок. Дома у нас он не появлялся до этого ни разу.
– Это его герыч. Я его сюда и зазвал. Мать-то все равно на работе.
– Арбайтен, арбайтен, – покачивала я свисающей с кровати стопой. Хорошо, что ни говори.
– Открывай, я не могу встать.
– О’кей.
Я прочапала в прихожую. Последний раз Лекс притаскивал мне наркотики с пару месяцев назад. Я жила гораздо спокойней и без него, и без уколов. Ревущая грязная девчонка, ползающая в мокрых ползунках среди обдолбанных тел, нарушала мое равновесие, так что расслабиться до конца все равно не получалось. Но раз уж подвернулся случай, чего отказываться?
– Привет, Элис. Ты, как я вижу, уже... – подмигнул мне Снейк. Его челюсти непрерывно разжевывали нескончаемую жвачку, а глаза ощупывали мое тело, словно бы на мне и вовсе не было халата.
– Здравствуй-здравствуй, – молвила я в ответ.
Лекс с трудом вынырнул из полусна и вяло приступил к вывариванию новой порции счастья. Снейк завороженно следил за его руками, как дитя смотрит на фокусника. Я бы даже не исключала, что процесс нравился ему больше, чем результат. Он был из тех, о ком говорят – без царя в голове.
– Хорошие у тебя вены, – одобрил Снейковы природные данные Лекс, и мы втроем залегли на кровать.
Надо сказать, у нас и шанса не имелось, что Ванесса все это одобрит. Но кто ж о ней думал? Нам было хорошо, Олеська то спала, то не спала, то опять засыпала. Свекровь вернулась на следующее утро и возмущенно фыркала, глядя на дрыхнущую композицию из шести рук и ног.
– Вот же скоты, ей-богу! – восклицала она каждые пять минут. – Сволочи! И ты, Алиска, дрянь! – заверещала она, когда выяснила, что все запасы еды, включая те, что хранились в шкафу на балконе, исчезли.
– Отвали, – устало махал на нее рукой муженек. Снейк спал и во сне жевал жвачку
– Ты как с матерью...
– Да пошла ты.
День обещал выдаться нервным. Ванесса устала и сегодня, соответственно, не работала. Она отличалась склонностью к скандалам и на дух не выносила наркоманов. Особенно чужих. До обеда героин еще как-то примирял Лекса с действительностью. Но к вечеру выяснилось, что за ту пару месяцев, что я его не видела, он заимел себе дозу. Причем немалую. Ночью его начало ломать не по-детски. Поскольку с таким синдромом я дел никогда не имела, то впала в ступор. Мне и самой было несладко, что ни говори, а отходняк есть отходняк. Но его вопли, стоны и активное участие в скандале с мамашей напрягали сверх меры. Олеська орала, Снейк жевал, пытался меня облапать по-тихому и иногда подло раздувал азарт в Лексе или его прародительнице.
– А вот приличные матери своих деток любят. Не морят голодом, не попрекают куском хлеба, – громко говорил он, и чета Бобковых, словно свора собак с костью, начинала лаяться с новой силой. Лексу было плохо. Весь потный, красный, с трясущимися руками, он раздражал меня, мешал, напрягал. Что с этим поделать, я не знала.
– Поеду-ка я за догоном, – родил наконец Снейк.
– Только посмей! В моем доме не позволю! – высказала неприятие предложения Ванесса Илларионовна. Ну и имечко, в самом деле.
– Кому ты не позволишь? Тля! Да я тебя сейчас запру до второго пришествия.
– Мразь! Милицию вызову!
– Без пальцев останешься! Все повырву! – орал Сашенька мамочке и даже попытался привести угрозу в исполнение. Они по-дурацки пыхтели, входя в раж.
– Пойду я... Ребенка уложу, – решила ретироваться я, пока они не втянули и меня. Все-таки был уже час ночи.
Снейк вернулся без героина. Может, было бы лучше, если бы он его нашел-таки. Но он его не нашел. С бутылкой пива в одной руке и с бутылкой водки в другой он вперся к нам.
– Азера уже разошлись. Говорят, облава была.
– Черт, черт, черт... – завертелся волчком Лексик.
– Так тебе и надо! Наркоман проклятый, – орала через щель в двери мать. Она заперлась на цепочку и от этого очень осмелела.
– Нет, я ее все-таки грохну! – взвился Лекс. Вместо дрожи в его глазах зазвенели бешенство и злоба. Если бы мне довелось когда-то увидеть глаза взбесившейся собаки, я уверена – они бы выглядели точно так же. Лексу для полноты картины не хватало только пены у рта. Я заперлась у себя и попыталась раствориться. Предчувствие беды охватило меня снова. Оно было таким сильным, что сводило с ума. Когда Эдисон улетал в вечность, меня так же трясло. Прошло какое-то время, я, кажется, уснула, положив голову к плечику Олеськи. Очнулась от криков.
– Ах ты, сволочь. Издеваться надумал! Убью! – услышала я. Разлепила глаза, с трудом собрав мысли, посмотрела на часы. Три пятнадцать.
– Караул! – взвизгнула вдруг Ванесса.
– А вы чего не спите? – высунулась я. И обомлела. Лекс на полу в кухне пинал ногами Снейка, который хрипел, отплевывался кровью и пытался ухватить Лексов ботинок.
– Да что ж такое, люди добрые! – кричала Ванесса, пробуя схватить сына за руку.
– Прекрати! – закричала я.
– Отвяньте, дуры! Убью! – рычал Лекс.
– Что случилось? – пыталась выяснить я у очумевшей Ванессы.
– Не знаю, боже! Он его убьет.
– Ах ты, гад! Зажал? Дозу зажал? – волком выл Лекс. Ситуация прояснилась. Итак, они подрались из-за героина. Но только мне от этого легче не стало. Не желая влететь в разборки, я бросилась в комнату.
– Вызывай милицию! – заорала Ванесса и кинулась к входной двери. Лекс недобро посмотрел на меня и прыгнул ей наперерез.
– Молчи, сука! Сына решила посадить?! Да я тебя сейчас саму порешу...
– Спасите, кто-нибудь! – махала неумело она кулачками и отступала к комнате.
Я поймала себя на том, что хохочу, вцепившись в Олеську. Театр абсурда, вход – рубль, выход – два. Или без выхода. Цыганочка без выхода. Лекс обернулся ко мне, и я приготовилась отлететь на небо вместе со всеми. В газетах напишут: «Сегодня ночью в Перекупном переулке совершено тройное убийство. В приступе бешенства наркоман забил ногами свою мать, жену и знакомого, молодого человека по кличке Снейк. И потом сам выбросился из окна. Из всей семьи выжил только полугодовалый ребенок». Так напишут или как-нибудь все переврут?
