Хорошая девочка. Версия 2.0 (СИ) - Шабанн Дора

Выдохнул.

Раз собрались в ее честь пить коньяк, значит, она где-то около зав.кафа.

А если опять с проректором куда подалась? И чего это он тут делал вообще?

— А чего проректора-то принесло на заседание кафедры вдруг?

— О, ты пропустил? — добродушно хмыкнул профессор, выруливая к кабинету Игоря Александровича. — Ректор на покой все ж таки собрали́сь, так что вот такое пока наше номинальное начальство будет. И. О. так сказать. А вообще, он Рите благодарственные письма от зарубежных коллег принес. Ну, тут ты должен лучше знать, это же она из поездки по китайским ВУЗам привезла улов.

А вот и нет. Я про это не знаю ничего, еб вашу м-м-м, да. Что-то случилось у нас странное и неизвестное прямо перед ее поездкой. Сколько ни анализировал три предыдущих дня — так и не понял, где прокол. Упускаю, видимо, что-то важное. У меня там мозг был занят только ею, ею, ею и еще чуть-чуть организацией защиты. Вот и лопухнулся.

Из кабинета начальства выскочил взлохмаченный Еров с безумными глазами. Хотел проскочить мимо нас, но был схвачен профессором Алиевым за грудки.

Опять я не успеваю за даму сердца вступиться. Незачет вам, Владимир Львович. Чтобы быть рядом с этой незаурядной женщиной, нужно улучшить реакцию. Там, помнится, и помоложе кандидаты имеются.

Рус говорил, что у того парня, его одноклассника, все серьезно. Вдвоем с приятелем теперь страдают неразделенными чувствами к прекрасным дамам. Рус, кстати, этому Марку завидует, ибо там все понятно: Марго обозначила свою позицию и ждет, когда пацана попустит. А бедолага Рус так и не может от Лады добиться ничего внятного. Одни лишь неоднозначные взгляды, румянец и нервный смех.

Кстати, здесь в Универе зевать опасно: все плюшки и благодарности быстро достанутся другим. То проректору, будь он неладен, выпендрежник — метросексуал, то любимому науч.руку или же, как в предыдущем столкновении с Еровым — зав.кафу. Вот уж кто удивил физической формой и моральными принципами. Силен мужик.

— Не знаю, чего тебе сказал заведующий, но слушай меня, — рыкнул в лицо Константина злющий Алиев. — Еще раз к Рите сунешься, я тебя, бюрократа и блюдолиза, не по судам затаскаю, а так ославлю на весь научный мир — в жизни не отмоешься. Лентяй, вор и наркоман — чудесная характеристика, правда? В твоем родном ВУЗе оценят, обещаю. Чтобы духу твоего завтра здесь не было, понял?

Еров мелко затрясся. То ли согласен, то ли тремор.

С удовольствием перехватил это тело у почетного академика:

— А если ты вдруг плохо понял уважаемого профессора, то я тебе на простых армейских приемах объясню, кто ты и где твое место. Почки, они хоть и парный орган, но иногда отбиваются обе. Случайно. И с носом на сторону ты явно будешь выглядеть брутальнее, да? Уловил? Исчезни.

Встряхнул это недоразумение и отпустил. Не мараться же прилюдно?

Подворотни в ночи, они лучше подходят по антуражу для сурового мужского разговора о смысле жизни и месте во Вселенной. Тем более что я случайно узнал, где это чучело обитает. Не исчезнет завтра — сам виноват.

Все, теперь вперед, меня ждет моя Королева. А если она уже отмечает свой заслуженный успех, то, возможно, необходимые разборки пройдут быстро и в стиле «лайт».

Хрен на палочке меня ждал, как выяснилось.

Когда я зашел к зав.кафу в кабинет, то обнаружил там только довольных жизнью и алкоголем Реваза Равильевича и Игоря Александровича. И ни следа Марго.

— Выдохнул, салага. Устраивайся, обсудим тут пару тем, — повелело непосредственное начальство.

Вдохнули. Выдохнули. Выпили.

Заведующий отодвинул рюмку в сторону, глянул остро:

— Значит так, тут у нас внезапно ставок освободилось — преподавай не хочу. Выберешь, чего нравится и вперед. Про исследовательскую часть я даже не волнуюсь, тут под тебя уже и «РЖД», и «Роскосмос» пару грантов готовы подогнать, только возьми. С этим нормально будет, так?

Условия отличные, естественно, с радостью согласился:

— Так.

— Теперь давай про серьезное, — Игорь Александрович снял очки, повертел в руках, потом почему-то покосился на дверь.

О, как. Гранты «Роскосмоса» — это так, детские игрушки, судя по всему. Уже интересно, что же для этих монстров от науки действительно «серьезное».

— Что ты собираешься делать с Ритой?

Простите, что?

Оба зубра смотрели на меня, как на дебила.

Зав.каф покачал головой:

— Хорошо, переформулирую, для особоодаренных: ты что-то собираешься предпринять в отношении Риты. И что там у вас к чертям случилось в Китае? Чего ты учудил, что, цитирую: «я узнала о принципиальном моменте, который напрочь лишает все наши возможные отношения будущего», а?

— Это я и сам хотел бы узнать. Фактически это, конечно, не ваше дело, а наши личные взаимоотношения. Но у меня насчет Маргариты Анатольевны исключительно серьезные намерения.

Академик хмыкнул:

— Что именно они включают в твоем понимании: написание и защиту докторской?

— Брак, совместную педагогическую и научную деятельность, две докторские — для начала. И, в перспективе, внуков на выходные в старости.

Профессора переглянулись, и Игорь Александрович криво усмехнулся:

— Шустрый ты парень, но она-то пока еще замужем.

— Она разводится, — зло отрезал.

Бесит. Любое упоминание о ее статусе бесит.

— Но муж ей развод не дает, — хитро протянул Алиев.

Не время являть своих демонов, да и публика не заслужила, так что только скрипнул зубами:

— Даст.

— Мне нравится твоя уверенность, — удовлетворенно заключил Реваз Равильевич.

А мне — ваша поддержка, интриганы старые.

— Вы же понимаете, что я не только науку могу двигать? Но и некоторых непонятливых тоже. Так что сейчас мы с вами решим все горящие вопросы, и поеду я к любимой женщине.

Тут зазвонил внутренний телефон начальства. Игорь Александрович был явно удивлен:

— Да? Что? О, спасибо! Ждем тогда.

И повернувшись к нам злорадно сообщил:

— На ловца и зверь бежит. Миронов прибыл. С цветами мчит на кафедру. На проходной сказал — спешит жену поздравлять.

Вот сейчас и я его поздравлю, пожалуй.

Глава 56

Ты ему слово, он тебе десять

'И любовь безумной птицей

Разобьёт твоё окно

Снова буду тебе сниться,

Буду сниться всё равно!'

Олег Газманов «Единственная моя»

Но начальство не одобрило то, что, видимо, у меня на лице отразилось:

— Сидеть, Владимир Львович. Ты не отсвечиваешь, пока мы не разберемся, чего вообще происходит.

— Нет, я…

— Ты слушаешь старшего по званию, капитан. Как понял?

— Есть, — свои полковничьи погоны зав.каф являл миру хоть и редко, но метко.

Подождем, бл*.

«Ждать да догонять — нету хуже», — говорила моя мудрая бабушка, а я, идиот, с ней по этому поводу всегда спорил. Дурак был.

Сейчас, сидя в кабинете с коньяком и непосредственным начальством, и ожидая, как пройдет встреча профессоров Алиева и Миронова, чувствовал себя горящим на медленном огне.

Меня буквально разрывало: хотелось лететь — нестись искать Марго, просить прощения на всякий случай, обнимать, шептать, как скучал, при необходимости — утешать; столь же сильно желалось пригласить Александра Михайловича в укромный уголок, поговорить тет-а-тет.

И если бы не окружающая профессура, я бы начал с Миронова. Потому, что он ближе.

Не имея сил просто ждать, от дикой жажды деятельности написал Русу: «Где мать?» и обалдел от полученного ответа: «Нет в городе. Вернется завтра вечером. Плохо ей».

А то я сам не понял, что не от великого счастья радость моя сорвалась прочь.

Но я настырный, а с этой семейкой только так и надо, поэтому дожимаем: «Где?».

Между тем сегодняшний нескучный день на кафедре все набирал обороты.

Влетевшему в коридор с букетом бордовых роз наперевес Александру, дорогу заступил Реваз Равильевич:

— Саша, на пару слов.