Марина Львова - Училка
— Нам нужно поехать с тобой на поминки.
— Куда?
— Мы решили организовать их на квартире у Галки.
— А Кирилл?
— Я думаю, ему лучше побыть с твоей мамой, я уже с ней договорилась.
Настя молча надела пальто и вышла вслед за Ириной. По дороге, в машине, Ирина несколько раз пыталась заговорить с Настей, но та отвечала односложно. Они вышли из машины у подъезда Галкиного дома, Ирина что-то сказала шоферу и вслед за Настей вошла в подъезд.
— Настя, подожди меня.
Настя молча остановилась.
— Ты винишь во всем меня?
— Почему ты так думаешь?
— Ты не разговариваешь со мной всю эту неделю.
— Это не так, просто мне трудно сейчас говорить.
— Ты обвиняешь меня, — убежденно произнесла Ирина. — Ведь мы вместе с ней попробовали.
— Что?
— Наркотики, просто баловались. Ну что ты на меня так смотришь? Хотелось испытать острые ощущения… Глупость, конечно, но кто мог знать, что этим кончится?
— Давай не будем сейчас об этом. Нас там ждут?
— Да, собрались наши девочки. Но ты мне так и не сказала. Ты на меня сердишься?
— Нет, что ты! Только я не могу сейчас об этом говорить.
Они вошли в квартиру, в комнате был накрыт стол, вокруг которого уже сидели их институтские подруги, а на стене висел большой цветной Галкин портрет. На нем она была сфотографирована с розой в руке. Насте сразу вспомнился яркий солнечный августовский день. Она посмотрела на Ирину. Та кивнула и сказала шепотом: «Целый вечер сидела, увеличивала. Я и Кириллу на память напечатала, и тебе, и девчонкам».
Настя огляделась. Вера, Нина, Таня, Раиса, Оля и все остальные — словом, почти вся их дружная институтская группа была здесь.
— Ой, девочки, пришли. Ну наконец-то. Мы тут на стол уже накрыли, вас только и ждем. Да, Настя, ты не знаешь, какие у Галки соседи? Мы тут стали на стол накрывать, так не могли даже скатерть найти. Решили простыни постелить, но в шкафу и постельного белья совсем нет. Может, растащили?
— Нет, девочки, соседи у Гали хорошие, обычные люди. Галя сама продала все свои вещи, мне Кирилл говорил, — ответила Настя помертвевшим голосом.
— Зачем? — спросила пораженная Раиса.
— Раечка, дело в том, что Гале в последнее время не хватало денег на наркотики, поэтому ей приходилось продавать свои вещи.
— Ой, как же это? — обескураженно воскликнул кто-то. — А нам сказали, что у нее сердце больное было.
— Ну ладно. Что уж теперь говорить. Давайте лучше сядем за стол и помянем Галку, как положено, все-таки подруга наша, — произнесла Ирина и первой пошла к столу.
Они сидели за столом, немного растерянные и грустные, не знавшие толком весь порядок предстоящей церемонии. Многие в своей жизни еще не теряли ни близких людей, ни знакомых.
После окончания института они почти не встречались и редко друг другу звонили. У большинства из них были свои семьи и дети, некоторые уехали из Москвы. Все вместе они не собирались уже много лет. Постепенно скованность исчезла, и они стали вспоминать свои институтские годы, забавные случаи и приключения. Порой общий разговор превращался в галдеж. Разбившись на небольшие группки, женщины вспоминали прошлое или обсуждали сегодняшние проблемы.
— А может быть, нельзя на поминках вот так сидеть, как мы, и смеяться? — робко спросила Оля.
— А может быть, и ничего?
— Ничего плохого нет, если мы сейчас вспомним хорошее, если мы запомним Галку веселой, если не будем думать об ошибках, а лучше будем думать о том, как их не совершить в будущем, — решительно произнесла Ирина.
— Как говорил наш учитель, да, девочки? А кто из нас остался в школе?
— Из всего нашего курса? Человек десять, включая Настю, из присутствующих, пожалуй, только Настя.
— Настя, как ты там, в школе?
— Хорошо.
— А как ты живешь на эти деньги?
— Как говорят наши учителя: «За удовольствие работать в школе нужно платить». Я просто подрабатываю на стороне. Школа для души, а основной заработок ищем во внеурочное время. Кручусь. Ничего, пока не голодаю.
— Девочки, а вы помните заповеди учителя?
— Ты еще попросила бы таблицу умножения повторить!
— Или формулы по физике за весь десятый класс!
— Я серьезно спрашиваю. Кто может сейчас повторить десять заповедей учителя? Неужели никто не вспомнит, хотя бы ради смеха?
— Я помню, — послышался среди общего гомона тихий голос Насти.
Она начала говорить, и постепенно шум стих, разговоры прекратились. Негромкий голос гулко звучал в полупустой комнате.
— Заповедь первая. Входя в класс, помни, что все сидящие там — твои дети.
Заповедь вторая. Возлюби детей своих, как самого себя.
Заповедь третья. Учи их, помня, что их победы — это твоя радость, их поражение — твое горе, все ошибки, совершенные ими, — твоя беда.
Заповедь четвертая. Не принимай поспешных решении.
Заповедь пятая. Помни, что все приходят в этот мир, чтобы быть счастливыми.
Заповедь шестая. Все дети талантливы, и долг педагога раскрыть этот талант.
Заповедь седьмая. Живи ради детей, и пусть будет тебе наградой их уважение.
Заповедь восьмая. Передать знания — значит разбудить в людях спящий ум, воспитать в детях способность любить, значит вырастить настоящих людей.
Заповедь девятая. Уважай ученика и учись у него.
Заповедь десятая и последняя. Пусть сопутствует тебе удача на твоем тернистом пути.
Настя замолчала, и какое-то время в комнате стояла полная тишина.
— Хороший он был человек.
— Почему был?
— Он умер четыре года назад.
— А мы даже ничего и не знали. Как жалко.
— Жалко, только нам теперь нужно подумать о других проблемах. Настя, что же теперь будет?
— Ничего, будем жить как раньше. Только давайте собираться почаще и помогать друг другу не совершать таких ошибок, как Галка.
— А мальчик? Что будет с ним?
— Я оформляю на него документы.
— В детдом?
— Нет, конечно.
— Ты его усыновляешь?
— Оформляю опекунство, в этом случае он не потеряет свою площадь. Мне так сказали. Об этом тоже надо думать.
— А как он сейчас?
— Плохо. Наши мудрые медики попытались убедить меня отдать его в детский дом. По их мнению, после перенесенной психической травмы он уже не будет нормальным. Фактически Галка умерла у него на глазах, и он винит себя в ее гибели. Он молчит все время, ему очень трудно говорить, даже заикаться стал.
— Ужас какой! А если это правда? Если так и будет, как они говорят?
— Но не могу же я его отправить в детский дом? Я ему постараюсь обеспечить лучший уход.
— Настя, ты святая.
