Дениз Робинс - Прекрасные мечты
— Ну что ж, — вздохнула Паула. — Вот все и кончилось, Боб, и на этот раз мы точно знаем, что с ними все будет хорошо.
Они вернулись к «роллс-ройсу» и поехали через пригород обратно в дом сэра Барклея на Кавендиш-сквер. Боб положил в свою ладонь изящную руку Паулы.
— Как насчет того, чтобы провести день со мной… выпить чая у камина в моей библиотеке?
— Отличная идея!
— А потом ужин… у Беркли? Тебе нравится этот ресторан.
— И это замечательная мысль, Боб. Что-то я в последнее время совсем расслабилась и обленилась. Никакой работы… никаких танцев… одни развлечения!
— Дорогая, в этом сезоне ты достаточно поработала. И теперь заслужила отдых.
— И ты тоже. В последнее время, Боб, ты постоянно перерабатываешь.
— Психиатрические лечебницы не отпускают меня.
Она с восхищением взглянула в его красивое, с правильными чертами лицо:
— Сколько добра ты делаешь, Боб. Страдающее человечество многим обязано Барклею Додсону.
— А Барклей Додсон многим обязан Пауле Владамир.
Она рассмеялась и легонько сжала его пальцы:
— С чего ты это взял?
— Потому что до тех пор, пока в его жизни не появилась ты, Додсон был полностью поглощен работой, он был человеком весьма успешным, не спорю, но ужасно одиноким. После работы я возвращался в пустой, словно вымерший, дом. И только совсем недавно этот дом снова ожил, Паула, потому что в нем звучит твой голос, ты сидишь у моего камина, мы вместе ходим в рестораны и театры, ты разрешаешь мне разделять с тобой твои радости и печали.
— Но, Боб, все совсем наоборот, это я тебе обязана. И Сигна тоже так считает.
— Дорогая моя, — ответил он, — я каждый день благодарю Бога за то, что у меня есть ты… и что я могу быть чем-то полезен тебе и твоим близким.
— Тогда получается, что мы обязаны друг другу, — тихонько сказала она. — А значит, мы в расчете.
— Я хочу у тебя кое-что спросить, Паула. Это очень личный вопрос. Ты разрешишь мне задать его?
— Разумеется, Боб.
— Воспоминания об этом несчастном безумце, Гардинере… ты полностью вычеркнула их из своей жизни?
Несколько секунд она сидела молча, наблюдая за проезжающими мимо них машинами. Но в ее глазах не мелькнуло и тени беспокойства, и наблюдавший за ней с волнением Додсон облегченно вздохнул.
— Да, — наконец ответила она. — Я полностью вычеркнула их и из мыслей, и из своей жизни. С каждым днем образ Ивора становится все более смутным. Но когда моя память все же возвращается к нему и к нашей помолвке, я словно вспоминаю дурной сон — ничего более. Думаю, Сигна испытывает те же чувства.
— Сигна сейчас обрела себя в счастливом браке. Паула… мне бы хотелось, чтобы и ты поступила так же.
Она зарделась, бросила на него быстрый взгляд и тут же отвела глаза.
— Ты действительно считаешь, что брак так важен в жизни женщины?
— Да. Это вершина ее женственности. Даже для тебя, преуспевающей балерины, чья жизнь так богата и разнообразна, она все равно не будет полной без мужа и детей… без дома, который с тобой разделит любимый и любящий тебя человек.
— Может быть, ты и прав. Мне всегда хотелось, чтобы у меня был дом… ребенок…
— И муж?
Она почувствовала, к чему он клонит, и повернулась, чтобы взглянуть ему в лицо, такое знакомое, умное, с проницательными голубыми глазами. Его лицо было абсолютно не похоже на лицо Ивора Гардинера. Боб был совершенно другим человеком. Может быть, менее эффектным, более занятым своим делом, более прозаичным. Тем не менее чудесным человеком с острым умом, человеком, обладающим шармом и прекрасным характером, человеком, равных которому Паула еще не встречала.
Она сказала:
— Возможно, Боб, и муж тоже.
Он перебирал ее тонкие пальцы, глядя на нее сверху вниз с лукавой улыбкой.
— Я считаю, что и жизнь мужчины является неполной без жены и детей. Много лет назад я совершил ошибку, решив, что обойдусь без всего этого и буду просто врачом, специалистом, сосредоточенным на своей исследовательской работе. Я дал клятву никогда не жениться. Но ты, Паула, перевернула все мои убеждения. Милая леди, я прошу вас выйти за меня замуж. Я не осмеливался сделать это раньше, потому что прошло так мало времени после тех неприятностей… тех событий в твоей жизни. Но теперь ты утверждаешь, что для тебя все уже позади. Твоя сестра вышла замуж, и, когда они вернутся из своего свадебного путешествия, они начнут строить совместную жизнь. Паула… мы с тобой не должны жить в отдельных квартирах. Нам надо жить под одной крышей. Мы продолжим заниматься каждый своим делом. Ты будешь танцевать, если захочешь, — я ни в коем случае не хочу становиться между тобой и твоей карьерой. Но я хочу, чтобы ты стала моей женой, Паула. Я хочу этого больше всего на свете.
Паула чувствовала, что эта длинная речь Барклея Додсона взволновала ее до глубины души. Она прекрасно понимала, что взамен старой эфемерной, опасной страсти, которую предлагал ей Ивор… Барклей, ее милый Боб, предлагал ей настоящую, прочную любовь. Чувство безопасности. Дом, который будет их общим домом. И никогда больше ей не придется быть одинокой, несчастной или в чем-то не уверенной.
Ее охватило огромное, теплое чувство к сидящему рядом с ней мужчине. Она отвечала ему, а ее глаза сияли как звезды.
— Дорогой, любимый Боб… больше всего на свете я хочу быть с тобой… всегда…
Он глубоко вздохнул. Это был самый счастливый момент в его жизни, и он наслаждался им сполна. Какое-то время они сидели, прижавшись, друг к другу, и он обнимал ее, касаясь губами ее гладких темных волос.
— Моя красавица Паула… моя любимая, — произнес он.
Она сама подставила мягкие губы для их первого страстного поцелуя. И после этого поцелуя Паула поняла, что Боб прав. Жизнь была бы неполной без истинной любви. Именно в ней заключаются полный покой и абсолютное счастье любой женщины.
Позднее, когда они вдвоем стояли у камина в шикарной библиотеке Барклея, Паула посмотрела на себя в зеркало над камином — без пальто и шляпки, волосы слегка растрепались — и рассмеялась.
— Для балерины это новая роль, — сказала она. — Невеста самого известного специалиста Англии по умственным расстройствам, а в будущем — жена, хлопочущая вокруг знаменитого мужа… Собственно говоря, она будет так занята, что у нее совсем не останется времени на танцы.
Барклей Додсон привлек ее в свои объятия.
— Дорогая, этого я не хочу. Я не хочу, чтобы ты забывала ради меня о своем потрясающем таланте.
— Хммм, мне надо будет хорошенько подумать, — с улыбкой ответила она. — А как же семья, к которой мы оба так страстно стремимся? Я не могу быть женой, матерью и плюс к этому балериной.
