Барбара Босуэл - Двойная игра
— Корд! — закричала она ему вслед, но он выскочил вон из комнаты. — Нет, Корд! Я не поеду!
Она взяла ручку, затем бросила ее на стол. Наконец-то она напрямую смогла отказать ему. Только он уже не слышал ее.
— Привет, Ваша Честь! — Кендра приветствовала черного лабрадора Уатта, как старого друга. Собака приветливо залаяла, затем легла на пол, перевернулась на спину и, виляя хвостом, с обожанием посмотрела на нее своими карими глазами. — Что ж, я тоже рада видеть тебя.
Смеясь, Кендра встала на колени подле собаки и почесала ее мягкий живот. Хвост забился сильнее, и до Кендры донеслось негромкое тявканье — собака была просто счастлива оттого, что ей оказали внимание.
Натянуто улыбаясь, Уатт молча наблюдал за происходящим. Тревога и волнение, которые мучили его с того самого момента, как он впервые увидел Кендру Монро, становились все сильнее. Здравый смысл подсказывал ему, что нужно избегать ее общества. Он чувствовал нарастающее влечение, и оно ничуть не ослабело — даже после его сновидений. Сны были гораздо откровеннее того, о чем он мечтал наяву.
Он смотрел на нее, и в его тоскливом взгляде читались жажда и страстное желание. На ней было короткое платье свободного покроя в цветочек, сшитое из какого-то мягкого материала, с которым гармонировал белый топик. У платья был большой вырез на груди и на спине, так что топик являлся необходимым элементом, если исходить из соображений скромности. Вряд ли на ней был бюстгальтер. Наблюдая ее игру с собакой, Уатт увидел, как покачивалась ее грудь под платьем.
Он вздрогнул, словно по нему прошел электрический ток. Ее сексуальность оказывала на него такое же воздействие, как электрический удар, только это было намного опаснее случайного удара током, поскольку он выбрал путь, противоречащий здравому смыслу, требовавшему избегать предмета его страсти. Он продолжал искать встречи с Кендрой, и каждое свидание оставляло больше воспоминаний и рождало новые фантазии.
Сегодня вечером он подоспел к закрытию магазина и привез ее к себе домой, где мечтал уединиться с ней, зная, что никто не сможет им помешать. Его бросало в жар. Теплый майский вечер неожиданно стал невыносимо душным. Уатт подошел к стене и включил кондиционер.
Кендра встала, отряхивая ладонями подол платья.
— Где можно помыть руки? — спросила она. — Надо смыть собачью шерсть.
— Вот здесь. На кухне.
Сгорая от стыда, Уатт повел ее на кухню. Никогда в жизни ни с кем он не испытывал ничего подобного: он всегда думал, что в нем преобладает рассудок. Он просто не знал, как вести себя в таких нетипичных для него ситуациях и что делать с этим увлечением Кендрой Монро.
Кендра подошла к раковине и вымыла руки.
— Мне нравится ваш дом, — заметила она, оглядываясь. Кухня была большая, просторная, оснащенная всеми необходимыми бытовыми приборами. — Но, должна сказать, обстановка здесь довольно обычная. Все замечательно, но ничего такого, что напоминало бы дом миллиардера. Того, что обычно демонстрируется в журналах.
— Наверное, это потому, что я не… миллиардер.
Кендра стряхнула воду с рук и вытерла их о бумажное полотенце.
— Только миллионер, да?
Ее голубые глаза лукаво смотрели на него.
Он покачал головой.
— До этого мне еще далеко.
— Вам приходится довольствоваться только несколькими миллионами? Бедный, несчастный Уатт. — Кендра подошла к нему, улыбаясь. — Мне нравится, когда богатые люди притворяются, что они вовсе не богаты и отличаются от других лишь тем, что имеют несколько лишних долларов тут и там.
— Все это не так, не совсем так.
Уатт чувствовал себя неловко. Ее стройные ноги были удивительно длинными для ее роста. Легкая ткань платья облегала их, четко обрисовывая, когда она двигалась. Он спохватился и, стараясь переключиться, уставился на ее обувь. На ней были короткие черные ботинки, которые совсем не подходили к этому платью. Знакомые ему женщины ходили на высоких каблуках или носили цветные туфли без каблука, если одевали подобный наряд. Конечно, эти женщины были старше Кендры. Намного старше. Как, впрочем, и он сам.
Кендра остановилась перед ним.
— Вы ненавидите разговоры о деньгах, да?
Он уже забыл, о чем они говорили. Она была совсем рядом, и казалось, что в его голове вот-вот произойдет короткое замыкание. Он пожал плечами.
— Я просто считаю, что помимо денег существуют другие, не менее интересные темы для обсуждения.
Она откинула голову и рассмеялась, глядя на него своими изумительными голубыми глазами.
— Хотите один совет, Уатт? — Она широко улыбнулась. — Не говорите этого во время своей предвыборной кампании. Потому что деньги — это то, что больше всего интересует избирателей, которые совсем не прочь обсудить этот вопрос. Дэн Кларкстон все время трезвонит о том, сколько денег он сэкономит для людей, если снизит налоги и создаст больше рабочих мест.
— Дэн Кларкстон говорит много такого, что люди хотят слышать, это не значит, что все правда, и нам тоже следует так поступать, — твердо сказал Уатт. — Я хочу убедить избирателей, что я тот человек, который им нужен, но я не хочу лгать им о своих убеждениях и о целях, которых добиваюсь.
Усевшись на кухонный стол, Кендра весело болтала ногами.
— Я думаю, вы именно тот человек, в котором они нуждаются, Уатт, — сказала она, и на щеках ее появились ямочки. Блестящие черные волосы окутывали ее плечи. Уатт втянул в себя воздух, в который раз потрясенный ее сияющей красотой. — Дэн Кларкстон вызывает у меня мурашки, — продолжала Кендра, чувствуя на себе его взгляд. — Эти большие зубы — бр-р! Могу поспорить, что они блестят в темноте.
Уатт рассмеялся, довольный ее высказыванием. Многие, казалось, были очарованы неизменной ухмылкой на лице Кларкстона. Слова Кендры пролили бальзам на душу Уатта.
Смех постепенно угас, и в кухне воцарилась тишина.
— Вот так, — сухо сказала Кендра.
Она стала сильнее болтать ногами, и кончики ее ботинок слегка касались Уатта. Ему показалось, что она поддразнивает его — или приглашает? — дотронуться до нее. Уатт с трудом подавил желание сделать именно это — схватить ее ровные, стройные ноги и прижать их к своим бедрам.
— Нам нужно начинать, — с жаром сказал он, открывая дверь в кладовую. — Здесь у меня коробки с конфетами. — Он принес три большие картонные коробки с надписью «Милки уэй» и положил их около нее. — А вот и наклейки. — Он позволил Кендре заглянуть в сумку, где лежали сотни круглых белых наклеек, на которых голубыми и красными буквами было напечатано слово «Голосуйте». Она перевела взгляд с наклеек на коробки с конфетами и захохотала. — Может, вы мне объясните, что вас так рассмешило?
